Правда об "Орловским инциденте" - Клаус Нойман

“Разрешите!” Петя проталкивался к выходу, работая локтями, ощущая запахи перегара, духов, пота, дешевой колбасы, и другие, происхождение которых он не мог, да и не хотел определять. К счастью, на первом подземном выходили многие. То есть, все, у кого не было собственных машин. Счастливые обладатели автомобилей спускались на автостоянки на втором и третьем подземных уровнях.

Вместе с людским потоком Петя на автомате дошел до автобусных остановок. Несмотря на жар и выхлопы, исходившие от постоянно курсирующих автобусов, на первом подземном было довольно свежо. В прошлом году, после нескольких смертельных случаев, городские власти всё-таки выделили деньги на реконструкцию систем вентиляции подземных уровней части городских высоток. Не сказать, что автобусами стало пользоваться удобнее, но, в любом случае, безопаснее. Петя дождался “первого”, проходящего через весь город, от Знаменки до Сталепрокатной, и удачно пристроился в уголке около открытой форточки.

Попетляв между колоннами, автобусными и трамвайными остановками, “первый” выехал вверх, навстречу уже неяркому осеннему дневному свету. Автобус покатил по Комсомольской в сторону центра. Петя смотрел в окно, ловя поток воздуха. Становилось легче.

Маша остановила “Москвич 712” перед въездом на парковку Гак-клуба. Нашла тумблер включения фар и дважды мигнула. Открылась маленькая дверца рядом с въездными воротами. Из неё вышел Николай Степанович. Формально он числился старшим охранником, носил специально пошитую форму и фуражку, а в его каморке даже где-то лежала дубинка. Фактически же, Николай Степанович был властителем парковки. Он распределял места, следил, чтобы все работало, периодически сам даже что-то чинил, и сам же наводил порядок в своих владениях, объезжая их на специальной уборочной машинке.

– Привет, Степаныч! – опустив окно сказала Маша. – пустишь меня?

– Здравствуйте, Маша! – ответил Степаныч. – Извините, не узнал Вас. Новая машинка?

– Нет, просто моя поломалась. Эту вот дали на замену.

– Ну… – протянул охранник. – Не так уж, чтобы плохо заменили.

“Семьсот двенадцатый” был самой бюджетной моделью МЗМА. Однако, небольшой автомобильчик, который дали Маше на замену, имел максимальную комплектацию: двухлитровый дизель, автоматическая коробка, две подушки безопасности, кожаный салон и радио с четырьмя динамиками. Обтекаемый кузов двухсторонней оцинковки был выкрашен в вечно модный цвет кофе с молоком, а капот, крыша и крышка багажника – в цвет темного шоколада. Хромированная решетка радиатора, ободки фар, колпаки на дисках, звезда на капоте и множество мелких деталей весело сверкали под лучами осеннего солнца.

– Ох, что ж это я? Сейчас открою.

Николай Степанович быстро вернулся назад. Через несколько секунд автоматические ворота поднялись. Маша въехала на парковку. Степаныч ждал её около въезда.

– Подъезжайте на обычное место, Маша. – сказал он.

– Спасибо!

Маша припарковала “Москвич” недалеко от лифтов. Поставив специальный тяжелый замок на педали, ведь предосторожность никогда не бывает лишней, она нажала на кнопку вызова. Мелодичным перезвоном лифт возвестил о своем прибытии. Двери неторопливо разъехались в стороны, приглашая Машу войти.

Лифт Гак-клуба производил, наверное, самое сильное впечатление на посетителей, затмевая своим убранством и мраморный холл, и душевые с дизайнерской сантехникой, и раздевалки с венецианской штукатуркой на стенах и деревянными шкафчиками. Верхняя часть стенок лифта была зеркальной, нижняя – отделана под мореный дуб. На уровне стыка дерева и зеркал располагался начищенный до блеска бронзовый поручень. Бронзовые накладки закрывали стыки между зеркалами, потолочными пластинами, а четыре светильника на бронзовых же ножках, вырастающие из стен, заставляли сиять металл и искриться зеркала.

Никто не мог объяснить, почему у лифта в спортивном сооружении дизайн, который намного уместнее смотрелся бы в одном из закрытых джентельменских клубов викторианской Англии. Наиболее популярной версией было обычное разгильдяйство, когда архитектурное бюро в современный проект спортивного центра по недосмотру включило часть из какого-то архивного проекта. Некоторые, правда, считали, что это был вовсе не недосмотр, а сознательный ход, чтобы уложиться в срок. Так или иначе, эти версии никто не мог подтвердить или опровергнуть, а лифт исправно ходил вверх и вниз, радуя глаз посетителей, и смущая умы некоторых из них. Стойка администратора клуба располагалась точно напротив дверей лифта. Девушка на ресепшне[7] приветствовала Машу дежурной улыбкой.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте! – ответила Маша, передавая членскую карточку.

