Иеремия Бентам. Его жизнь и общественная деятельность - П. Левенсон

Успех в обществе и поражение на книжном рынке ничуть не смутили Бентама. Не таков он был, чтобы его голова закружилась от мимолетных успехов мишурного блеска, чтобы он растерялся от первой неудачи. Перед ним была одна цель – общая польза; ей-то он и посвятил всю свою жизнь, об остальном же мало заботился. Бентам так был поглощен величием предстоявшей ему трудной жизненной задачи, что не обращал внимания на остальной мир, не имевший прямого отношения к занимавшим его вопросам – о законодательстве, его пределах, злоупотреблениях и средствах уврачевать эти недуги. Вся жизнь его прошла в развитии и распространении идей, которые он считал спасительными для человечества. Он не смотрел на людское общежитие с точки зрения модного теперь «patriotisme du clocher»,[2] мало отличающегося от взглядов полудиких племен Центральной Африки, полагающих, что личное благосостояние и общественное процветание должно быть приобретено за счет разорения соседа. Бентаму был дорог человеческий род во всей его совокупности, без разделения на расы, национальности, вероисповедания, касты и сословия. Истинная цель законодательства должна заключаться, по его мнению, в пользе и счастье людей как таковых. Все, что препятствует достижению этого идеала, должно быть устранено. Законодательство, проникнутое подобными возвышенными стремлениями, содействует устранению всяких международных распрей, водворению мира и братского единения на земле. Поразительная способность Бентама анализировать исторически сложившиеся факты, расчленять их составные элементы, очищать существенное от наносного, обнажить nervus rerum желанного и необходимого преобразования может сравниться только с его глубокой, всеохватывающей гуманностью, которою проникнута вся его долголетняя деятельность, выразившаяся во множестве сочинений. Всю силу своего мощного духа, согретого чистой любовью к человечеству, он употребил на борьбу со злом, укоренившимся в существующем праве, на то, чтобы вырвать это зло с корнем, заменив его более целесообразными принадлежностями права, добром, пользой как продуктами правды и морали. Предстоявшая задача обновить дух законодательства, распространить в правящих сферах европейского общества идеи, вытекавшие из громадного переворота, произведенного Великой французской революцией, была слишком велика для сил одного человека, хотя бы даже такого замечательного мыслителя, каким является Бентам. Он слишком страстно относился к предпринятой борьбе, слишком много и горячо работал, чтобы быть в состоянии заняться литературной отделкой своих произведений, не говоря уже о том, что он мало заботился о деталях и пренебрегал формой.

К счастью, у Бентама нашелся прекрасный толкователь, редактировавший его труды с большим талантом и уменьем. Это был его друг, швейцарец Дюмон, заслуги которого неоценимы в этом отношении. Дюмону обязана европейская литература и все культурное общество тем, что идеи Бентама получили такую распространенность. Благодаря его трудам Бентам сделался доступным читающей публике – и это немаловажная заслуга.

Личность Дюмона, одного из самых пламенных приверженцев своего бессмертного учителя, настолько интересна, что о ней не мешает сказать несколько слов. Потомок выходцев из Франции, оставивших свою отчизну вследствие религиозных гонений, Пьер-Этьен-Луи Дюмон родился в 1759 году в Женеве, где его предки давно приняли швейцарское гражданство. Всем своим умственным развитием Дюмон обязан был своей матери, умной и образованной женщине, содержавшей школу. Отца он рано лишился, так что материнское влияние было бесспорное и нераздельное. Успешно кончив курс наук на богословском факультете, Дюмон выбрал себе карьеру проповедника, которая ему сначала «улыбалась». Его проповеди производили сенсацию, привлекая многочисленных слушателей, но мысли, высказываемые молодым пастором, показались власть предержащим слишком вольнодумными для духовной особы. Красноречивый вития должен был не только расстаться со своею паствою, но и оставить родной город. Он переселился в 1782 году в Петербург, где, как писал Бентам, жили его мать, сестры и другие близкие родственники, занимавшиеся торговлей, а сам был несколько лет пастором французской реформатской церкви. Недолго прожил он в Петербурге, где ему удалось составить себе хорошую репутацию, и через полтора года, а не «через несколько лет» он перебрался в Англию, в качестве воспитателя сына лорда Лэндсдоуна. Лорд оценил незаурядные способности воспитателя и сделал его своим личным секретарем, обязанность которого состояла в редактировании речей, произносимых в парламенте лордом, игравшим в своей отчизне видную политическую роль. В доме лорда Дюмон имел случай познакомиться с выдающимися общественными деятелями того времени, такими, как Фоке, Шеридан, лорд Голленд, известный юрист Ромильи, большой друг Бентама, и, наконец, сам Бентам. Знакомство с Бентамом скоро перешло в самую тесную дружбу и постоянное, непрерывное сотрудничество. Когда появились первые признаки французской революции, бывшему пастору, пропитанному республиканскими идеями, не сиделось на месте, – его тянуло туда, где готовились грозные события. Б 1789 году Дюмон очутился в Париже и скоро сделался правой рукой Мирабо, соредактором «Le Courrier de Provence», который стал издавать знаменитый трибун. Утверждают, что многие из адресов последнего, например адрес к королю об удалении из Парижа войск или его обращения к избирателям, принадлежали перу Дюмона. Грозно надвигавшиеся события заставили его покинуть Францию еще до болезни Мирабо. Пробыв некоторое время в Швейцарии, Дюмон поселился в Англии, где исключительно занялся изучением творений Бентама и распространением его идей. Он сделался необходимым сотрудником своего ученого друга.

Впервые Дюмон был поражен оригинальностью мыслей Бентама в 1788 году, когда последний гостил у своего патрона графа Шельберна, впоследствии лорда Лэндсдоуна, бывшего вождя партии вигов. Ромильи предложил ему прочесть сочинения Бентама в рукописи. Очарованный логичностью выводов молодого ученого, Дюмон как ярый республиканец с восторгом объявил, что труды Бентама сослужат великую службу делу свободы и взялся их переводить на французский, самый распространенный язык в Европе. Сочинения Бентама имели один существенный недостаток – отсутствие литературной отделки. Дюмон взялся восполнить этот пробел и прекрасно выполнил свою задачу. У него были все данные для подобного дела: бесспорный литературный талант, горячая привязанность к идеям своего учителя, которые он всецело разделял, и, наконец, желание распространения этих идей в обществе. Дюмон был не переводчиком в буквальном значении этого слова, а настоящим популяризатором заветных мыслей любимого учителя, с которым был связан узами личной дружбы. Он сокращал, дополнял, заменял сухое изложение привлекательными формами, доступными массе читающей публики, объяснял житейскими примерами известные выводы сурового мыслителя, которые без этой иллюстрации не могли бы воздействовать с должным успехом на общество.