Охота на льва - Лариса Петровичева

Монах не удержал улыбки.

— Не те уж мои годы, чтоб нижние юбки рассматривать.

Несса тоже улыбнулась.

— Не прибедняйся.

Некоторое время они молчали. Женщина дочитала сыновьям сказку, и троица подалась к выходу из парка. В глубине зеленых ветвей радостно защелкала птица.

— Пожалуй, ты права, — произнес, наконец, монах. — Не стоит делать поспешных выводов.

Утро Артуро не задалось с самого начала.

Собственно, ничего плохого с ним не приключилось — погода была замечательной, старая арвельская рана не давала о себе знать, и никто из встреченных им по пути к кабинету императора не сделал ровно ничего, чтобы вывести Артуро из равновесия. Все дело было во сне, который Артуро увидел перед рассветом — очень ярком и четком сне, который запросто можно перепутать с реальностью.

Во сне он шел по столице, украшенной траурными флагами, и знал, что идет на похороны императора.

Все. Ничего больше не было — Артуро просто шел по пустынным улицам восстановленного из военного пепла города и знал, что впереди его ждет могила единственного человека, которого он любил. А черные знамена колыхались на ветру тяжело, словно мокрые рубахи, и где-то вдали играл военный оркестр.

Ничего себе сон, правда?

Артуро умылся ледяной водой, сказав весело журчащей струйке из крана старую верную фразу отвода беды «Страшен сон, а Заступник милостив», но его дурное настроение от этого никуда не делось. Сон раздражал, не забываясь, а становясь все более насыщенным и выпуклым; в конце концов, Артуро даже выглянул из окна приемной, чтобы удостовериться, что перед дворцом нет траурных флагов. Не было. Самые обычные, бело-голубые полотнища весело трепетали над столицей.

— С тобой все в порядке? — от государя ничего не скроешь; уже приготовившись к традиционному ежемесячному приему посетителей, тот сидел за столом и еще раз просматривал заранее поданные прошения. Артуро нахмурился. Вечно тащится сюда не пойми кто со своими слюнявыми восторгами и грошовыми просьбами, а работать никто не желает.

— Да, ваше величество, — ответил Артуро. — Я в порядке. Вы надели кольчугу?

Торн поморщился. Кольчугу — легкую, тонкую — он терпеть не мог, будучи непоколебимо уверенным в том, что страна не будет убивать своего императора. Убежденность, которая граничила с невероятным нахальством и безразличием! Артуро на это только руками разводил.

— Вы надели кольчугу? — с некоторым нажимом повторил Артуро. Император кивнул.

— Да, потерплю ее ради тебя. Посетители уже собрались?

Посетителей было десять, и прием пошел быстро. Торн умел и утешить, и приободрить, и даже строго прикрикнуть — но в итоге просящие практически всегда получали то, о чем просили и довольные расходились по домам. Последней пошла рыжеволосая девушка лет двадцати, в скромном, но недешевом платье и с осанкой истинной дворянки. К рыжим Артуро справедливо относился с подозрением — недалеко еще ушли те времена, когда именно рыжие продавались Змеедушцу и, верша злодейства, отправлялись на костер — поэтому он не стал закрывать дверь и встал возле входа в кабинет.

— Добрый день, сударыня. Чем я могу вам помочь?

Сквозь приоткрытую дверь Артуро видел кусочек кабинета и спину посетительницы — строгую, неестественно прямую. По спине струились рыжие завитые локоны, а в правой руке было зажато что-то маленькое, и рука эта чуть заметно подрагивала.

— Добрый день, сударь. Поверьте, я не задержу вас надолго.

Сударь? Это давно ли к императору стали так обращаться? Артуро почувствовал, как под камзолом и рубашкой по спине потек пот: он узнал предмет, стиснутый во влажном кулачке просительницы.

Этого не могло быть. Его сон просто не имел права сбыться.

Артуро опоздал даже не на секунду — на долю секунды. Метнувшись от двери, он сбил девку на ковер, а затем время потекло медленно-медленно, и личник увидел, как император оседает на пол, схватившись за горло. Маленькая трубочка для плевков отравленными стрелами, какой пользуются пигмеи в Заюжье для близкой охоты, неторопливо прокатилась мимо и ударилась о ножку стола.

— Сир!!!

Время, словно издеваясь, поплыло еще медленнее. Артуро нанес рыжей твари несколько точных ударов, которые отключили ее на четверть часа минимум, а затем кинулся к императору. Тот хрипло дышал, зажимая горло; император успел выдернуть небольшую стрелу, и теперь она болталась у него на воротнике, а по пальцам, стиснувшим шею, струились тонкие ручейки крови.

— Сир, вы меня слышите? — Артуро отшвырнул стрелу подальше и разжал руку Торна: кровь полилась быстрее, но ранка была небольшой.

— Слышу, — прошептал император. — Артуро, там… в ящике стола.

Личник метнулся в сторону и дернул за ручку ящика так, что сломал несколько ногтей. На ковер посыпались какие-то конверты и — маленький полупрозрачный планшет с лекарством, который император всегда носил с собой. Он не может умереть, думал Артуро, не имеет права.

— Заступник милосердный, помоги…, - личник молился вслух, взахлеб, и не осознавал, что молится. Император хрипел и уже не мог ни дышать, ни говорить: яд заюжных дикарей вызвал паралич дыхательной мускулатуры. Артуро бухнулся на колени рядом с умирающим господином и приложил к ране найденный планшет. Рыжая тварь зашевелилась на полу и попробовала подняться. Не удалось — снова распласталась на ковре.

— Лежи тихо, мразь, — посоветовал Артуро. — Скоро я тобой займусь.

Прошло несколько невероятно долгих секунд, и наконец, посиневшие губы императора дрогнули, и он сделал вдох. Артуро почувствовал такое облегчение, словно с его плеч свалился, по меньшей мере, храм на Сирых равнинах. Девка на ковре заплакала. Император открыл глаза, поморгал, щурясь на свету. Артуро чувствовал теперь, что по его щекам текут слезы, но плакать сейчас ему было не стыдно. Торн благодарно сжал его руку.

— Помоги мне сесть, — едва слышно попросил он.

Через четверть император оклемался настолько, чтобы с помощью Артуро сесть в свое кресло и вести беседу. Артуро искренне хотел бы допроса третьей степени с пристрастием, но, судя по интонациям, это была в высшей степени куртуазная беседа двух людей из высшего общества — пусть дама и была прикована наручниками к подлокотникам кресла, а на ее нежном личике стремительно наливался синяк.

— Так кто же вы, сударыня? Назовите ваше настоящее имя.

Девка всхлипнула, но голос ее прозвучал ровно и гордо.

— Меня зовут Марита Стерх.

— В чем же я провинился перед вами, госпожа Стерх, что вы приуготовили мне столь незавидную участь?