Христианство и перевоплощение - Рудольф Фрилинг

Желая принести людям силу живущего в Любви самоотверженного существа «я», Христос должен был сам вступить на стезю человека — вочеловечиться. Должен был добровольным жертвенным путем последовать за человеком и отыскать его там, где он очутился. Этот жертвенный путь принял форму нисхождения. Свободно и по собственной воле нисходя на землю, Христос прошел тот же путь, который человек под чрезмерным притяжением нижнего мира проделал в «падении». Евангелие от Иоанна снова и снова настойчиво говорит об этом нисхождении (katabainein) Христа.

В нисхождении Христос достигает сферы бытия падшего человека, которая в Библии обозначается как «плоть». Удивительно, какими скупыми словами говорит об этом необычайном, огромном событии Пролог Иоаннова Евангелия: «И Слово (Logos) стало плотию (sarx)» (Ин. 1:14). Перефразируя книгу Бытия (3:22), можно было бы сказать: «Вот, Бог стал как один из нас». То, что Христос действительно вступил в форму бытия тленного, обреченного смерти, земного человеческого тела, дают отчетливо почувствовать все Евангелия. Как человек из плоти и крови, Христос устает (Ин. 4:6), спит (Мф. 8:24), испытывает голод (Мф. 4:2; 21:18) и жажду (Ин. 4:7; 19:28), он плачет (Лк. 19:41; Ин. 11:35), он «скорбит смертельно» (Мф. 26:38); в «агонии» тела, которому в, Гефсиманском саду грозит преждевременная смерть, он исходит кровавым потом (Лк. 22:44).

Закономерным итогом сошествия во плоть, в «sarx», является смерть — совершенно специфический опыт земного человека. Только в смерти окончательно обретается почва земного мира. Предвосхищая ее, Христос говорит о крещении, которым он «должен креститься» (Лк. 12:50). Это цена, которую он должен заплатить, чтобы «низвести на землю огонь» с небес… В начале синоптических Евангелий речь идет о тройном крещении. Иоанн Креститель «крестит в воде» (Мф. 3:11), но Сильнейший, который должен прийти за ним, будет «крестить Духом Святым и огнем». Поскольку слово «pneuma» означает по-гречески как «дух», так и «дуновение воздуха», эти три крещения обнаруживают связь с тем, что для Древнего мира было «элементами», «стихиями». В наше время говорили бы об «агрегатных состояниях». Прохождение через четыре стихии — землю, воду, воздух и огонь, — которое играло свою роль в мистериях, не было чем-то чисто внешним. Наблюдаемое в материальном мире различие между твердым, жидким, газообразным и огненно-тепловым воспринималось и как выражение различных способов внутреннего самопереживания. Путь от «земли» к «воде» был в душе переходом от застывшего и отвердевшего к жизненно текучему и жидкому. В «воздушном» ощущали себя «избавленными от ограничений» и освобожденными от тяжести, в «огне» светила и согревала человека божественная задушевность. Иоанново крещение необходимо было для того, чтобы восстановить связь человечества, которое в своей приземленности как бы «оказалось на пели», с чистой, струящейся высшей живостью, дабы заранее раскрыть его перед тем Сильнейшим, что придет вослед. Этому Сильнейшему предстояло затем ввести земного человека в еще более высокие и «небесные» формы бытия, которые угадываются в воздушно — веющем (pneuma) и в огненном субстрате. Ищущий спасения человек обнаруживает себя на земле сначала в земной стихии. Крещение водой, Духом Святым и огнем посвящает его более высоким посвящением. В беседе Иисуса с Никодимом речь идет о крещении водой и Святым Духом (pneuma) (Ин. 3:5).

