ПроЖИВАЯ. Как оставаться счастливым, проживая самые сложные моменты жизни - Савельева Ольга Васильевна

Я зависаю. В этой фразе много ответов специально для меня. Будто Он сел напротив и дает мне то самое выпрошенное интервью.

А вот и про любовь: «Любовь долготерпива и добра… Любовь покрывает множество грехов (1 Петра 4:8)».

Я вдруг понимаю, что меня давно забрали из детского сада, а я тут устроила.

Удивительно, как иногда Бог отвечает на мои вопросы прямым текстом.

Я встала, выбросила мандариновые очистки, решительно умылась, вытрясла из души эмоциональный хлам. Жизнь продолжается, надо построить лесенку важных действий и жить по ней. Простить, помириться, перестать злиться, улыбнуться.

Я заклеила бумажный порез пластырем и посмотрела на себя в зеркало. Декабрь как декабрь. Просто чуть меньше гнева. Просто чуть больше любви.

Запасное колесо

Однажды мы с подругой ехали на машине и пробили колесо. Машина стала вилять на дороге, мы испугались, припарковались на обочине.

– Ничего, – успокоила меня подруга. – У меня есть запаска.

Она имела в виду запасное колесо, которое нам любезно помог поставить вместо пробитого сердобольный водитель грузовичка.

Уже минут через двадцать мы снова ехали туда, куда и собирались, как ни в чем не бывало, и, пережив вместе стресс, с преувеличенным восторгом обсуждали, что замена колеса, вопреки ожиданиям, это совсем не сложно. Раз – и новое колесо. Дело нескольких минут.

Буквально на следующий день я брала интервью у мамы мальчика, у которого обнаружено неизлечимое генетическое заболевание. Маму звали Валентина. Целью интервью был сбор средств на реабилитацию ее сына.

Мы отлично поговорили под камерами, а уже потом за кадром выяснилось, что живем недалеко друг от друга, и я вполне могу подвезти ее домой.

Когда мы сели в машину, Валю будто подменили. Она на интервью говорила милые, правильные и вдохновляющие вещи, вселяющие надежду на лучшее будущее, а тут, при выключенных камерах, как-то сразу ссутулилась и говорит:

– Я так устала…

Я поняла, что вот сейчас она настоящая, и только теперь началось интервью.

ОНА РАССКАЗАЛА, ЧТО НЕ МОЖЕТ РАЗРЕШИТЬ СЕБЕ СМЕЯТЬСЯ И НАСЛАЖДАТЬСЯ ЖИЗНЬЮ, ЗНАЯ, ЧТО У СЫНА СМЕРТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ.

У нее не получается отвлечься от черных мыслей, силы духа не хватает на то, чтобы не плакать при сыне, а еще она больше не верит в счастье.

А еще… Она переполнена обидами на бывшего мужа.

Нет, он хороший отец, и, когда они расходились, диагноз сына еще даже не маячил на горизонте.

То есть он ушел не от диагноза, а от нее, и не надо предъявлять ему малодушие.

Нормальный мужик, просто не получилась семья. А сына он очень любит, очень.

И когда узнал, что случилось, долго не мог поверить. Бормотал: «Надо пересдать, они ошиблись, у нас в роду все здоровы…»

Валя взяла бывшего мужа и повела к генетику. Чтобы тот, аргументируя анализами, все объяснил. Бывший муж мог не верить Вале, потому что она не врач, но генетику-то он поверит точно, он же эксперт.

Генетик не знал, что муж – бывший, они выглядели вполне себе действующей парой, сплоченной общей бедой, внезапным диагнозом ребенка.

– Это из-за меня? – побелевшими губами спросил бывший муж у генетика.

Генетик сказал, что они не должны себя винить, что сломанный ген в ДНК сына – это обстоятельства, судьба, рок, если хотите, а не «что мы сделали не так».

– Вы вполне можете родить вашему мальчику здорового братика или сестричку, – заверил генетик.

Когда они вышли в коридор, бывший муж сказал Вале, что в течение месяца организует переезд из другого города на соседнюю улицу, чтобы «быть вместе с сыном».

Еще он сказал: «Мы должны теперь быть сильными, стать командой, мы должны помочь нашему мальчику с этим справиться».

Хороший бывший муж. И отец прекрасный.

Валя смотрела на него и не могла вспомнить, почему они развелись.

Потому что его слова она услышала как «давай снова сойдемся».

Он переедет на соседнюю улицу, а потом в соседнюю комнату, а потом, наверное, они снова будут вместе.

