Даруемый - Руслан Мифтахов

– Я точно не помню. Может два месяца, может полгода назад. Не помню, – я уже начинал жалеть, что поддался на уговоры жены и друга.

– Опишите, пожалуйста, очень подробно свой сон.

Следующие двадцать минут я в красках описывал свой кошмар. Рассказывал во всех деталях. Это было несложно, учитывая, что снился этот сон почти каждую ночь. Каждое деревце, каждый кустик был запечатлен в моем мозгу. Психиатр с умным лицом делал записи у себя в блокноте, попутно поддакивая мне.

– М-да, интересно, – заключил он в конце моего рассказа. – Как говорил Зигмунд Фрейд, сон человека это отражение его желаний в реальной жизни. И я полностью придерживаюсь данной точки зрения. Нам нужно еще несколько сеансов, чтобы выявить, что в вашей жизни вам не нравится настолько, что проявляется в таких кошмарах.

В ответ я лишь утвердительно промычал и кивнул головой. Конечно же, приходить еще раз я не собирался. Это был первый и последний раз.

– Ну что? – жена встретила вопросом.

– Ничего, – я постарался сделать максимально недовольное лицо. – Нам нужны еще несколько сеансов, для определения причин.

– Ну и хорошо.

– Ничего подобного. Я больше не пойду ни на какие сеансы. Тебе денег девать некуда, что ли? Нет, нет и еще раз нет. Это простой кошмар, и он вскоре пройдет.

– Во-первых, у нас есть накопления, так что мы можем себе это позволить. Во-вторых, ты хочешь сказать, что то, что тебе уже последние шесть месяцев снится один и тот же кошмарный сон – это нормально?!

– Я думаю, это следствие моей усталости и бурной фантазии. Вот и все. В общем, тема закрыта.

– Ладно. Тогда не жалуйся мне больше, – она развернулась и пошла в ванную.

В такие моменты она меня просто выводила из себя. Но взяв себя в руки, я, проходя мимо ванной, обнял её и, поцеловав, сказал:

– Я тебя люблю.

Ответа не было. Но он мне и не нужен был. Я видел в зеркале, как в отражении её глаз пламя раздражения потухло. Я тоже почувствовал расслабление. Меня всегда успокаивали объятия жены. Иногда я мог, обняв её, простоять без движения несколько минут.

* * *

Женский крик пронзил мой слух. Аудитория тоже явно была встревожена. Кто-то из студентов даже захотел посмотреть, что происходит, но, встретившись со мной взглядом, передумал.

– Так, всем сидеть на местах. Изучите второй вопрос. Через пятнадцать минут опрос на оценку, – я вышел в коридор.

Никого не было. Это неудивительно: время было позднее – пять часов вечера. Сегодня я работал во вторую смену. Я уже хотел вернуться, но вновь услышал крик. Не так громко, как в первый раз, но достаточно, чтобы понять, в какую сторону мне идти. Быстрым шагом я направился в сторону криков, внутренне готовясь увидеть что-то ужасное. Пробежав несколько десятков метров, я так и не увидел никого. По телу пробежала дрожь напряжения, чувствовал как в крови бурлит адреналин. И тут я вновь отчетливо услышал женский крик:

– Не надо! Оставь его! Остааавь…, – звуки шли из мужского туалета.

Не дав себе времени обдумать свои действия, я рванул в помещение. Передо мной предстала следующая картина: на полу в полубессознательном состоянии валялся парень. Над ним, спиной ко мне, в полусогнутом положении стоял другой, который был намного крупнее. Одной рукой он держал лежащего за ворот порванной рубашки, другой наносил сильные удары по голове. Вокруг них кружила взъерошенная девушка и пыталась оттащить того, кто бил. Но тщетно. Тот просто легким движением руки оттолкнул её, и она упала на пол. Несколько секунд я стоял в ступоре, но потом, оценив ситуацию, схватил парня сзади и отбросил в сторону. Я взглянул на лежащего на полу и узнал в нем одного из моих студентов – Алексея Романова. Я вспомнил, что, когда отмечал сегодня присутствие студентов на занятии, его не было.

– Так, что тут проис…

Я повернулся к другому парню, желая начать разбираться в ситуации, но получил мощный удар в челюсть. Это было абсолютно неожиданно для меня, так как я уже решил, что это разборки моих студентов, от которых я никак не ожидал ничего подобного. Дальше работали только рефлексы. Еще не отойдя от удара, я машинально пригнулся, почувствовав как над головой пролетел второй удар. Левой ногой я сделал шаг вперед и немного в сторону и правой рукой нанес удар в район солнечного сплетения. Парень тяжело рухнул на пол.