Христос, нисходящий в «sarx», в своем собственном небесном существе несет «огонь» и «дух» («pneuma»), чтобы «крестить» ими людей. Сам Он, следовательно, в таком крещении не нуждается. Ведь быть окрещенным — означает погружение, посвящение в некую стихию бытия, которая до тех пор была вовне. Тому, Кто сходит с небес, необходимо погрузиться в стихии низшего бытия, накладывающие отпечаток на земное существование, — в воду и землю, причем «вода» еще являет известное небесное свойство и еще не столь «земна», как тот элемент, по имени которого названа вся планета — Земля. Нисхождение Христа есть путь к земле, вплоть до самого «сердца земли» (так дословно: Мф. 12:40). Крещение в Иордане — это крещение водой. Христос обретает связь с текучей жизненной стихией земного мира. Но полное вхождение в собственно «земное» для Него впереди, хотя в принципе Он уже обладает земным телом. На первом этапе своих деяний в Палестине Он отдает предпочтение Галилее, приозерному краю. Расположенный на берегу озера Капернаум так прямо и называется «Его городом» (Мф. 9:1). Там происходит великий лов рыбы (Лк. 5:1), усмирение бури, насыщение у озера, хождение по водам. Когда Христос, уже отправившись в последний путь к Иерусалиму (Лк. 9:51), говорит о предстоящем Ему «крещении», Он имеет в виду вовсе не крещение в Иордане, но будущее окончательное «посвящение» в стихию «земли». Но это есть опыт смерти в земном теле. Предвидя это «крещение», Он говорит: «И как Я томлюсь, пока сие совершится», дословно: «Я стеснен, сжат». Это — переживание давящего стеснения. Здесь нет речи о чувстве страха в обычном смысле слова, но — об ужасающей «стесненности», которую испытывает жившее прежде в просторах света духовное существо, скованное в земном, обреченном смерти, теле.

Этому соответствует образ смерти на Голгофе как «крещения Бога землей» в отличие от крещения в Иордане. Над крещением в Иордане отверзается небо: слышен Божий глас, значащий свыше. Иисус стоит в текущей воде Иордана. На древних церковных изображениях он прямо-таки написан в водяном «колоколе». Насколько же иначе все происходит на Голгофе! Каменистая Иудея. Скалистая местность, называемая «череп», «лобное место». На грубом кресте висит обнаженное земное тело. Происходит небесное затмение. Однако Божий глас: «Ты Сын мой возлюбленный», — раздавшийся с небес над иорданским крещением, теперь эхом откликается с земли. Представитель столь сильно обращенного к земному Рима, римский сотник восклицает: «Воистину Он был Сын Божий» (Мф. 27:54). Он восклицает так под впечатлением землетрясения, произошедшего в ответ на смерть Христа. «И земля потряслась» (Мф. 27:51). Во время крещения в Иордане отверзлись небеса, — Марк говорит разверзлись» (Мк. 1:10), — теперь же отверзается земля. «И камни расселись; и гробы отверзлись».

Это полностью завершающееся на Голгофе нисхождение Христа в «sarx» несет на себе отчетливые черты «неповторцмости» Голгофа — событие, произошедшее «раз и навсегда», на чем упорно настаивает Послание к Евреям.

Религиозно-историческая наука обратила внимание на мифы и культы античности, где важную роль играло умирающее. божество-«спаситель». Но это не ставит под сомнение неповторимость Голгофы, поскольку античные спасители оставались в надземной, эфирной области созерцания. По-настоящему они не вступали на землю, как Христос, который действительно был распят «при Понтийском Пилате», в грубой земной реальности: исторически, и вместе с тем мистически прозрачно, как проявление глубоких тайн человеческого существа. Крест как таковой, три креста, с Иисусом посредине, «Лобное место», терновый венец, затмение солнца — все это одновременно знаки, символы. Это событие земной истории обладает прозрачностью мистериальной драмы, культового действа. Лессинг сокрушался по поводу основания христианства на «случайных исторических истинах». Он не отдавал себе отчета, что тем самым исходит из научно недопустимой предпосылки, будто все исторические события непременно носят характер «случайности». События и происшествия истории тоже различаются степенью значимости, выстраиваются в иерархическом порядке. Как раз в важные моменты истории события порой обнаруживают тенденцию принимать наглядно-значимый характер. Пришествие Христа на землю — Свершение Христа — в своей неповторимости есть историческое свершение наивысшего порядка, а потому оно изъято из случайности. Оно могло произойти только так, как произошло, — история, в которой сплавлены ритуал и символ. Это Слово, явившееся во плоти.

Неповторимость события Голгофы исключает всякое приложение идеи перевоплощения ко Христу, сходящему в плоть.

Воскресение

Сойдя на Землю и через смерть «постигнув» земного человека, Христос ныне, начиная с Пасхального утра, предшествует человеку в стремлении к будущему как «Начальник (archegos) жизни» (Деян. 3:15). «Воскресение Христа есть решающий факт этой высочайшей и с обычной точки зрения, конечно же, непостижимой истории. Такие факты, как воскресение Христа, подобны молниям, которыми высочайшая, т. е. истинная, внутренняя история прорывается в историю внешних событий» — так говорит Шеллинг в своей «Философии Откровения» (32-я лекция).

Воскресение есть больше чем проявление умершего, который оказывается Существующим. Опыт переживания манифестаций такого рода имелся в человечестве и раньше. Воскресение же касается тела.