Демонический мир - Бен Каунтер

Одна нить ее внимания прикоснулась к пронизанным скверной землям на юге, где магия напитывала землю, как кровь — бархат. Те, кто мог здесь выжить, возделывали землю и торговали друг с другом, чтобы поддержать свое существование, но они давно уже выродились и превратились в людей с тупыми лицами и умом скота. Она чувствовала невыносимую глупость, кроющуюся за их глазами — та ощущалась как нечто плотное и губчатое, казалась мокрой и липкой, а звучала как бульканье в грязи.

В не знающих света глубинах океанов, которые окружали крупнейший континент Торвендиса, медленно плыли косяки морских существ — уродливых и мутированных версий тех тварей, из которых был построен фундамент крепости. Постоянный страх перед хищниками и жажда добычи придавали соленой воде сладкий и резкий привкус. Группа воинов-варваров вразброд плелась по острым, как зубы, горам. Харибдии не было дела до подобных людей — они порой набегали на поселения, что вырастали у внешних стен, но были подобны мухам, которых могли легко прихлопнуть ее легионы, если она вообще доходила до того, чтоб уделить им внимание. Воины выглядели мускулистыми и закаленными жизнью, проведенной среди суровых стихий, за спинами у них было оружие, а в глазах горело убийство. Харибдия тысячу раз видела, как такие люди вырастают, сражаются и умирают. Она двинулась дальше.

Бригады рабов трудились глубоко внизу, в тенях основания крепости. Они были набраны из нежеланных детей горожан и крепких пленников, захваченных в бою войсками Харибдии, и подавляющее большинство их жило и умирало в шахтах. Хотя они об этом и не знали, но благодаря их работе добывалась большая часть сырья, необходимого для того, чтоб леди Харибдия продолжала вести роскошную жизнь эстета. Там, под землей, покоились бесчисленные слои мертвечины. История Торвендиса уходила так далеко в прошлое и была так насыщена конфликтами, что те, кто погиб в сражениях, лежали толстыми пластами, как геологические наслоения — и из этих залежей насильственной смерти рабы вырубали окаменелую кость и заржавевшее от крови оружие. Периодически они откапывали нечто, что могло предоставить совершенно новое переживание — представителя вида, который еще не был задействован в строении крепости, самородок живой ткани, наделенной древним потенциалом, талисман, все еще полный магии, из которого можно было извлечь воспоминания о битве и кровопролитии.

Бригады величиной в сто рабов каждая истекали потом в адском жару, в тенях скальной породы, из которой торчали скрюченные в предсмертных судорогах каменные когти и все еще острые обломки стали. Руки и ноги рабов были обвиты мускулами, но лица выглядели изможденными. Они принадлежали всем возможным расам — легионы неразличимых людей, огромные орки, чудовищные огрины, даже немного скованных кандалами монстров из чужеродных флотов, что странствовали по холодному космосу меж галактик. Их понукали шоковыми булавами, чтобы они терзали камень своими когтями.

Большая часть рабов была захвачена в плен из тех народов Торвендиса, которые некогда перешли дорогу леди Харибдии, других привезли налетчики со всего Мальстрима и отдали ей в качестве дани. Но никому из них не суждено было прожить и десятой части обычного срока жизни. Счастливчики умирали от усталости или погибали под рухнувшими кусками кости. Тех, кто пытался сбежать, преследовали и рубили на куски надсмотрщики. Ничто не могло пройти мимо этой стражи — с них сняли верхние слои кожи, так что каждое дуновение ветерка становилось для них вихрем ножей, проносящимся по оголенным нервам, каждое движение отзывалось в их разумах болью, словно писком радара. Они пользовались шоковыми булавами, чтобы управлять стадами рабов, и имплантированными в руки и ноги виброклинками, чтобы быстро приканчивать тех, кто решился на побег.

Несколько мгновений леди Харибдия наблюдала за тем, как одни рабы вырубают из скалы огромный кусок, а другие сортируют добычу, сыплющуюся с каменной поверхности. Они собирали фаланги пальцев, обломки металла, время от времени находили то украшенный драгоценностями наруч, то почти утративший форму шлем. Многие назвали бы это расточительством, подумала леди Харибдия, ведь в шахты вливалось столько ресурсов, что они, вероятно, составляли основную статью расходов ее империи. Но она знала, что это того стоит. Постоянное оттачивание ощущений являлось ее личной формой поклонения Слаанешу, и если ненужных и побежденных нельзя отправить на работы, прославляющие ее бога, то на что они тогда вообще годятся?

