Безответные - Татьяна Акимова

    Вздрогнули, накатили. Пар от разломленной картошки защекотал ноздри, а селедка гладила чертячье нёбо. Тепло баюкало тело.

 - Нет, это же надо… - усердно трамбуя чубук, удивлялся Серафим. – Ведь контрамарку я – лично придумал!

    Из глубины леса послышался рокот мотора. Нарушая идиллию, замаячил ксенон. Ефим со зверем встрепенулись, в ожидании поживы.

 - А.. – махнул только рукой Серафим – это местные – малолетки. И трогать не стоит – скучающе раскуривая трубку, продолжал черт. Они только увидят наших – как на мед лезут. То Хелоуин – думают, то просто преставать начнут – думают, убогих нашли.

 А если дознаются кто мы - совсем не отлепишь!

 Я им сколько раз объяснял. Прежде чем с просьбами лезть  псалтырь хоть полистайте. А они в ответ: «Зачем? Мы регулярно  церковь посещаем!».

 И кто эти массовые сборища на праздники придумал…

    Дыхнуло ядовитым лаунджем. Но слабый запах резко перебила вонь стритхопа.  Ефим заерзал от беспокойства.

 - Потерпи – успокоил его черт – сей час их леший в «три сосны» заведет.

 - Ну, хоть заплутают ему на потеху! – Успокоившись, откоментировал Ефим.

 - Сдались они ему… - попыхивал трубкой Серафим. -  Турбаза это – за лесом далеко. Неслышно хоть будет и не видно…

    Музыка стихла, ксенон стух, а туман пошел прогуляться по болоту возле турбазы. Над поляной открылось небо.

Глава 6. 22-ой трамвай

 - Эй, эйеееей – призывным шепотом, затараторил Паша-черт. – Парни щемитесь на цыпочках сюда! – Паша стоял, возле приоткрытой двери сталинской коммуналки. И бешено жестикулировал.

 - Чеээээррррртиииии…  А Васька бабе бывшей звонит! – Матвей сделал пасс рукой. И парни поплыли в абсолютной тишине к двери, ведущей в коридор.

 Зависнув, друг над другом, кто сверху, кто снизу, а кто и посередине, вылупили глаза и высунули пятаки.

 - А помнишь – старый вяз, в центре? Ты семечки грызёшь, а я только что понял, что глаза у тебя – ка-ри-е! А не какие не зеленые…

 Как в ресторан повёл, помнишь? Я последние доллары тогда обменял.

 Хрен с ними.

 Заказали бутылку Кьянти!..

 Ну и что, что только сырную тарелку!

 А ведьмочку – серебряную помнишь?

 Носишь…

 Да я и сей час… «РАЗ-ГЕЛЬ-ДЯЙ»!

 Трам-пам-пам – Балерина… - У чертей хвосты все, аж, вздернулись до потолка!

    Василий стоял у общего телефона с поникшей головой.

 Грустно тукали – гудки.

 Почему гудки могут тукать, Василий не знал. Василий знал…

 …НИЧЕГО он не знал….

 - Полундра!  Крути Василия! -  Заорал Матвей.

 Черт Вася не успел, опомнится, как на нём уже громоздилась бесовская гора.

 Падали, связки книжек,  и чемоданы с антресолей. Черный клуб катался по коридору. А двери в бывшие: операционную, столовую, смотровую, и спальню – хлопали – только ну!

 - Ша! – Толкнул сапогом дверь кухни Мишаня, и клубок замер…

 Обезьяны! – с презрением сказал черт.

 – Кто вас завтра на работу повезёт? «Тузик»?

 «Тузик» - издох! Прыгнул на яблоко… и… издох… - Шмыгнул, с грустью «третейский судия».

 - Вась… - положив на плечо лапу, заговорил черт… - ты, это… Хорош!

 Я вот с висельником дело закрыл. Вишь!

 Даже премию дали! А это:

 Трам-пам-пам – Балерина…

    У нас, сам знаешь – общежитие не резиновое. Да и мало ли – может и не пропишется она тут.

    Вася, было, открыл рот, как Миха его прервал:

 - Вась ты тут уважаемый человек… Без сроку уже. А девочки…

 …они все ведь потом – туда. – Скорбно показал Миха на трещину в потолке.

    Вася сопел, раздувая ноздри. Наливался вареным раком, но молчал.

 Сей час бы кнут в руке!..

 Или дулю показать. Да толку…

    Не зазвонит телефон зелёного эбонита.

 Не проедет мимо ночной трамвай.

 Не загорится больше такси – зелёным огоньком…

    А ведь зелёный огонёк он, Вася, придумал.

 Василий насупился, и грозно произнёс:

 - Матерей ваших – в шишки! Разбежались к ним резво! А не то – хрен вам – а не Жареный Бугор завтра!  

    Василий, с тоскою выглянул в окно.

 Тьма – тьмущая…

 - Скажи мне, где спит… – захрипел песенку черт извозчик

 - ВА – СЯ – заколотили за стенкой.

