Мужской процесс - Виктор Егоров

Получить по морде – невероятно полезно с точки зрения эволюции души. Причем, желательно схлопотать по своему любимому личику ширококостным мозолистым кулаком. Это так поучительно! У кого как, а у меня внутренний мир реагирует на кулачную атаку с гораздо большим резонансом, чем на словесные оскорбления и символические плевки в лицо. Виртуальное «мордобитие» меня раздражает и вынуждает делать в состоянии нервного срыва новые ошибки, а кулак – он намного быстрее успокаивает и погружает в нирвану неспешных размышлений о судьбе и жизненном пути.

Что сегодня сближает мужчин? Драка и только драка. Тому, кто ее патологически боится, меня не понять. И вообще, кто постоянно кого-то боится, тому лучше сидеть дома и смотреть кино. Пусть получают порцию возвышенных чувств, разглядывая драчунов на экране.

Как мужчине ощутить себя мужчиной, а не бесполым существом с кривой сарделькой между ног?

Миллион лет назад нам было, конечно, не до благородства, мы молотили друг друга за тривиальный кусок мяса. А сейчас по морде дают и получают избранные, кто сохранил и пронес через тысячелетия дух дикой человеческой природы.

Кусок мяса таким не нужен, им нужны доказательства, что они не бабы, и от баб отличаются на закате цивилизации не только своей сарделькой, но и более важным признаком, чем форма и строение гениталий. Не гениталии оплодотворили человечество, а дух правды и справедливости. Дух рыцарства, храбрости и благородства.

Гениталии при ближайшем рассмотрении выглядят ужасно – волоса, пупырышки и слизь. Ничего ужаснее человеческих гениталий представить невозможно. Что поделать, они – наследие борьбы за выживание в далекие времена начала всех начал.

Ход развития цивилизации начал набирать обороты, когда один из наших предков в жестокой драке отвоевал себе молодую самку, но не стал валить ее на шкуру, заметив в ее глазах страх. Он пожалел ее и не тронул, хотя имел право, и никто не мог ему запретить. В этот момент было зачато дитя нашей цивилизации – сострадание сильного к слабому. Из этого неосязаемого семени родились все религии и все искусства.

Для чего мы деремся? Уж точно не ради теплого места у огня в холодной пещере. И не ради молоденькой самки. Из-за нее – можем схлестнуться, но не ради нее. В поисках денег дерутся только профессионалы, а любители то зачем свой нос подставляют? Детишки в садике схватываются кулачками за игрушку, подростки во дворе – чтобы узнать, кто сильнее, взрослые дядечки, потому что дядечки пьяные и впали в детство, но не в свое, а в раннюю стадию существования своего племени. Им хочется что-то доказать, а в трезвом состоянии это что-то им доказать ну никак не получается! Вот и выпендриваются по пьяни.

Славянские племена довыпендривались, готы и галлы выгнали их с теплых берегов Дуная и Рейна за Днепр, в бурелом, на край земли, где холодно и пованивает болотной тиной. Зато нам тут столетиями никто не мешает бить морды друг другу. До сих пор, как свадьба, так – драка.

Никогда мы не будем жить, как немцы и французы. Генотип развития другой. Мужчина и женщина соединяются в семью, и в этот самый день на празднике по этому случаю – драка. Что ждет в будущем потомков этой семьи и потомков всех семей этого племени? Угарная смесь последствий коллективного исполнения сексуальных ритулов во хмелю и в крови, завершаемое тоскливым завыванием о вечной кручинушке, томящей душу отвергнутого народа.

Таможенный генерал давно ушел, его джип исчез с площадки под моим окном, а на том месте, где он стоял, была припаркована другая машина, хозяина которой я тоже не знал, не смотря на то, что многократно видел, как он каждый вечер подъезжает к моему подъезду, и каждое утро отъезжает от него. Кто он такой? А черт его знает, вроде, на пятом этаже загнездился, потому что когда он подымается вечером с пакетами в руках, шарканье ботинок слышно чересчур долго.

Допил я последнее, что оставалось в бутылке, и мысли стали перескакивать с одной на другую, задергались и, наконец, оборвались все разом. Я встал с кухонной лавки и закачался. Меня вдруг так затошнило, что я еле успел сделать пару шагов до раковины. «Неужели он стряс мне мозги?» – было понятно, что у меня сотрясение, но, видимо, не второй и не третьей степени, а примерно пятой или шестой, я ведь не упал на пол ни тогда, на лестнице, ни сейчас, у раковины. В любом случае, надо быстрее лечь.

Как только мое тело оказалось на кровати в горизонтальном положении, тошнота моментально исчезла, и мне стало так хорошо, так приятно. Поймал я нокдаун, сомнений нет. По прошлым делам я помню, когда после нокдауна положат на кровать, и тебе уже не надо вставать и можно просто лежать, закрыв глаза, испытываешь яркое, незабываемое наслаждение. Становишься пьяным и счастливым, даже если до этого был абсолютно трезв и проиграл схватку. Тело свое не ощущаешь, боли не чувствуешь, голова уже не кружится, а как бы медленно летит по очень большому кругу.

