Отпрыск королевы-ведьмы - Сакс Рохмер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы очень хотели увидеть моего дядю? – спросила Майра.
– В некотором смысле, да. Я полагаю, он не смог встретиться со мной…
Майра покачала головой. Теперь, когда румянец возбуждения сошел с ее лица, Кеан с беспокойством заметил, насколько она бледна и какие темные тени залегли у нее под глазами.
– Сэр Майкл не серьезно болен? – быстро спросил он. – Только одна из визуальных атак…
– Да, по крайней мере, была одна.
Она колебалась, и Кеан, к своему ужасу, увидел, что ее глаза наполнились слезами. Настоящее одиночество ее положения, теперь, когда ее опекун был болен, отсутствие друга, которому она могла бы доверить свои страхи, внезапно стало очевидным для человека, который сидел и наблюдал за ней.
– Вы устали, – мягко сказал он. – Вы ухаживали за ним?
Она кивнула и попыталась улыбнуться.
– Кто будет присутствовать?
– Сэр Элвин Гроувз, но…
– Мне телеграфировать моему отцу?
– Мы телеграфировали ему вчера!
– Что! В Париж?
– Да, по желанию моего дяди.
Кеан вздрогнул.
– Значит, он сам думает, что серьезно болен?
– Я не могу сказать, – устало ответила девушка. – Он странно ведет себя. Он никого не пускает в свою комнату и едва соглашается видеть сэра Элвина. Затем, дважды за последнее время, он просыпался ночью и обращался с необычной просьбой.
– С какой?
– Он просил меня послать за его адвокатом утром, говоря резко и почти так, как будто… он ненавидел меня....
– Я не понимаю. Вы подчинились?
– Да, и каждый раз он отказывался встретиться с адвокатом, когда тот приезжал!
– Я так понимаю, что вы выполняли обязанности ночного дежурного?
– Я остаюсь в соседней комнате; ночью ему всегда хуже. Возможно, это действует мне на нервы, но прошлой ночью…
Она снова заколебалась, как будто сомневаясь в разумности дальнейших слов; но беглый взгляд на лицо Кеана, в глазах которого читалась глубокая тревога, заставил ее продолжить.
– Я спала, и, должно быть, мне это приснилось, потому что мне показалось, что совсем рядом со мной поет чей-то голос.
– Пение?
– Да, это было ужасно, в некотором роде. Затем пришло ощущение сильного холода; как будто какое-то ледяное существо обмахивало меня своими крыльями! Я не могу описать это, но это было ошеломляюще; я думаю, что, должно быть, чувствовала себя так же, как те бедные путешественники, которые поддаются искушению спать в снегу.
Кеан с тревогой оглядел ее, потому что по сути это могло быть симптомом ужасной болезни.
– Однако я проснулась, – продолжала она, – но испытала необъяснимый страх перед входом в комнату моего дяди. Я слышала, как он что-то странно бормочет, и – я заставила себя войти! Я видела – О, как я могу вам сказать! Вы сочтете меня сумасшедшей!
Она подняла руки к лицу; ее била дрожь. Роберт Кеан взял их в свои, заставив ее поднять глаза.
– Скажите мне, – тихо сказал он.
– Занавески были отдернуты; я отчетливо помнила, что задернула их, но они были отдернуты; и лунный свет падал на кровать. Ему было; ему снился сон. Может мне это показалось? Мистер Кеан, две руки были протянуты над моим дядей, две руки, которые медленно покачивались вверх и вниз в лунном свете!
Кеан вскочил на ноги, проводя рукой по лбу.
– Продолжайте, – сказал он.
– Я… я закричала, но негромко. Мне кажется, я была очень близка к обмороку. Руки убрались в тень, и мой дядя проснулся и сел. Он тихим голосом спросил, здесь ли я, и я подбежала к нему.
– Да.
– Он очень холодно приказал мне позвонить своему адвокату сегодня в девять часов утра, а затем снова упал и почти сразу же снова заснул. Пришел адвокат и пробыл с ним почти час. Он послал за одним из своих клерков, и они оба ушли в половине одиннадцатого. С тех пор дядя пребывает в каком-то оцепенении; на самом деле он только однажды проснулся, чтобы позвать доктора Кеана. Мы немедленно отправили телеграмму.
– Губернатор будет здесь сегодня вечером, – уверенно сказал Кеан. – Скажите мне, руки, которые, как вам показалось, вы видели: было ли в них что-нибудь необычное?
– В лунном свете они казались тускло-белого цвета. На одном пальце было кольцо – зеленое кольцо. О! – Она вздрогнула. – Теперь я это вижу.
– Вы бы узнали их снова?
– Несомненно!
– На самом деле, в комнате, конечно, никого не было?
– Никого. Это была какая-то ужасная иллюзия, но я никогда не смогу ее забыть.
Кольцо Тота
На Хаф-Мун-стрит было очень тихо; полночь пробила почти полчаса, но Роберт Кеан все еще расхаживал взад и вперед по библиотеке своего отца. Он был очень бледен и много раз поглядывал на книгу, которая лежала открытой на столе. Наконец он остановился перед ней и еще раз прочитал некоторые отрывки.
"В 1571 году, – говорилось в ней, – на Гревской площади был казнен печально известный Труа Эшель. Он признался перед королем Карлом IX… что творил чудеса.... Адмирал де Колиньи, который также присутствовал при этом, вспомнил… смерть двух джентльменов.... Он добавил, что они были найдены черными и опухшими."
Он перевернул страницу не слишком твердой рукой.
"Знаменитый маршал д'Анкр Кончини, – прочитал он, – был убит выстрелом из пистолета на подъемном мосту Лувра капитаном телохранителей Витри 24 апреля 1617 года.... Было доказано, что маршал и его жена использовали восковые изображения, которые они хранили в гробах...."
Кеан поспешно захлопнул книгу и снова принялся расхаживать по комнате.
– О, это совершенно, фантастически невероятно! – простонал он. – И все же, своими собственными глазами я видел…
Он подошел к книжной полке и начал искать книгу, которая, насколько позволяло его небольшое знание предмета, могла бы пролить свет на мрак. Но ему не удалось ее найти. Несмотря на жаркую погоду, в библиотеке, казалось, стало прохладно. Он нажал на звонок.
– Марстон, – сказал он человеку, который вскоре подошел, – вы, должно быть, очень устали, но доктор Кеан будет здесь в течение часа. Скажите ему, что я пошел к сэру Майклу Ферраре.
– Но уже больше двенадцати часов, сэр!
– Я знаю, что это так; тем не менее я ухожу.
– Очень хорошо, сэр. Вы будете ждать там доктора?
– Вот именно, Марстон. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, сэр.
Роберт Кеан вышел на Хаф-Мун-стрит. Ночь была прекрасной, и безоблачное небо щедро усыпали звезды. Он шел, не обращая внимания, почти не
