Отпрыск королевы-ведьмы - Сакс Рохмер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Энтони Феррара, – сказал он, – ты читал папирус Харриса?
Феррара уронил перчатку, наклонился, поднял ее и слабо улыбнулся.
– Нет, – ответил он. – А у тебя есть?
Его глаза были почти закрыты, просто светящиеся щелочки.
– Но, конечно, – продолжил он, – сейчас не время, Кеан, обсуждать книги? Как наследник моего бедного отца и, следовательно, хозяин дома, я прошу вас принять участие …
Слабый звук заставил его обернуться. Прямо за дверью, где свет из краснеющих окон библиотеки касался ее, словно святостью, стояла Майра Дюкен в ночном халате, с распущенными волосами и белыми маленькими босыми ножками, поблескивающими на красном ковре. Ее глаза были широко открыты, ничего не выражали, но смотрели на левую руку Энтони Феррары без перчатки.
Феррара медленно повернулся к ней лицом, пока не оказался спиной к двум мужчинам в библиотеке. Она начала говорить бесцветным, бесстрастным голосом, подняв палец и указывая на кольцо, которое носил Феррара.
– Теперь я знаю тебя, – сказала она. – Я знаю тебя, сын злой женщины, потому что ты носишь ее кольцо, священное кольцо Тота. Ты запятнал это кольцо кровью, как она запятнала его кровью тех, кто любил тебя и доверял тебе. Я могла бы назвать тебя, но мои уста запечатаны – я могла бы назвать тебя, отродье ведьмы, убийца, потому что теперь я знаю тебя.
Бесстрастно, механически она произнесла свое странное обвинение. За ее плечом появилось встревоженное лицо миссис Хьюм, с пальцем прижатым к губам.
– Боже мой! – пробормотал Кеан. – Боже мой! Что…
– Ш-ш-ш! – отец схватил его за руку. – Она спит!
Майра Дюкен повернулась и вышла из комнаты, миссис Хьюм с тревогой вертелась вокруг нее. Энтони Феррара обернулся; его рот был странно искривлен.
– Ее беспокоят странные сны, – сказал он очень хрипло.
– Ясновидящие сны! – впервые обратился к нему доктор Кеан. – Не смотри на меня так, потому что, может быть, я тоже тебя знаю! Пойдем, Роб.
– Но Майра…
Доктор Кеан положил руку на плечо сына, пристально глядя ему в глаза.
– Ничто в этом доме не может причинить вреда Майре, – спокойно ответил он. – Ибо добро выше зла. В настоящее время мы можем только идти.
Энтони Феррара посторонился, когда они вдвоем вышли из библиотеки.
В комнатах Феррары
Доктор Брюс Кеан развернулся в кресле, вопросительно приподняв густые брови, когда в кабинет вошел его сын Роберт. Хаф-Мун-стрит была залита почти тропическим солнцем, но знаменитый врач уже выслал из своего дома тех, для кого небо было затянуто тучами, кого солнце больше не радовало, и группа страдальцев с тревожными глазами все еще ожидала его осмотра в соседней комнате.
– Привет, Роб! Ты хочешь видеть меня, как профессионала?
Роберт Кеан присел на угол большого стола и медленно покачал головой.
– Нет, спасибо, сэр, я в хорошей форме, но я подумал, что вам может быть интересно узнать о завещании…
– Я знаю. Поскольку я был в значительной степени заинтересован, Джермин присутствовал от моего имени; срочное дело задержало меня. Он звонил сегодня утром.
– О, я понимаю. Тогда, возможно, я напрасно трачу ваше время, но для меня было неожиданностью – довольно приятной – узнать, что сэр Майкл позаботился о Майре, мисс Дюкен.
Доктор Кеан пристально посмотрел на него.
– Что заставило тебя предположить, что он не позаботится о своей племяннице? Она сирота, и он был ее опекуном.
– Конечно, он должен был это сделать; но я был не одинок в своем убеждении, что во время… особого душевного состояния… которое предшествовало его смерти, он изменил свое завещание…
– В пользу своего приемного сына Энтони?
– Да. Я знаю, что вы боялись этого, сэр! Но, как оказалось, они наследуют равные доли, и дом переходит к Майре. Мистер Энтони Феррара, – он сделал ударение на имени, – совершенно не сумел скрыть своего огорчения.
– Действительно!
– Да. Он был там собственной персоной, одетый в одну из своих чудовищных шуб – шубу с термометром в Африке! – подбитую циветтой, из всех мерзостей!
Доктор Кеан повернулся к своему столу, постукивая по блокноту трубкой стетоскопа.
– Я сожалею о твоем отношении к молодому Ферраре, Роб.
– Жалеете об этом! Я не понимаю. Ведь вы сами вызвали открытый разрыв в ночь смерти сэра Майкла.
– Тем не менее, я сожалею. Поскольку ты присутствовал, тебе известно, что сэр Майкл оставил свою племянницу на мое попечение.
– Слава Богу за это!
– Я тоже рад, хотя есть много трудностей. Но, кроме того, он приказал мне…
– Не спускать глаз с Энтони! Да, да, но, боже мой! Он не знал его таким, какой он есть!
Доктор Кеан снова повернулся к нему.
– Он этого не сделал; по божественной милости он никогда не знал того, что знаем мы. Но, – его ясные глаза поднялись на сына, – тем не менее, это поручение свято, мальчик!
Молодой человек озадаченно уставился на него.
– Но он не что иное, как…
Поднятая рука отца остановила слово, вертевшееся у него на языке.
– Я знаю, кто он, Роб, даже лучше, чем ты. Но разве ты не видишь, как это связывает мне руки, запечатывает мои губы?
Роберт Кеан молчал, ошеломленный.
– Дай мне время ясно увидеть свой путь, Роб. В данный момент я не могу примирить свой долг и свою совесть; я признаюсь в этом. Но дай мне время. Хотя бы в качестве шага – как вопрос политики – поддерживай связь с Феррарой. Я знаю, ты его ненавидишь, но мы должны следить за ним! Есть и другие интересы.
– Майра! – Роберт Кеан густо покраснел. – Да, я понимаю. Я понимаю. Клянусь небесами, это трудная роль, но…
– Послушайся моего совета, Роб. Встречай скрытность скрытностью. Мой мальчик, мы видели, как странные концы приходили к тем, кто стоял на чьем-то пути. Если бы ты изучал предметы, которые изучал я, ты бы знал, что возмездие, хотя и медленное, неизбежно. Но будьте настороже. Я принимаю меры предосторожности. У нас есть враг; я не претендую на то, чтобы отрицать это; и он сражается странным оружием. Возможно, я тоже кое-что знаю об этом оружии и принимаю… определенные меры. Но одна защита, и она для тебя, – это хитрость, скрытность!
Роберт Кеан резко заговорил:
– Он находится в роскошных покоях на Пикадилли.
– Ты был там?
– Нет.
– Навести его. Воспользуйся для этого первой же возможностью. Если бы ты не знал о некоторых вещах, которые
