Мантия с золотыми пчелами - Наталья Солнцева

– А вы не допускаете, что плохо изучили девушку, в которую были пылко влюблены? – спросил Матвей. – Любовь слепа! Многие годы вы рисовали в своем воображении идеал, а теперь разочаровались в нем, и это разбило вам сердце. Возвращаясь к старому, мы порой не находим того, что искали.

– Я не разочаровался. Я… впрочем, не важно… Чего я только не передумал за то время, пока пытался понять нынешнюю Улю, проникнуть в ее мир. Она почти не отзывается на мои слова, отказывается вспоминать прошлое. Говорит, что со смертью матери былое для нее тоже умерло. Я не вижу в ней радости, не вижу и горя… Она какая-то неестественная, натянутая. Но стоит мне оставить ее в покое, как она оживает. Несколько раз я украдкой наблюдал за ее прогулками с фотоаппаратом. Она улыбается, ее походка и жесты становятся раскованными, она щелкает все подряд, не выбирая ни ракурса, ни стоящего вида…

Он повел руками в воздухе, выражая крайнюю степень недоумения.

– Вы разбираетесь в фотографии?

– Как все люди. Я полагаю, что фотограф должен делать снимки со смыслом, с каким-то эстетическим содержанием.

– Она журналистка, а не фотограф, – напомнил ему Матвей. – Прогулки с фотоаппаратом могут быть ее хобби. По-моему, вы придираетесь к женщине. Прошло без малого полтора десятка лет, вы оба уже не юные школьники!

Тарханин замолчал и уставился в свою тарелку. Он ничего не ел. Кусок осетрины остыл, соус подернулся пленкой.

Шумная компания за соседним столиком добралась до десерта. В маленьких чашечках дымился кофе. Женщина громко смеялась и пыталась выпить на брудершафт с одним из сидящих рядом мужчин.

– Вы возобновили свое ухаживание за бывшей одноклассницей? – спросила Астра.

– За Улей? – встрепенулся чиновник. – Вряд ли это можно так назвать. Я приезжаю, наблюдаю из машины, как она выходит из дому или, наоборот, заходит… Когда я предлагаю ей провести вместе время, она вежливо отказывается… Изредка она садится в мою машину, и я везу ее в какой-нибудь тихий ресторанчик. Мы болтаем о разных пустяках. Сначала она боялась меня, потом привыкла. Увидела, что я не опасен, – усмехнулся он. – В общем, наши отношения больше похожи на приятельские. Самое ужасное, что я не испытываю к ней никакой страсти, влечения: будто существуют две Ули – эта и та, далекая, недоступная…

– У нее есть особые приметы… наподобие родимого пятна, шрама?

Молодой человек покачал головой:

– Нет. Возможно, на теле где-нибудь и есть, но мне об этом не известно. Мы не переходили известной грани. Уля бы не позволила.

– А как насчет ее близких подруг?

– Она ни с кем не водила тесной дружбы. Я был единственным. Но в бане, как вы понимаете, мы вместе не парились. После выпуска она перестала общаться с одноклассниками – так же, как и я. Думаю, Уля не ожидала, что ее отказ выйти за меня замуж повлечет за собой полный разрыв. Она переживала это по-своему, я – по-своему.

– Вы намерены продолжать встречаться с ней? – спросила Астра.

– Да, – твердо заявил Тарханин. – Я должен разгадать этот ребус. Или мне придется идти на прием к психиатру. Чего я, кстати, не исключаю… Знаете, мне стало казаться, что за мной кто-то наблюдает.

– За вами следят?

– Когда я приезжаю к дому Ули, я начинаю чувствовать чей-то взгляд. Но не могу определить, откуда на меня смотрят. Это ведь тоже из разряда… психических расстройств. Мания преследования и прочее…

– Не обязательно, – сказал Матвей. – Бывает, соседи проявляют любопытство. Их хлебом не корми, дай в окно поглазеть.

Этот довод не успокоил Тарханина.

Глава 3

…Змея кольцами обвивает могучее дерево… Вооруженные всадники преследуют дикого кабана, тот скрывается в тумане, который поглощает охотников – одного за другим… Мрачные своды замка; в очаге из каменных валунов горит огонь. Над огнем – богато изукрашенный серебряный котелок. В нем булькает ритуальное варево – угощение для богов и героев… Бронзовая русалка восседает на постаменте посреди круглого водоема… Карнавальная ночь на улицах Венеции. Танцы наряженных в маскарадные костюмы людей. Золотое блюдо с лежащей на нем отрубленной головой… Старинная усадьба проглядывает между деревьев, на фасаде – лепной декор в виде масок… Толпа ряженых сжигает на костре соломенное чучело… Обнаженные любовники в масках слились в объятиях на роскошном ложе… Россыпь Млечного Пути сияет на темном небе… Загадочно улыбается богиня Афродита, изваянная из мрамора. На ее волосах – венок из мандрагоровых цветов… Корова пасется на зеленом лугу… Повешенный раскачивается на виселице… Туристы окружили фонтан и бросают туда монетки…

Астра в очередной раз просматривала «кассету из тайника», когда в комнату вошел Матвей.

