Но ад не вечен - Сергей Михайлов

Четыре дня спустя пришёл ответ от деда. Выехать не могу, писал старый лесник, мальчика встречу там-то и там-то. Далее следовали инструкции, как добраться до их глухого таёжного уголка. Отец недовольно поморщился, мама сильно побледнела.

— Он же ещё ребёнок, — сказала она, не зная, куда деть от волнения руки. — Ехать через полстраны одному! Да мыслимо ли это?

— Старый ворчун всегда был несговорчив, — небрежно бросил отец, пожимая плечами. — Пускай едет, ему уже пора становиться самостоятельным. Четырнадцать лет — это не так уж и мало.

— Нет-нет, — горячо запротестовала мама, — так нельзя.

У Игоря всё внутри похолодело. Весь план поездки к деду Мартыну оказался под угрозой срыва. Этого нельзя было допустить, он должен был что-то предпринять. Что-нибудь, что могло бы убедить маму.

— Я доеду, мама! — срывающимся голосом крикнул он. — Доеду, вот увидишь. Ну пожалуйста!

Мама заколебалась. В мольбе сына было столько страсти и неожиданного упрямства, что она невольно взглянула на него совершенно иными глазами. Перед ней стоял уже не маленький послушный мальчик, а долговязый нескладный подросток, заявлявший о своём желании ехать открыто и настойчиво. Она вдруг поняла, что за долгими годами кропотливой работы в лаборатории центра она просмотрела, как сын стал превращаться в мужчину. И ещё поняла, что мальчик, пусть подсознательно, страстно стремится вырваться из того заколдованного круга, куда замкнула их семью неумолимая и слепая судьба. Гордость за сына наполнила её сердце, на глаза навернулись слёзы. «Пусть едет», — неожиданно для самой себя решила она.

— Поезжай, Игорёк, — мягко сказала она и ласково погладила его по голове. Игорь уже не помнил, когда она в последний раз делала это (в семь? девять лет?), и в душе его вдруг что-то перевернулось. Он обнял мать и крепко прижался к ней всем телом. Случайно взглянув на своё отражение в зеркале, он увидел, что щёки его стали влажными от предательских слёз. В этот краткий миг близости он твёрдо решил, что никогда, никогда не покинет маму. Но миг прошёл, и радостная улыбка заиграла на его бледном лице.

— Я приеду к вам, как только вы устроитесь, мам, — убеждённо сказал он.

Отец нетерпеливо заёрзал на стуле.

— Не думаю, чтобы это случилось скоро, — уронил он, уткнувшись в документацию, разложенную на письменном столе. — Будь молодцом, сын, слушайся старика. Уверен, всё образуется.

— Мы напишем тебе, Игорёк, — сказала мама, печально улыбаясь. — И главное, не забывай принимать таблетки. (Игорь глотал их пачками, особенно в дни обострения хронического бронхита, которым он страдал чуть ли не с пятилетнего возраста.) О господи! — испуганно всплеснула руками мама. — Там же нет врачей.

— Свежий воздух — лучшее лекарство, — безапелляционно изрёк отец. — Да и старик, думаю, неплохой знахарь. Все они там, в тайге, испокон века врачуются травами и всякой лесной всячиной. Барсучий жир, говорят, считается панацеей от всех болезней, и ещё пихтовое масло. Старик сам разберётся, что к чему.

Отец ронял слова сухо и спокойно, как обычно. Он всегда бывал спокоен и невозмутим, когда дело не касалось его работы. Но мама, мама не находила себе места от охватившей её неясной тревоги. Материнское сердце сжималось от тоски и смутных предчувствий, что-то подсказывало ей, что незримая, злая сила должна вмешаться в их планы и разрушить их. Что-то нехорошее, ужасное случится в самое ближайшее время.

Но заговорить с мужем о своих терзаниях она не посмела, его сугубо рациональному уму чужда была вся эта «мистическая дребедень». «Слишком много в наш век развелось разных шарлатанов», — часто повторял он о чудесах экстрасенсорики и парапсихологии, сообщения о которых изредка появлялись в местной прессе. В предчувствия он не верил, как не верил во всё то, что не могло быть подтверждено точно поставленным экспериментом и подвергнуто строгим математическим выкладкам. Его рационализм доходил порой до абсурда: как-то раз он заявил, что сомневается в существовании позитрона, так как никто до сих пор не сумел пощупать его пальцами.

