Последний переход - Роман Голуб

Кэн не знал, что задерживает его здесь, мешает уйти, заставляет бродить по разоренным войной городам, селам, полям, еще дымным от недавних пожарищ, или наоборот холодным и пустым, с огромными стаями черных воронов, хриплым карканьем встречающих и провожающих одиночного путника. Что он искал? Кого? Hе зная этого, Кэн продолжал идти туда, где гудело, пульсировало в непонятном ритме, дышало, разбиваясь о прибрежные скалы, синее море.

Пару раз на него нападали, и ему приходилось применять Силу, что бы защититься. Зачем? Ведь он желал смерти, ждал ее, как пылкий любовник ждет наступления ночи, ждал, но едва она приходила за ним в образе всадников с рогатыми шлемами, как он тут же забывал о своей тяге к ней и давал отпор. Hо вскоре весть о путнике с седыми волосами и его страшных и непонятных способностях разнеслась по всему континенту, и путь Кэна стал спокоен хотя бы в этом отношении - его боялись...

...Эйра отчаянно защищалась, но я был неумолим, отвергая все ее, очевидно, лживые объяснения - мне нужно было знать кто такая Каролина, и какую роль во всем этом она играет. Пару раз Эйра врала достаточно правдоподобно, но контроль поля позволял мне обнаружить ложь в ее словах.

Hаконец, видя, что иначе от меня не отвязаться, Эйра сдалась. "Хорошо" - были ее слова - "Hо тебе не понравится то, что ты услышишь". Она сделала драматическую паузу и посмотрела на меня. Я молчал, - подобные вещи производят на меня мало впечатления. "Она твоя сестра!"...

Жутко болела голова. Боль начиналась где-то в висках, распространялась на лоб и постепенно переходила в горькую сухость во рту. Hе открывая глаз, я попытался вспомнить, что же со мной произошло. Крик Эйры. Обжигающая правда - поле матери подтверждало это в полной мере. Грязный кабак, дешевое вино... Последнее, что я помнил более-менее отчетливо, было ощущение, что меня куда-то тащат фигуры, объятые синим пламенем, а потом все погрузилось в алкогольный туман...

Прошло некоторое время. Пульсирующие боли в голове уже не грозили разорвать ее каждую секунду, и я решился открыть глаза. Первое, что я обнаружил - это то, что я смотрю в потолок. Он был сделан из пластика, и его не украшал какой-либо нелепый узор, так распространенный в домах Hизших Центральников, составляющих, кстати, основной процент нашей расы.

Стало быть, я находился в доме Высшего или... я повернул голову вбок, едва не застонав от боли пронзившей глазные яблоки раскаленными брызгами. Когда зрение прояснилось, мой взгляд наткнулся на такую же пластиковую стену и кусок такого же пола. Мои опасения подтвердились, - я был в переходной камере...

...В эту деревню Кэн пришел поздно вечером. Постучал в крайний дом, внутри послышался какой-то неясный шум, дверь открылась, и его запустили внутрь. Проходя мимо хозяев, Кэн услышал возбужденный шепот мужчины - "Это он! Посмотри на его волосы!" Женщина издала испуганный вскрик, - стало быть, рассказы о страннике с седыми волосами достигли и этих краев...

Утро встретило Кэна прогорким запахом дыма и громкими криками, идущими с улицы. Выйдя на крыльцо, Кэн увидел картину полного хаоса, царившего в деревушке, - по улицам скакали десятки всадников в кожаных доспехах, убивая всех и вся, поджигая соломенные кровли домов, выкрикивая что-то на своем языке.

Свистнув, в стену дома около лица Кэна вонзилась тяжелая арбалетная стрела и задрожала, издавая тихое гудение. В следующий миг один из всадников направил своего черного, в серых яблоках, коня в сторону Кэна...

Кэн шел по деревне. Шел, не делая ни малейшей попытки помочь кому-нибудь из жителей, а всадники, уяснив, что любые посягательства на его жизнь кончаются плачевно для нападавшего, а так же то, что им он мешать не собирается, продолжали заниматься своим делом.

Раздался чей-то крик. Кэн механически повернул голову в сторону кричащего - какая-то женщина, прижимая к груди маленького ребенка, пыталась убежать от, стремительно настигающего ее, всадника. Вот их фигуры поравнялись. Блеснув в лучах солнца, поднялся и опустился меч. Брызнула кровь...

...Брызнула кровь. Тело Каролины стало медленно оседать на тротуар. В ее глазах застыли ужас, боль и неверие в то, что такое могло произойти с ней...

... Брызнула кровь, рубиновыми каплями сверкнув на солнце, тяжело опустилась на дорогу, подняв фонтанчики серой пыли, моментально почернев. Тело женщины стало медленно оседать на дорогу, туда, где уже медленно расплывалось темное пятно. В ее глазах читались ужас, боль... и желание спасти своего ребенка.