Обычно после нокдауна я быстро засыпал и спал, по словам окружающих, как мертвый. Мой хорошенько встряхнутый мозг опять понесло в мир грез, как тогда, в молодые годы. Но перед отлетом я все же успел зафиксировать одну единственную мысль: по черепу дали качественно, удар у парня тяжелый.

Проснулся от того, что во сне сильно дернул ногой. Я от кого-то убегал, кто-то вот-вот должен был выйти из-за угла здания, мне было страшно, я услышал шаги за углом, но бежать дальше было некуда, впереди какая-то канава с грязной водой и такая широкая, что никак не перепрыгнешь. Засуетился, заметался – все, поймает. А сзади уже чья-то тень мелькнула, я прыгаю, тяну ногу, долетаю только до середины и сейчас должен плюхнуться ногой в грязь, но – просыпаюсь и тут же откидываю одеяло, чтобы не замарать его ногой, попавшей в воду. Однако, нога совсем не мокрая, и лужи нет, и я в своей комнате, и никто за мной не гонится – радость то какая!

Мучают меня кошмары не часто, но когда выпиваю – бывает, навещают. Во сне я чаще всего дерусь, вернее, все идет к тому, что вот-вот начнется драка. Их, противников, всегда много, а я всегдашеньки один и их побаиваюсь, но убежать никогда не получается, и драка все же начинается, но такая, что мне делается все страшней: я бью, а рука такая мягкая, удара нет, я пытаюсь сжать кулак и – просыпаюсь, судорожно сжимая пальцы руки. Сердце у меня колотится, нервы взбудоражены, я собой недоволен, заснуть снова не могу.

Почему во сне меня всегда бьют? В реальной жизни все же удается и мне кому-то наподдавать, а подсознание упорно выдает: ты проиграл, ты обделался. Может, я проиграл нечто более важное, чем кошмарные стычки в сновидениях? Борьбу за жизнь, например? В мире духовном, там, где в стычках участвует сила духа, а не сила мышц?

Эх, лучше встать и не маять себя вопросами. Кстати, голова совсем не болела, никакого похмелья не было, чему я даже удивился, но тут же вспомнил о синяке – болит не в голове, а на голове. Чертова водка, огорчился я, начинаешь с пару стопариков для бодрости, потом добавишь маненько для того, чтобы продлить ощущение бодрости, затем полстакана – чтобы хоть еще минутку удержаться в благостном состоянии, а затем – кубарем в тартарары. Туда, где бурлит хмельное безумие, к ночному магазинчику, скамейкам под деревьями, остановочным павильончикам, у которых по ночам останавливаются не автобусы, а ищущие общения пьяные шатуны.

Посмотрел на часы: половина первого ночи. Нормальное время, чтобы заглянуть в «подвальчик». Не за выпивкой, больше пить не хочется, а для того, чтобы об народ потереться.

Народ увидит синяк, спросит, что случилось, я расскажу про двух парней, народ мне тоже о них чего-нибудь расскажет, наверняка кто-то их раньше видел и о них чего-нибудь знает.

Интересно, ведь, что это за ребята, и, главное, кто тот парень, что мне в рожу дал. А вдруг, и он в это время забрел в подвальчик разузнать, что это за мужик, которому он рожу вспенил, вот и перемолвимся по случаю неожиданной встречи. Разговор завяжется, а там, глядишь, и дуэлить не придется. Хлопнем по рукам, задружимся, что днем произошло, забудем и проедем, как проезжаем факты и случаи похуже.

Хотелось мне все же по мирному конфликт уладить, я же чувствовал, что виноват и сам напросился.

Подвальчик рядом, в двух шагах от моего дома. Это вообще-то большой продовольственный магазин, занимающий все подвальное помещение пятиэтажной «киевки». Если кто помнит, дома киевской планировки считались в советские времена не просто элитным жильем, а жильем, выражаясь по-нонешнему – элит премиум класса. Короче, первый секретарь обкома КПСС в таком доме жил и второй секретарь жил, а третий секретарь – не жил, потому как третьи секретари не дотягивали до «премиум класса».

К чему я это вспомнил? Да к тому, что в подвале этом изначально не было ни крыс, ни комаров и не потягивало из его недр запашком свежесвалившихся с верхних этажей фекалий. Когда в нем обустроили магазин, он блистал добротной плиткой на полу и красивыми светильниками на потолке. И что особенно радовало, вход в подвал был сделан как широкая лестница с двумя никелированными перилами, а вокруг входа – аквариумная конструкция из металлической рамки и огромных стекол.