Но ад не вечен - Сергей Михайлов

В полдень они остановились перекусить. Дед Мартын достал из дорожной сумки два куска вяленой оленины, луковицу и несколько варёных картофелин. Луковицу он аккуратно разрезал ножом на две равные половины.

— На, держи, — протянул он Игорю его часть импровизированного сухого пайка.

Мальчик с аппетитом набросился на еду. Дед с улыбкой смотрел на него.

— Ну как, небось повкуснее будет ваших консервов?

— Ещё бы! — с трудом проговорил Игорь сквозь плотно набитый рот. — Когда вернусь, никто не поверит, что я ел настоящее оленье мясо!

Лесник нахмурился.

— Знаешь, Игорь, — медленно проговорил он, глядя куда-то вдаль, — живи у меня. Оставайся здесь навсегда.

— Я согласен! — выпалил мальчик, но тут же осёкся. — А как же мама, папа? Они тоже будут жить с нами? — Голос его зазвенел от сомнения.

— Вряд ли. — Дед пожал плечам. — Думаю, они не оставят свою работу.

— Мама согласится, вот увидишь, дедушка, — с жаром возразил Игорь.

— Мама, возможно, и согласится, но Николай… — дед замотал седой головой. — Нет, твой отец никогда не пойдёт на это. Он слишком фанатично предан своей работе, и ни за какие блага мира не променяет её на иную жизнь. Уж мне ли не знать своего племянника! — В голосе старика зазвучали жёсткие нотки. — Ради своей проклятой работы он готов угробить даже собственного сына! — Глаза его гневно сверкнули, жилистый кулак с хрустом сжался.

— Но… как же… — растерянно пробормотал Игорь.

Дед прервал его жестом руки.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, внук. Они твои родители, и ты любишь их. Думаю, и они тебя любят… по-своему. Но пойми, Игорь, жить так, как живут они, нельзя. Нельзя, понимаешь. Ты погибнешь, если вернёшься в тот мир, а я хочу, чтобы ты жил. Ты должен жить, паренёк, должен, понимаешь. Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на солнце?

Игорь густо покраснел.

— Я ведь никогда…

— Знаю. Ты никогда не видел солнце. По-твоему, это правильно? Человек не может жить без солнца. Посмотри, на кого ты похож. Ходячий мертвец. А ведь тебе всего лишь четырнадцать. Четырнадцать! А что с тобой будет в двадцать? В тридцать? Бронхиальная астма, рак лёгких или ещё какая-нибудь гадость. Да ты и не доживёшь до тридцати, парень.

Дед Мартын поймал на себе испуганный взгляд мальчика и понял, что увлёкся.

— Я не хотел пугать тебя, Игорь, — мягче сказал он. — Всё ещё можно исправить. Но ты должен понять, что я прав. Тебе нельзя возвращаться в тот мир. В мир, в котором нет солнца.

— Что же мне делать, дедушка? — совсем потерялся Игорь.

— Не знаю, — глухо сказал лесник. И вдруг порывисто прижал внука к себе. — Поверь, паренёк, я хочу тебе только добра. Живи у меня, тайга исцелит тебя ото всех твоих хворей.

Игорь молчал. В глазах его блестели слёзы.

— Я должен был тебе это сказать, внук, — продолжал дед Мартын дрогнувшим голосом. — Должен, понимаешь. А решать тебе. Тебе и твоему отцу. Надеюсь, он всё-таки не так слеп и, в конце концов, поймёт, что к чему. Поживём — увидим, — заключил он и взглянул на небо. — Пора трогаться, паренёк, день уже пошёл на убыль. Прости, если я сделал тебе больно.

Они двинулись дальше, лесник впереди, мальчик следом. Игорю казалось, что что-то важное, незыблемое, вечное в один короткий миг рухнуло, ушло из-под ног. Перед ним возникла дилемма, разрешить которую было не так-то просто: жить здесь, в тайге, вдали от родителей — либо медленно умирать там, в том мире, где нет солнца. День потерял свою привлекательность, и даже весеннее солнце больше не радовало его глаз — будущее вдруг открылось ему во всей своей откровенности и безысходности. Теперь он смотрел на мир иными глазами, глазами мальчика, который внезапно повзрослел.

Прошёл час.

— Стой!

Дед Мартын крепко держал Игоря за плечо. Их путь пересекала цепочка чьих-то следов.

— Это волки, — чужим голосом произнёс дед и медленно снял с плеча ружьё.

— Волки? Ну и что? — удивился Игорь, вспоминая, что за сегодняшний день они уже не раз пересекали волчьи следы.

— Это жёлтые волки, — глухо пояснил лесник. — Взгляни. Видишь?

Мальчик нагнулся. Следы имели ярко-жёлтый цвет; желтизна окрасила не только сами отпечатки волчьих лап, но и снег вокруг них.

— Осторожнее! — предупредил дед. — Не прикасайся к следам.

Мальчик инстинктивно отдёрнул руку. Он уже знал, чем грозит одно лишь прикосновение к поражённому желтизной предмету.

— Пойдём назад. — Лицо деда Мартына было мрачным и серьёзным. — Будет лучше, если мы вернёмся засветло.

В сторожку вернулись без происшествий. Былой безмятежности больше не было — оба мужчины, и старый, и совсем ещё юный, со всей ясностью вдруг осознали, что страшные метастазы «жёлтого дьявола» дотянулись и до их Богом отмеченного уголка земли.

— Это агония, — прошептал лесник, тяжело опускаясь на грубо сколоченный табурет.

В тот день дед Мартын не проронил больше ни слова.

6.

Ночью Игорь проснулся от каких-то неясных звуков. Кто-то скрёбся то ли в стену сторожки, то ли в окно. Игорь поднялся с постели и прислушался. Всё тихо. Почудилось. Нет, вот опять.

Дед Мартын чуть похрапывал во сне, то и дело ворочаясь с боку на бок. Сон его был явно неспокойным.

Ночь стояла тихая, ясная, безветренная, полная луна роняла на землю холодный мерцающий свет, рождая беспорядочные тени на голубоватом снегу. Полная луна. В такую ночь из могил встают мертвецы. Мальчику стало жутко.

Снаружи доносилось чуть слышное похрустывание — кто-то бродил вокруг сторожки. С замирающим сердцем мальчик приник к окну. Лунный свет сочился сквозь густую хвою гигантских сосен и через пыльное стекло падал на его лицо. На какое-то мгновение Игорю снова показалось, что тайга пустынна и череда ночных звуков — всего лишь галлюцинация, навеянная треволнениями минувшего дня и странными словам деда, но тут что-то тёмное, бесформенное заслонило от него ночное светило. Холодок пробежал по спине мальчика. «Медведь!» — в страхе подумал он. Сквозь стекло блеснули жёлтые, слабо фосфоресцирующие белки глаз. Лохматое, трясущееся существо отпрянуло от окна, и тогда случайный лунный блик, скользнувший по неведомому пришельцу, отчётливо высветил жёлтое лицо мутанта — трёхглазое, с огромными струпьями обвисших ушей. Оно корчилось в судорогах, изнемогая от душившего его беззвучного хохота и повизгивая, будто подбитая собачонка. Завороженный, Игорь не мог оторваться от окна, жуткое зрелище притягивало, парализовало волю. Мутанта он видел впервые.

— Назад! — Кто-то резко отдёрнул его от окна. Это был дед; правой рукой он крепко сжимал двустволку, лицо его было бледно, губы подрагивали. — Не прикасайся к стеклу.