Эффект Ноцебо - Vladi N
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты можешь засунуть свою спесь глубоко себе в одно место и дослушать, наконец? — вот это номер. Поднимаю левую бровь, рассматривая источник дерзкого звука. Чарли пытается сдержать смех, Ник же откровенно ржет во весь голос. А наглая зараза только скрестила руки на груди и развернулась к отцу. — Ричард, правда, давайте быстрее закончим. Я хочу уехать.
— Как раз это я и хочу обсудить, милая, — голос старика как-то странно смягчается, когда он обращается к девчонке. Как и взгляд. — Тебе придется освободить дом. Все сбережения заберут в счёт погашения банковских кредитов. Адвокат напрямую встретится с представителем человека, с которым твой отец вел свои… дела.
— Я могу сама…
— Нет! Этот вопрос даже не обсуждается, Тиф. Ты там присутствовать не будешь. И светиться тоже!
— Но…
— Да что, вашу мать, произошло?! — не выдерживаю и перехожу на крик.
— То, что произошло, останется между мной и Тиффани. Подробности вам не нужны.
— Тогда какого хрена ты вообще нас собирал, если не собираешься рассказывать?!
— Киллиан…
— Что, мама, что? — разворачиваюсь к бледной матери. — Какие-то тайны, окутанные беспросветным мраком. Нам бы в своем дерьме разобраться, а не тянуть в него ещё и ее с проблемами!
— Угомонись уже! — рявкнул Чарли, создавая в гостиной напряжённую тишину. Он редко позволял себе повышать голос, но при этом если кричал, то был на грани. — Договаривай, папа.
— Спасибо, — снова эта театральная пауза, — Тиффани теперь является членом нашей семьи. И этот факт влечет за собой все вытекающие обстоятельства.
Никто не проронил ни единого слова, переваривая услышанное. Пока осознание нового факта укладывалось в сознании каждого, Ричард повернулся к девушке и продолжил:
— С сегодняшнего дня ты находишься на полном моем попечении и под моей защитой. Чтобы максимально закрыть бреши Итона, я сделаю все, что в моих силах. Но если он пришел ко мне сам, то рискну предположить, что дела обстоят гораздо хуже. По поводу твоего трудоустройства поговорим позже. И еще, — отец обвел тяжелым взглядом всех присутствующих, — ты переезжаешь в этот дом.
— Что? — а это уже новоиспеченная сестра. — Ричард, я не хочу! Разберусь, где мне жить, это уже мои проблемы…
— Тиффани. Это не обсуждается, — старик чеканит каждое слово будто дрова рубит. При желании умеет быть убедительным. — Все, что тебя интересует, мы обговорим отдельно. Наедине.
Девушка невидящими глазами застопорилась на отце, но все ее существо выражало протест. Это было видно по напряженной позе, сжатым в тонкую белую линию губам, трясущимся кулакам. Удивительно, но, повзрослев, она стала больше похожа на меня, чем на добряков-братьев, с которыми проводила все свое время в детстве. Я чувствую таких же: потерянных, неудержимых и озлобленных.
— Есть вопросы? Возражения не принимаются.
Ричард Хоггард выпрямился во весь рост, гневно сверля меня взглядом.
— Я рада. Тиффани мне как дочь.
Мама в своем репертуаре. Закатываю глаза и складываю руки в замок.
— Я тоже! Наконец-то заноза снова будет меня доставать, — Ник беззаботно приобнял Барлоу, — будешь жить в моем крыле.
— У меня больше места, можешь расположиться у меня, — Чарли улыбнулся и пожал плечами. — К тому же, сейчас я здесь в основном только ночую. Тебе будет комфортно.
Смотрю на всех своих затейливых родственничков и неосознанно стопорюсь на девчонке. На ее глазах, затянутых пеленой беспросветного отчаяния.
— Нет, — резко выкинутое слово привлекает всеобщее внимание. Молодая женщина вскидывает свои желтые глаза, напирая на меня гневом, но мне плевать. — Если она остается в этом доме, а она остается, то будет жить только в моем крыле. И это обстоятельство не обсуждается.
Бесценное выражение лиц членов семьи услада для моей души. Но волна дичайшего напряжения, заполонившего воздух, заставила меня подойти к Барлоу и потянуть за запястье на себя. Она вскинула голову, взмахнув копной светлых волос, чтобы посмотреть мне в глаза. Безысходность и злость смешались водоворотом, грозясь обрушиться на меня сносящей все на своем пути волной.
— Ты поняла меня, Тиффани? — смакую каждую букву ее имени на языке, впервые за столько лет произнося его вслух. — Ни у кого. Только у меня.
Кил¹ — игра слов (kill — убивать)
Глава 3
Frozen — Madonna & Sickick
Тиффани
Смотрю на самодовольную рожу Киллиана Хоггарда и начинаю смеяться. Как-то слишком громко и безумно, чем повергаю в ступор всех присутствующих. Мужчина напротив же только недоуменно поднимает бровь, снова растягивая свои безупречные, на мой взгляд, губы в насмешливой улыбке.
— Я сказал что-то настолько смешное, красивая?
Его обращение прерывает мой хохот, вынуждая снова сканировать, без преувеличений, невероятное лицо. Он единственный из трёх детей похож на мать. Очень сильно похож, но природа разбавила изящную женскую красоту потрясающей мужественностью и дерзостью носителя. Если бы не отцовские глаза, то можно было задавать вопросы касательно родства. Но даже не столько цвет глаз, сколько сам взгляд выдает в нем истинного сына Ричарда Хоггарда.
Бесстыдно рассматриваю Киллиана, пробегая по темным взъерошенным волосам, будто в них только что копошились чьи-то женские пальцы, по крупному, но прямому носу, по щекам, покрытым колючей щетиной. Длинную мощную шею центрует выпирающий кадык, в нескольких сантиметрах от которого виднеется кончик черной линии, определяющей наличие татуировок на охрененном теле. То, что оно таковым и является, сомневаться не приходится. Черная футболка под небрежно наброшенной кожаной курткой предельно ясно обрисовывает фактурный торс.
— Ты на вопрос ответишь или дальше будешь меня рассматривать? Можем подняться наверх, и я покажу тебе все, что интересует.
Вскидываю голову, возвращая собеседнику такой же дерзкий взгляд, которым тот оглядывает меня.
— Уволь. А то, боюсь, удар хватит от такой красоты, — кривлюсь на последнем слове, чем вызываю у него ещё большую улыбку. — Отвали со своими шуточками, Киллиан. Серьезно. Жить я здесь не буду.
— Будешь, поверь. Так ведь, папа? — бросает куда-то мне за спину, но при этом не разрывает зрительный контакт.
— Вопрос решен и обсуждению не подлежит.
Хриплый голос Ричарда вновь разгоняет кровь по венам словно горящее топливо. Сердце работает с удвоенной силой, дабы сохранить хоть какое-то самообладание. Разворачиваюсь, обращаясь к главе семьи:
— При всем уважении, но мне уже двадцать три. Я по всем канонам выросла и не нуждаюсь в опеке. Ни в чьей.
Кажется, что все эти слова я прорычала, а не проговорила. Напряжением сквозит каждое мое слово, как и каждый вдох, сделанный в этом доме после появления Киллиана.
— Тиф, — Ричард подходит ко мне и берет за запястье, — обсудим наедине все, что
