Я стою у ресторана: замуж – поздно, сдохнуть – рано - Эдвард Радзинский

Голос. А вы кто?

Она (теряясь). Я? Нина…

Голос. А я Гоша, танцор. Мне Нину…

Она (почти кричит). Нины нет дома!

Голос. А вы кто?

Она. Я? Нина…

Голо с. А я Гоша — танцор. Мне — Нину.

Она (орет). Но Нины нет дома…

Голос. А вы кто?

Она (сердясь) Нина… (Находчиво) Но я — другая Нина.

Голос. А я Гоша, танцор.

Она (отходит от двери, берет трубку .) Послушай, это катастрофа! Там — грузинец из ресторана! Ха-ха-ха! (Выслушивает) Не понимаю… По-моему, я не давала ему никакого адреса… Правда, я не знаю, как действует китайское вино на феминисток… Может быть, после него они раздают свои адреса дьяволам с копытами в ботинках?

Звонки в дверь.

Он — опять! Послушай, не умирай, пожалуйста… Еще пять минут — и я его прогоню… (Подходит к двери, строго .) Кто это?

Голос. Это Гоша, танцор. Нину можно?

Она (сухо). По-моему, я русским языком сказала: Нины нет дома.

Голос. А вы кто?

Она. Я…Нина…

Голос. А я Гоша, танцор…

Она. Послушайте, танцор, я сейчас умру…

Голос. Я тоже… Здесь так холодно… Я южный человек. Я — грузин! Мне Нину!

Она (отчаянно). Нины нет дома!

Голос. Ну а вы кто?

Она (бешено). Я Нина… Я уже объясняла: другая Нина.

Голос. А я тот самый Гоша, танцор. Знаете, вы дверку приоткройте. Я сам посмотрю… какая вы Нина.

Она. Ага… Вы раз — и сунете туда свое дьявольское копыто…

Голос. А откуда вы знаете про копыто?

Она. А мне Нина рассказывала…

Голос. Нину можно?

Она. Нины нет дома…

Голос. А кто вы?

Она. Я Нина… Я вам дорогу обратно сейчас объясню.

Голос. А я Гоша, танцор… Я все равно не найду дорогу… Я приезжий человек… Я грузин…

Она. Но вы сюда нашли дорогу?

Голос. А меня таксист довез.

Она. Как сюда нашли, так и обратно найдете… Сначала — направо, пойдете через пустырь…

Голос. Я не смогу идти ночью через пустырь… У меня слишком большие ноги… И в темноте я буду спотыкаться о свои ноги… Мне Нину

Она. Нины нет дома. Надо иметь нормальные ноги, если бродишь по ночам…

Голос. Не обижайте мои ноги! А кто вы?

Она (почти спокойно). Я Нина! (Доползает в изнеможении до телефона .) Мариша, ты еще не умерла? Слава богу! (Выслушивает, ) Он ужасно настырный! Ну, типичный аферист… (Выслушивает, ) Нет, самое глупое — я отдала вчера собаку маме… У нее в воскресенье примерка ошейника… Понимаешь, я отвезла ее к маме на дачу, чтобы она перед примеркой успокоилась. Подожди… (Прислушивается .) Хоть замолчал, слава богу… Может, замерз? Ха-ха-ха! (Выслушивает, ) Ну да, открыть аферисту с такой ногой… Сейчас знаешь, какие случаи? Ты еще не умерла? Очень болит? Может, все-таки не до смерти? Давай надеяться… (Выслушивает) Да нет, у нее была такая нервная неделя. Я о собаке… Такие неприятности! Нас исключили из собачьего клуба! (Выслушивает. ) Страшно сказать, за что! За девственность! Ха-ха-ха. Не хотим воспроизводиться, кусаем партнеров. Я не понимаю, ну как можно применять такие репрессивные меры! В конце концов, это вмешательство в личную жизнь… А может, она ждет его? Или стала феминисткой! Ха-ха-ха!

Резкий звонок.

Опять! Да что ж это такое! Просто хулиганство! (Выслушивает .) Зачем мне звонить в милицию? С тех пор как я стала, феминисткой — я сама могу справиться с любым! Да, такое бесстрашие… Оно у нас у всех…у феминисток… Вот у меня есть одна знакомая Анна Талызина. Она всего боялась… Мужики с ней делали черт-те что! Однажды ее соблазнил и бросил очередной мерзавец. И вот тут она становится феминисткой. И сразу — такая решительность, такое чувство собственного достоинства! Изучает каратэ, потом китайскую борьбу «ли фу». А потом объявляет всесоюзный розыск. И находит этого мерзавца. Оказывается, он работал фельдшером в Гусь-Хруста льном, а ей врал, что космонавт. Анна Талызина приезжает в Гусь-Хрустальный и бьет его по мордам… Он все время падает от сердечных приступов, но Анна Талызина приводит его в чувство и лупит, лупит, лупит!

Звонок.

Ну, погоди! (Подходит к двери, сухо) Вы, надеюсь, слышали мой рассказ. Намек понят? Да, у меня сегодня нет собаки, но каратэ и китайская борьба «ли фу» — при мне!