– Рафа..эль Радми… рович не на..до, – будто сквозь туман, я услышал знакомый молодой женский голос.

Это был голос Карины. Она пыталась встать с пола, но трясущиеся ноги её не слушались, и она ползком направилась в сторону кряхтевшего у стены парня. Я встал на колени у изголовья Алексея, оказавшись между ним и его обидчиком. Аккуратно приподнял одной рукой его голову. Парень приходил в себя и чуть приоткрыл глаза. У меня возникло желание узнать, что здесь произошло, но решил сделать это позже, после того как вызову скорую. Попытался нащупать сотовый телефон у себя в кармане, но вспомнил, что в начале занятия положил его на стол, чтобы контролировать время. Я аккуратно отпустил голову Алексея и встал, чтобы пойти в аудиторию, как вдруг услышал крик Карины и почувствовал удар в спину. Он был несильным, но ощутимым. Не раздумывая, я развернулся, очертив согнутой левой рукой полукруг, тем самым отведя от себя второй удар. На мгновение я увидел яростный взгляд незнакомого мне парня. Взгляд не предвещал ничего хорошего, но мой оппонент оказался в данной ситуации беспомощным. После того как я отвел его удар в сторону от себя, он был полностью открыт. Левой рукой я схватил его за горло и рванул вперед и вниз, повалив на пол. Он рухнул рядом с Алексеем. Теперь я стоял в позе рыцаря, на одном колене, держа обидчика за горло, а вторая рука находилась на груди Алексея. Я чувствовал, как наполнялся какой-то злобой, беспричинной яростью. Рука, находившаяся на шее, начала сжиматься. Злобный взгляд сверлил меня, но силы парня оставили. Он пытался сопротивляться, но у него ничего не получалось. Внезапно он обмяк, руки безвольно упали на грудь. Его взгляд был устремлен на меня, однако в нем уже не было злости. Там было отчаяние и мольба. Я почувствовал, как гнев очень быстро испаряется. Я ослабил хватку. Взглянув на Алексея, я увидел, что он тоже смотрел на меня сквозь опухшие веки.

– Что тут происходит? – прозвучал неприятный пронзительный голос заместителя декана.

– Драка. Вызовите скорую, – не оборачиваясь, я ответил на её вопрос.

– Сначала вы мне объясни…

Но я её прервал:

– Я сказал, вызови врачей, – я даже не почувствовал, как сорвался на крик.

Через секунду я услышал, как она набирает трехзначный номер. Я не убирал руку, боясь, что драчун вновь попробует свою силу. Но внутренне я был уверен, что он будет лежать без движений вплоть до приезда полиции.

Только сейчас я обратил внимание на Карину, которая все это время сидела, прижавшись спиной к стене. Она тихо плакала, размазывая тушь по лицу. Спрашивать у неё о том, что случилось, у меня уже не было ни сил, ни желания.

* * *

– Имя.

– Рафаэль.

– Отчество.

– Радмирович.

– Фамилия.

– Тимербулатов.

– Место работы.

– Институт гуманитарных и социально—экономических наук.

– Должность.

– Преподаватель.

– Итак, расскажите подробно, что произошло. Только с самого начала.

Передо мной сидел молодой служитель органов внутренних дел. Это был старший лейтенант. Он нехотя, делал записи в своих бумагах. В каждом движении чувствовалось равнодушие. Видимо, работа наложила свой отпечаток на этого человека. После очередных записей офицер вопросительно взглянул на меня из-под бровей, призывая начать свой рассказ. Я передал ему насколько мог подробно все, что случилось со мной этим вечером, начиная с прихода на работу.

– Вы знакомы с нападающим?

– Нет. В первый раз видел.

– А пострадавший вам знаком?

– Да. Это мой студент. Алексей Романов, – офицер всё записывал.

– Хорошо. Поставьте вот здесь подпись.

Он показал мне протокол моего допроса. Ознакомившись с ним, я поставил свою подпись.

– Вы можете идти. Мы с вами свяжемся.

– Вы можете сказать, где сейчас находится Алексей?

– Его отвезли в травматологическое отделение центральной больницы. Сегодняшнюю ночь он проведет там.

– Спасибо.

– Держите пропуск, – старший лейтенант, протянув мне пропуск, поднял телефонную трубку и отдал приказ. – Введи нападавшего.

Пока я собирался, в кабинет ввели того самого парня. От былой ярости не осталось и следа. Мы встретились взглядом. Я ожидал какой-нибудь реакции, но ничего не последовало. Его глаза выражали лишь озабоченность и беспокойство. Ну что же, значит, наступило осознание последствий своего поступка и пришло раскаяние. Я еще раз попрощался и вышел.