Администратор сделала отметку в книге посетителей, и выдала ключ. Маша прошла в раздевалку. На сегодня она планировала чуть-чуть побегать, немножко позаниматься на силовых тренажерах, а потом основное – час степ-аэробики в группе Оли. Ей нравилась молодая, улыбчивая, вечно в движении инструктор, и импонировала её манера вести программы. Иной раз Маша подумывала, что было бы неплохо им подружиться, но каждый раз оставляла на потом. Всё-таки она клиент, а Оля – работник. Немного неправильно заводить дружбу с человеком, которому ты, так или иначе, платишь деньги.

Самый современный спортивный бюстгальтер из ткани с микроотверстиями плотно обхватил грудь. Маша надела поддерживающие трусики-шорты, потом облегающие бриджи и топ глубокого черного цвета, и черные же кроссовки. Цвет был не очень функционален, но шикарно контрастировал с Машиными светлыми волосами. Маша давно взяла за правило, что хорошо выглядеть нужно всегда, даже во время тренировки. Особенно, во время тренировки. Ведь вокруг много мужчин, и среди них наверняка есть свободные и достаточно состоятельные.

Она перекинула через плечо полотенце, закрыла шкафчик, и пошла в тренажерный зал.

Среди несметного числа машин на паркинге третьего подземного уровня Южной высотки стоял приметный шестьсот двенадцатый “Москвич” хэтчбек. Время его не пощадило, ржавчина проглядывала по низу дверей и крышки багажника, хромированные детали облезали, стекла фар были исцарапанные и мутные. Но окончательно изуродовали автомобиль неведомые мастера тюнинга. Внешний вид темнозеленого “Москвича” дополняли два антикрыла, сверху и снизу заднего стекла, ни одно из которых не попадало в цвет кузова. Помимо улучшения аэродинамики, умельцы поработали над внешним видом машины. Ярко-синие брызговики, белые колесные диски, подсветка днища, российский флажок на антенне, выхлопная труба, в которую легко зашла бы бутылка шампанского, и “глухая“ тонировка стекол делали автомобиль весьма заметным. Наверняка, в объявлении о продаже сего “Москвича” была фраза “всё внимание на дороге будет приковано к вам”.

Старенькие динамики надрывались, транслируя на максимальной громкости программу станции “Русский Шансон”. Хриплый мужской голос исполнял пронзительную балладу о любви, мусорах и разлуке. За рулем “шестьсот двенадцатого” сидел Сеня, на пассажирском сидении – Сёма.

– Слышь, это… Чё, поехали к тёлкам? – то ли предложил, то ли спросил Сёма.

– К каким-на тёлкам? – задал встречный вопрос Сеня, – У тебя чего, лавандос[8] есть?

Сеня говорил с большим трудом. После вчерашних восьми бутылок пива его терзали дичайший сушняк и головная боль. Он бы очень хотел сделать музыку тише, но обостренное чувство такта подсказывало ему, что такой поступок может быть воспринят его товарищем, как недостаточно пацанский. Еще Сеню обуревало желание выпить холодного пива, поэтому ответ на вопрос про лавандос в данный момент был для него очень важен. То есть важнее всего остального. Если бы Сене сейчас открыли решение четырех проблем Ландау и тайну исчезнувшей Второй Марсианской экспедиции, эти вопросы померкли бы по сравнению с важным: есть лавандос, или нет. Сёма достал из кармана штанов бумажник, и внимательно изучил содержимое.

– Два семьдесят.

– И чё ты на два семьдесят привезешь тёлкам? Ромашку-на?

– Э-э… – задумался Сёма

– А вот на два пиваса и пиццу палюбэ хватит. Погнали в ряды, я там шалман знаю. – повеселел Сеня.

– Ну… – начал было Сёма, но Сеня уже завел двигатель, и начал выруливать к выезду с парковки.

Автобус затормозил у остановки неподалёку от исторического здания Городской Думы, перед въездом в тоннель. Петя выскочил из дверей, поправил на плече сумку, размашистыми шагами быстро пошел в сторону клуба. На перекрестке Гостиной и Воскресенской затормозил у перехода, на светофоре зажегся красный. Петя стоял, переминаясь с ноги на ногу.