Голос. Мне Нину!

Она (столь же официально). Нины нет дома.

Голос (любезно). А вы кто?

Она. Я — Нина.

Голос. А я Гоша — танцор.

Она (кричит). Не могу! Не могу! (Берет трубку .) Ты еще не померла? По-моему, я помру раньше — ох, какой он настырный… Ха-ха-ха! Кстати, если этого не случится… ну, если ты все-таки помрешь раньше меня — завещай мне, пожалуйста, свой прах… Потрясающая идея: у меня на подоконнике стоят горшки с цветами, и я хочу просить всех моих друзей… ну, которые помрут раньше, — завещать мне свои прахи. Я вас высыплю в мои цветы.

И у меня получится целый подоконник друзей в цветах… Я буду о вас заботиться, с вами беседовать, вас лелеять. Когда я буду уезжать на съемки — вдруг меня снова начнут снимать, — я буду забирать вас с собой в цветах… Представляешь, прихожу я в клуб на встречу со зрителями и объявляю: я к вам пришла не одна, со мной в сумке моя подруга, заслуженная артистка…

Звонок.

(Бросив трубку, идет к двери) Что скажете новенького?

Голос (нежно). Мне Нину.

Она. Нины нет дома… Информация устраивает?

Голос. А кто вы?

Она (терпеливо). Я — Нина!

Голос. А я Гоша — танцор. (С сильным акцентом .) Я жду ответа: почему не открываете дверь?

Она. Вы опытный аферист, сразу видно по вашей наглости. Наверняка подслушивали под дверью мой разговор. Потому, надеюсь, вы поняли: прошла пора, когда я открывала дверь, если этого хотели другие. Теперь я открываю дверь, только… только… если этого хочу я! Все!

Голос. А почему вы сейчас не хотите?

Она. А потому, что вы мне не нравитесь.

Голос. Чем я вам не нравлюсь? Вы же меня не видели? Мне Нину!

Она. Я чувствую — у вас слишком большая нога… Нины нет дома…

Голос. Согласен… Но что из этого… Например, у Сирано де Бержерака был слишком большой нос. Но разве найдется женщина, которая не впустила бы Сирано де Бержерака? Теперь представьте, что у Сирано де Бержерака вместо носа — моя нога. А у меня вместо ноги его нос!

Она. Не запутывайте меня. Я все равно вас не впущу. Это как дважды два.

Голос. А я все равно к вам приду… Хорошо, что я к вам приду…

Она. Хорошо, что я вас не впущу.

Голос. Одна моя знакомая тоже долго меня не впускала… Однажды ей позвонили с почтамта и сказали, что на ее имя пришла очень тяжелая посылка. Согласна ли она оплатить доставку?

Естественно, она согласилась… Трое рабочих внесли к ней… меня в ящике из-под радиолы «Симфония». Правда, меня чуть не разорвала ее собака… Хорошо, что ваша собака на примерке намордника… Видите, даже собака не мешает вам впустить меня. Что вы молчите… Я замерзаю!!! Я южанин!!! Мне Нину!

Она. Нины нет дома… Ха-ха-ха!

Голос. А вы кто? Что вы смеетесь?

Она. Нина! Мне понравилась история про радиолу «Симфония».

Голос. Я расскажу вам тысячу подобных историй.

Она. Не расскажете!

Голос. Послушайте, а может, вы ждете мужа? Я — негодяй! Я даже не поинтересовался, есть ли у вас муж..

Она. Только не будем! Вы ведь все подслушали? Вы все знаете! Странно не то, что у меня сейчас нет мужа… Странно, что он был. Например, совсем недавно по отпечаткам пальцев выяснилось, что я вообще вырождаюсь… У меня на десяти пальцах всего два кружочка, а остальное — петли! Поэтому, чтобы иметь детей, мне нужен муж с острова Пасхи. Ха-ха-ха! Но теперь все это неактуально. Теперь я стала феминисткой… И как моя собака… хочу быть одна… Хочу в одиночестве донашивать свои пальцы! Ха-ха-ха!

Голос. Следовательно, реальный скучный муж — тоже не помеха… Но еще есть некто… Романтический он. Назовем его Саша… Ах, как она его любила!

Она. Ах, как я его любила!

Голос. И все-таки… Все-таки вы ушли от него?

Она. Я никогда от него не уходила. Тысячу раз мечтала… Но всегда уходил он. Уходил, когда хотел. И возвращался, когда хотел. Вру… один разок… все-таки удалось! Это… уже после Мартироса… когда он встретил меня… в третий раз… в разгаре моей губительной красоты… Ха-ха-ха! Я думала тогда, что он даже полюбил меня… Ведь должно быть что-то… что он называл любовью? Сказала глупость! Ха-ха-ха! Короче, романтическая реваншистка, я заставила его поехать со мной на юг… в тот самый город, где был зачат убиенный зародыш. К той самой вечной воде… Проклятой воде, где я его всегда любила. Собачка у булочной… Правда, когда мы приехали, он сразу страшно запил. Оказалось, он приехал не со мной — к воде. Он приехал — пить… На море он так и не вышел.