– Опять? – возмутился он. – Ты знаешь каждый эпизод наизусть!

– Угадай, какой из них предвещает новое расследование? Куда вписывается история Тарханина и Ульяны?

– По-моему, у парня проблемы с психикой…

– Погляди-ка на русалку! – как ни в чем не бывало, воскликнула она. – На ее рыбий хвост! Не зря Игорь Сергеевич назначил нам встречу в рыбном ресторане.

Матвей прыснул со смеху:

– Что да, то да. Ты забыла, дорогая, одну мелочь: мимо нашего столика проносили тарелки с ухой. А уху могли варить в котелке… Значит, эпизод с котелком имеет такие же шансы, как и русалка.

– Издеваешься?

Эту кассету Астра вынесла из горящего дома баронессы Гримм, вместе с венецианским зеркалом и корешком мандрагоры[4]. Мнения Астры и Матвея по поводу любительского видеофильма, созданного сумасшедшим убийцей, расходились. Она считала разрозненные кадры проекцией будущего. Он – случайным набором зловещих картинок.

– Безумец ушел, но продолжает управлять нами посредством этого видео, – твердил Матвей. – Выбрось кассету и забудь о ней!

– Нельзя, – возражала Астра. – Отснятые на ней кадры указывают нам путь. Это подсказки.

– Куда же мы должны прийти, по-твоему?

– Не куда, а к чему? К новому пониманию себя…

Эпизоды странного фильма сопровождались песней без слов, высоким женским голосом пленительного тембра. Мелодия завораживала слушателя, увлекая в мир мрачных колдовских грез. Астра утверждала, что эти кадры связаны с древнейшей разновидностью чародейства – магией древних кельтов, народа, канувшего в Лету, но оставившего после себя самые романтичные из легенд.

– Раз кассета попала нам в руки, за этим что-то стоит.

– Или кто-то! – злился Матвей. – Кто сам свихнулся, а теперь хочет свести с ума других. Ты поддаешься!

– Я пытаюсь понять…

Их споры обычно заканчивались длительным перемирием на время очередного расследования. Слова Астры невероятным образом сбывались. Какой-нибудь полученный из видеофильма намек наводил ее на мысль, которая оказывалась ключом к раскрытию преступления. Она руководствовалась интуицией, тогда как Матвей привык к осознанному анализу. В ее действиях не было логики, но в результате они полностью себя оправдывали.

Он продолжал подтрунивать над ней скорее по инерции. Особенно из-за зеркала. Астра вообразила, что в зеркале из «венецианского» стекла живет двойник его владельца. Она часами сидела, вглядываясь в блестящую поверхность, покрытую желтоватой амальгамой. И порой измученный мозг выдавал именно то, чего она ждала, – образ похожей на нее женщины. Женщина якобы давала Астре советы, необходимые для успеха дела.

– Это твое отражение, – посмеивался Матвей. – Ты разговариваешь сама с собой!

Для «энергетической подпитки» зеркала она зажигала десятки свечей и ставила их вокруг себя. Хотя кто больше нуждался в подпитке от живого пламени – еще вопрос. Астра обожала огонь в любом его проявлении. Свечи, камин, горящие в печи дрова, костер, разведенный в лесу, – она бесконечно могла любоваться огнем.

В ее квартире на Ботанической улице были большие запасы свечей на любой вкус. Она покупала их коробками, упаковками.

– Значит, ты поверила этому Тарханину, – скептически улыбнулся Матвей, усаживаясь рядом с ней на диван. – И теперь ищешь связь между его школьным романом и кельтской магией. Скажу прямо, я ничего подобного не вижу. Кроме рыбного ресторана…

Он сдержал смешок.

– Зачем кому-то подменять одну женщину другой?

– Никто и не подменял. Я больше чем уверен! На поверку окажется, что наш уважаемый госслужащий стал жертвой собственного разочарования. Оно слишком велико! Игорь Сергеевич не может поверить, что его незабываемая любовь исчерпала себя еще той давней весной. Он не находит в Ульяне былой милой девушки, которая покорила его сердце… и просто не в силах смириться с этим. Все мы в юности обожествляем предмет первой страсти. А жизнь разрушает пьедесталы и низводит наших кумиров до уровня обыкновенных людей, ничем не примечательных обывателей. Не каждый в состоянии держать удар.