И, кроме того, все это источало прекрасный аромат. Ее чувства потянулись к шахтам и наполнились густым фиолетовым запахом отчаяния, от которого голове стало горячо. Это было первое из ее открытий, которое произошло давным-давно, еще когда, казалось, сама галактика была молода. С тех пор Харибдии это никогда не надоедало. Они знали, что умрут, так или иначе, и ощущали не только страх, но и полное отсутствие надежды. Запах безысходности и трагедии. Миллион миллионов сломленных душ, кровь которых истекала в воздух и впитывалась в чувственные центры ее души.

Она позволила образам свободно меняться и расплываться, рассматривая их в поисках недостающих деталей. Торвендис крутился, его истории продолжались, и каждая концовка порождала множество новых рассказов. Все было так, как всегда.

Кроме… разве что одной вещи. В котле Торвендиса плавал крошечный сгусток неправильности. Прямо за горами Канис, в безжизненных болотных землях, сверкало нечто твердое, острое и холодное. Харибдия присмотрелась, образ в хрустале размылся и приблизился. Эта вещь не принадлежала Торвендису — она была откуда-то извне, может быть, даже из-за пределов варп-бури Мальстрима.

Это был космический корабль. Формой он походил на слезу, с длинным заостренным носом и округлым ребристым корпусом, усеянным орудийными портами. По древнему дизайну становилось ясно, что это челнок или перехватчик, который не вылетал в реальное пространство с самой Ереси Гора, минувшей десять тысяч лет тому назад.

На ее планету прибыл гость, а леди Харибдия очень старалась вовремя узнавать о посетителях своего мира. И, как правило, отдавать приказы на их уничтожение.

Она взмахнула рукой, и образы растворились, снова дав сиянию ночного неба омыть ее. Харибдия увидела в высоте Песнь Резни — любопытное знамение, предвещающее перемены и прогресс с примесью угрозы. Возможно, этот гость — не просто редкий посетитель. В любом случае, экипаж корабля должен был владеть неким колдовством или технологией, что позволили совершить необъявленный визит, и уже поэтому его стоило отыскать.

Надо будет посоветоваться с прорицателями. Леди Харибдия охватила себя руками, сжав плечи удлиненными пальцами, и погрузилась в толстые слои бархата. Она утонула в них и вышла наружу несколькими этажами ниже. Каждый уголок крепости, каждая деталь ее ломаной архитектуры была украшена в отличном от других стиле. Коридор, в котором она появилась, был покрыт вычурной готической лепниной, его потолок был высоким и сводчатым, а окна представляли собой витражи, раскрашенные кровью тысячи различных видов. Она много раз ходила здесь — с одной стороны коридора находилась огромная лестница, окаймленная статуями, в которых были заточены души невинных и пели невыносимо скорбную песнь о своей неволе. Но она направилась другим путем, ведущим в логово ее верховного прорицателя, Вай’Гара.

Это было не слишком важное дело. У леди Харибдии было много врагов на Торвендисе, но ни у одного не было реальной возможности представлять собой угрозу. Когда Вай’Гар выследит нарушителя, и с ним разберутся, она вернется в глубины Крепости Харибдии и будет наслаждаться чистыми удовольствиями своего творения.

Прошло шесть дней, прежде чем они нагнали караван. К тому времени они потеряли еще двоих. Один пал жертвой усталости, заснул одним вечером и не проснулся, а Кирран, что было неизбежно, упал с обрыва. В тот момент Киррана никто не видел, кроме Тарна, и Голгоф подозревал, что тот убил парня, чтобы кровь на его руках не успела обсохнуть. Он не имел ничего против, пока у убийцы это не вошло в привычку.

Голгоф полз на животе среди камней, заранее подвернув волчью шкуру под грудь, чтобы не порезаться об острые кремни. Ночь закончилась, день наползал на небо, и молочно-белый утренний свет поднимался над скалами. Две луны все еще висели над горизонтом — большой белый диск Вдовы и маленький, сине-зеленый Стервятник. Голгоф и его люди провели нелегкую ночь: они шли по твердой земле, выискивали путь среди готовых обрушиться утесов и старались занять наилучшую позицию, пока не настало утро. Теперь они ждали над тем единственным местом, где Голгоф мог надеяться на успех своего плана — над Змеиным Горлом.

Это было ущелье, через которое путешественники могли пройти из сердца гор Канис к предгорьям. Оно представляло собой огромный канал, пробитый в скалах, и старики говорили, что оно образовалось, когда Аргулеон Век швырнул мировую змею, слугу Последнего, с самого высокого пика. Горло было выбоиной, которую оставило изломанное тело змеи, когда рухнуло сверху на камни. Голгоф не знал, скольким из историй Торвендиса следует верить, но из стеклянистых стен ущелья действительно торчали обломки гигантских, циклопических ребер.