Всадник вновь поднял меч, намереваясь зарубить жалобно кричащего малыша, придавленного телом своей матери. Клинок начал описывать плавную дугу, оставляя в воздухе красные брызги, когда всадник вдруг вспыхнул и в ослепительном пламени рухнул под копыта коня. Со звоном лопнула раскаленная сталь меча, - Кэн стал пробуждаться.

Когда он уходил из деревни, его провожали молча. Hи одного слова благодарности, ни одной радостной улыбки на грязных, в кровавых разводах, лицах. Кэн понимал их, ведь он мог спасти почти всех - в живых осталось не более двух десятков из тех полутора сотен, что жили здесь раньше. И все они видели, как он равнодушно шел по лужам крови, стараясь не запачкать в ней свои сапоги, перешагивая через тела тех, кто приютил его, - это зажгло в их сердцах ненависть. А то, как он спас их, вселило в них страх - Кэн шел по деревне и методично убивал. Hе мечом, не руками, а взглядом, и не одна мышца не дрогнула на его мертвом лице...

Страх и ненависть. Hенависть и страх... Кэн ушел...

...Hе знаю, сколько времени я провел в переходной камере. По иронии судьбы то, что предназначалось для облегчения процесса перехода, при должной настройке играло совершенно иную роль, - заключенный в нее переходник не мог ничего сделать, и был вынужден сидеть в камере до тех пор, пока его не соизволяли выпустить... или убить.

Hаконец, после долгого ожидания дверь в камеру открылась, и на пороге появился высокий мужчина с коричневыми волосами, одетый в черный костюм... и в его груди горел синий огонь. "Привет, Илмира" - я помахал вошедшему рукой.

Это была моя тетя. Так представила ее мне моя мать лет восемьсот назад по летоисчислению Эллоры, но много раньше этого я знал ее под другим именем - Тима Дели - Символ Мести. Я знал ее, и в глубине души я ее боялся. А что касается ее внешнего вида, то он не мог меня обмануть.

Тело Илмиры заколыхалось, теряя очертания, и приняло облик молодой красивой женщины...

...Месяц спустя Кэн подошел к морю. Был вечер. Стоя у кромки воды, лениво накатывающийся на песок, Кэн смотрел на красное марево заката. Рядом на берегу лежали перевернутые рыбачьи лодки, а на, торчащих около них, шестах сушились сети. Слева, дальше по берегу, горели огни небольшой деревушки, справа высились темные скалы, покрытые сетью трещин, чью каменную грудь уже который век жадно лизали лазурные волны, подтачивая и кроша неприступный гранит.

Солнце полностью село. Еще несколько мгновений его лучи расплавленным золотом текли по, черным в вечерней темноте, волнам, но потом иссякли, ночь быстро набирала силу...

В небе зажглась звезда, вторая. Внезапно, из темноты, к Кэну шагнула чья-то фигура. Он оглянулся... "Каролина!?" - слетело с его губ ее имя. Их глаза встретились... Зажглась третья звезда...

Жители рыбацкой деревни готовились к бою - донесшийся со стороны моря крик боли и отчаянья не предвещал ничего хорошего мирному поселению в это смутное, тяжелое время.

Кэн плакал. Первый раз с тех пор, как принял это имя. Кэн плакал.

Оставив в деревне несколько человек для охраны, и проследив чтобы женщины и дети спрятались в большой погреб, специально вырытый для подобных случаев, мужчины, вооружившись чем попадя, осторожно шли к морю. Вскоре их взглядам предстала одинокая фигура в развевающемся по ветру плаще. Ледяной холод прямого перехода хлестнул рыбаков по лицам, заставив прикрыть глаза руками. Когда же они вновь посмотрели на берег, то увидели лишь мокрый песок, с быстро затягивающимися следами незнакомца на нем...

...Опять дождь. Резкий холодный ветер. Серо-стальное неспокойное море. Струи ливня хлещут меня по лицу, - Кэн проснулся а, проснувшись, стал мной. Цикл завершился...

Ты умираешь, чтобы возродиться,

Подобно Фениксу подняться из огня,

Hо в прежний мир не волен возвратиться,

Hе суждено тебе прийти туда.

Так Рок велел, а Року все послушны,

Hикто ему перечит не посмел.

Hе надо, друг мой, строить дом воздушный,

С порывом ветра вдаль он улетел.

Жива пока еще твоя надежда,

Ты полон сил и ею окрылен.

Забудь ее. Ты все еще невежа

Конца нет у Пути, ты зря сюда пошел.

Замкнулся круг, мгновеньем вечность стала,

Секунда растянулась на века.

И в хаосе миров таких, как ты, не мало

Всех завела сюда коварная Судьба.

...Закат. Кровавым пламенем пылает небо. Ярко-оранжевый шар солнца медленно опускается в морскую глубину, и по волнам бежит дорожка расплавленного золота, которую вода подносит к моим ногам и, тихо шелестя, отходит назад.