Валя помнила, что они все время ссорились до развода, но не могла вспомнить почему. Диагноз сына очень быстро рассортировал жизненные события на важные и не очень. Оказалось, что те, из-за которых они ссорились, – такие неважные, что память даже не удосужилась их запомнить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И вот, полные надежд на воссоединение семьи, Валя с сыном ждали папу.

Он выполнил свое обещание – переехал поближе к ним. И через пару дней написал Вале, что хочет с ней поговорить.

Валя намечтала, что он будет говорить о воссоединении. Нарядилась, накрасилась, накрутила локоны. Пришла на встречу.

Бывший муж, немного волнуясь, сказал, что он женился. И что у него через пару месяцев родятся дети. Сразу двойня.

То есть он выполнил предписание генетика – родить братика или сестренку старшему сыну, – но обошелся в этом деле без Вали.

Она сидела за столом в том кафе и ощущала, как внутри разливается боль.

Валя как-то сразу вспомнила, почему они постоянно ссорились: бывший муж никогда и ни в чем ее не поддерживал. В его лексиконе почти не было комплиментов, были только претензии и замечания. То есть если Валя приготовила вкусный ужин, он мог сказать, увидев, что в раковине стоит замоченная сковорода:

– Ты умудрилась сжечь сковородку?

Это вместо: «Спасибо, милая, как все вкусно!»

Вале было очень плохо.

СЧАСТЬЕ БЫВШЕГО МУЖА РАНИЛО БОЛЬНЕЕ, ЧЕМ ЕГО МИЛОСЕРДИЕ. ПОЛУЧАЛОСЬ, ЧТО ОНА ОШИБЛАСЬ, КОГДА НЕ УДЕРЖАЛА ЕГО. А ОН УШЕЛ – И ТУТ ЖЕ НАШЕЛ СВОЕ НОВОЕ СЧАСТЬЕ.

И вообще непонятно, было ли старое счастье или весь брак с Валей был ошибкой. Ошибка в ДНК судьбы…

Вале было стыдно за себя. За то, что она в принципе могла подумать, что муж хочет к ней вернуться. Напомадилась, как школьница, надеялась. Кто же в здравом уме захочет возвращаться к женщине, которая рожает детей с синдромами и сжигает сковородки, готовя ужин…

– Нет-нет-нет, – я долго слушала Валю молча, но тут не смогла смолчать и замотала головой. – Зачем ты берешь на себя ответственность в том, в чем не виновата? Не надо с собой так, Валь. Ты нужна сыну.

– Да это я так… Люблю иногда пожалеть себя. Я работаю с психологом, знаю, что упиваться драмой и быть жертвой людям выгодно, это такая манипуляция.

– Ничего себе, какая ты осознанная, Валя!

– Да, спасибо. Знаешь, что сложнее всего пережить?

– Что?

– Мне казалось, что я особенная. Таких, как я, больше нет. И мне плохо от того, что оказалось… меня так легко заменить. Просто вот раз – и есть кто-то другой… Прям дело нескольких месяцев… дней… часов… минут.

Почему-то ассоциативный ряд вывел меня на вчерашние события с пробитым колесом. Мы там тоже произносили это выражение «дело нескольких минут».

Валя и не знала, что у мужа есть запаска…

Мысль показалась мне страшной, я отогнала ее.

– А еще, знаешь… – Валя смотрела в окно. – Вот мы уже несколько лет живем с сыном вдвоем, боремся: реабилитации, больницы, операции, коляски. Это сейчас моя жизнь, единственная. Я знаю, что это неправильно, что я должна развиваться еще в каких-то ипостасях, но у меня, знаешь, как-то не хватает ресурса. Пока отвезешь его в школу, потом в магазин метнешься, еду приготовишь, потом за сыном – и с ним в бассейн, потом на ЛФК, затем уроки, я к вечеру с ног валюсь. Не представляю, где здесь впихнуть время на себя. Так вот… Бывший муж, у которого новые дети и новая жена, иногда, когда мы ссоримся из-за чего-то, грозит забрать старшего сына себе и при этом говорит фразу: «Ну вот что, ну вот что ты такого делаешь, чего я не смогу?»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И эта фраза – больнее пощечин. Она берет – и обесценивает всю Валину жизнь, а миссию сдувает до последней капельки энергии.

Бывший муж, наверное, не имеет в виду ничего такого плохого и уж тем более не хочет обидеть, просто говорит о том, что отвезти ребенка на плавание или к логопеду может не только Валя.