Игоря спешно собрали в дорогу, и через два дня он покинул родные бетонные стены «пятьдесят восьмого».

Мама старательно скрывала слёзы, помимо её воли наворачивавшиеся на глаза, улыбка её была вымученной и неестественной. Отец, как всегда, оставался спокоен.

Игорю тоже хотелось плакать — ведь он впервые расставался со своими близкими. Но ещё больше ему хотелось смеяться.

Солнце — вот что его ждало впереди. Солнце и загадочный дед Мартын.

Если бы он только знал, что видит своих родителей в последний раз!

Глава вторая

Как разбита планета.

И где же, земля, твои осколки?

1.

Из окон вагона он так и не увидел солнца. Над всей обширной территорией Сибири, от Урала и до Амура, небо было затянуто густым непроницаемым слоем облаков. Вялил снег — чистый, пушистый, мягкий, укутывая землю и нескончаемые леса гигантским белым покрывалом. Такого снега в «пятьдесят восьмом» Игорь не видел никогда.

Мальчик не отчаивался, он знал, что рано или поздно всё-таки увидит таинственное солнце, просто очень хотелось, чтобы это случилось поскорее. Как и все дети, он был нетерпелив, но его нетерпение не было простым сиюминутным капризом — оно было мечтой.

2.

Лесник был суров и молчалив. Всю дорогу, от станции до сторожки, он не проронил ни слова, задумчиво глядя в окно попутки и крепко сжимая свою двустволку. Это был сильный, высокий старик с пышной седой бородой, жилистыми руками и зорким, пронизывающим взглядом серых глаз, глубоко сидящих под кустистыми бровями.

На станции, встретив внука, он крепко обнял его, осведомился о здоровье родителей, молча кивнул, услышав, что все здоровы, подхватил небольшой чемоданчик с пожитками Игоря и широко зашагал к ожидавшему их грузовику. Игорю пришлось спешно догонять деда. Он был обескуражен встречей, ожидая более тёплого приёма, и тем не менее где-то в глубине души был рад, что суровый дед Мартын оказался холодно-деловит с ним, не сюсюкал, как с маленьким мальчиком, не гладил по головке, как это обычно делали друзья и знакомые родителей, изредка бывавшие у них дома, — дед принял Игоря как взрослого, на равных, что очень импонировало четырнадцатилетнему мальчугану.

Отчасти Игорь был прав: дед Мартын видел в нём человека почти взрослого и в достаточной мере самостоятельного, но не только этим объяснялась его сдержанность. В местной газете, купленной им здесь же, на станции, в ожидании поезда, который как всегда запаздывал, внимание старого лесника привлекла одна небольшая заметка под заголовком: «Нашествие жёлтого дьявола: конец света или новое оружие массового уничтожения?» В заметке, в частности, говорилось: «Как сообщают наши корреспонденты с места событий, город N-58, являющийся объектом оборонного характера, в самом скором времени постигнет страшная трагедия. По прогнозам учёных через трое суток город окажется подвержен воздействию некоего аномального явления, получившего в обиходе название „жёлтое облако“. Природа данного явления до сих пор не изучена и представляет загадку для науки; известно лишь одно: местность, над которой проходит „жёлтое облако“, окрашивается в характерный жёлтый цвет, или, как выразился известный физик В. Самойлов, „всё, что оказывается в тени неведомого феномена, теряет возможность к отражению всех частот видимого спектра электромагнитных излучений, за исключением жёлтого цвета“. Как уже сообщалось ранее, данное явление вызывает у всего живого совершенно непредсказуемые мутации. Во избежание трагедии город N-58 вместе с промышленными предприятиями и научными учреждениями срочно эвакуирован. Буквально следом за сообщением об эвакуации „пятьдесят восьмого“ из областного информационного агентства в редакцию поступило известие о появлении ещё трёх „жёлтых облаков“, замеченных в различных регионах восточной части России. К сожалению, момент их появления зафиксировать не удалось, поэтому остаётся только гадать об источнике их возникновении. Вычислив траектории движения новых „облаков“, учёные пришли к весьма любопытному, но далеко не утешительному выводу: все три „облака“ ползут в направлении аналогичных городу N-58 закрытых объектов оборонного характера. Что это: происки враждебных государств, испытывающих новое оружие массового уничтожения, или звено в цепи обрушившихся на нашу планету неведомых и чудовищных катастроф?»