 - Суки! – вырвалось у Васи, и захромало…

 Не - то  за стенку, не – то трамвай ловить. Не – то, в общем… 

Глава 7 Параграф номер 11

  Чиркнула спичка.

 Ветер подхватил запах серы с паленой пластмассой.

 Упала на снег пробка.

 Медленно, деловито красная бурда покидала бутылку.

 Черная бутылка с этикеткой «777», постепенно зеленела.

 Холодно.

    Мужик посмотрел наверх.

 Окно было тёмным. Когда оно загорится…

 …Да. …Когда оно загорится?..

 - Никогда. – Ответил черт Миха. –  Пойдем уже, а. В общежитии, бабы по комнатам разойтись не могут. – Мужик перевел невидящие глаза на чёрта, далось ему всё, мол.

 - Ключи-то у тебя! – Мужик покопался в кармане ватника, достал связку и протянул Михаилу. Запрокинул бутылку. Бурда полилась вновь.

 - Ты опять забыл? Что за напасть мне с тобой! – Чёрт тряхнул мужика за плечо. Бурда заляпала бороду и ватник.

 - Мммм… - грозно замычал мужик, и, без отрыва от процесса, толкнул рогатого свободной рукой.

 - Чего ты пихаешься, быдло. Даром, что стихи писал. ЛИЦО ЭТО ПЕРЕДНЯЯ ЧАСТЬ ГО-ЛО-ВЫ!

       Чиркнула спичка.

 К черту и первой пробке в сугроб полетела вторая.

 - Ты совсем! Невменяемый? Общежитие может открыть только вахтёр! Правила опять забыл – пункт шестой, параграф №11.

 Черт отряхивался, злясь, что на котлеты не успеет.

 - Да не загорится окно! И мобильник твой херов не зазвонит. Связь только местная… У тебя, в общем – сощурившись, решил растормошить мужика, ехидной, черт, – ничего и нет!  

    Зеленая бутылка угрожающе засвистела в цель.

 Бурда, не останавливаясь, шла.

 - Какого, черта! – Взвизгнул Михаил, потирая ушибленный лоб.

    Дул ветер.

 Черт ежился.

 Вторая бутылка зеленела.

 Окно было тёмным.

 - Я тебя просил с верёвки меня снимать? – Бурда остановилась на отметке «чуть ниже – 777». Мужик развернул голову к черту.  – Ты приложение своё от договора скурил? Скурил. Я повесился? Повесился. Ты договор просссссссссс… - резким движением мужик вправил заклинившую шею. Сглотнул портвейн, и продолжил. – Мне бумага сверху была – состоять на месте земного прегрешения.

 - Кобенится, он! – Пыхтел Миха. – Чете тут плохо? Тепло, светло даже. Жрать есть пить есть. Бабы и те есть!

 Мужик рыгнул.

 -Они меня не волнуют…

 Тебя ведь нагрели бы, если ты чего нибудь не придумал со мной.

 А мне нравилось висеть возле дороги. Я всем как кость в горле был. Профуфыркали систему, а, Михрютка? – Мужик подмигнул невидящим глазом. Продолжил.

    Я ведь не только вам палки в колеса ставить мог, и телеги, на которых ты сидел, придерживать.  Я по субботам, в тихий день, бывшего своего, с подводой муки, так же вот останавливал. Он дурак, думал, раз недоглядел за бренным телом, так хоть душу до врат доведет. Думал, если я тут примерно вести себя начну, так и срок тогда скостят, и по траве мураве дадут пройтись. Хрен там! – Мужик резко приложил к руке с бутылкой  согнутой в локте, другую руку – согнутую перпендикулярно.

    Бурда пролилась на ватник. Мужик хмыкнул. Сглотнул.

 - А я, Миха  - доверительно наклонился  к черту мужик, взяв того за плечо. – Я, Миха – его специально на разговор разводил. Уехать то он мог, только больно пекся обо мне…

 - Раньше надо было печься… - сквозь зубы процедил недовольный черт. – Спички дай.

    Чиркнула спичка.

 Цигарка зашкварчала в кулак.

 - Ни разу при мне, ни в одну субботу, этот охламон, муки с пожертвований, до монастыря так и не довёз! – Довольно заключил мужик.

 Висельник повернулся к черту ещё раз, и добавил в приказном уже порядке:

 - Табак оставь. Дуй в общежитие. Баб и чертей на плац строится. Чтоб стояли и ждали. Буду через час.

    Черт только вздохнул. И дунул…

ЧастьII

Глава1 Акт об экстрадиции за номером 12

     Резные решётки раскрылись, и приветливый Белл-бой, жестом, пригласил внутрь лифта.

 Петр зашёл, и стал с интересом наблюдать за манипуляциями с закрыванием дверей.

 «Странно…» - подумал он. «У нас давно уже всё автоматизировано… Конечно – просто хромированный ящик,  с кнопками, проигрывает – красному дереву, золотым ручкам, чугунным решеткам и отдельному колориту персонала… Но, зато ООО “Могилёв” – не в пример быстрее!»

 Удивлялся срочно откомандированный.