Лебдянская смута - Владимир Вольф

Отбойный пузырь прозрачно стягивался и нырял под забор - в лопухи, а посреди округлого подворья стояла замшелая изба. Бронелет едва приткнулся на задворках. Сквозь пузырь лес зеленел, а забор в одном месте размыкали стоеросовые ворота, почему-то девизом вовнутрь заимки:

"Кто в Лябду лебедем - тому лады, кто либидом - тому лябдык".

Раскудрявостей этих разлет не просек, но созвучность "лябдык гаплык" отметил.

Толкнули дверь. Шасть в тишинистый сумрак. И прелюбопытное узрели.

В затхлой горнице стояли два ушата, с гроб размером, дерюгой крытые, а более - ничего. Дерюжку задрали, видят - мокнет голый мужик - не то в смальце, не то в маринаде, а рыло одето в хобот, которым он сонные ветры пускает. Тут оне за хобот его и к ответу.

- Кто таков будешь? - пытают, в пузо фугари уперев.

- Не больно-то рогом... - утер шары мужик. - Не смотрите, что комолый, супротив вас тоже кой-чего имеем...

Был это Фиська, Хряпсов кореш. Тем часом содрали дерюгу со второго ушата. Там тоже мужик, еще наваристей, в кисляке примутненном плавает и пускает бульку.

- То есть кто?

- Тырло-о-о... - зевнул Фиська и хлебнул рассолу из ушата. Тылом длани утерся. - Вы его лучше не бередьте.

Не послушались. Выволокли Тырло на просушку.

- Так... - сплюнул архаровец и, набрав воздуху, - ...! ....., ........ ...................!!! ..............! .......... .............. ..........!!!!!!!!!

Молчал Тырло всегда до поры до времени. Но когда за суверенку стебали, дипломатию отвергал напрочь. Такого наваляет!

- ... ......... трах-х-тарарах-х всех! - угомонился, наконец, Тырло.

- Я ж говорил... - развел руками Фиська и, пока гости схлебывали, перехватил:

- Добро пожаловать на Лябду! - Но, видя опасную тоску, упредил: Сперва докалякаемся - Лябда в кумпол непробивный одета, без нас вам туда ходу нет. А без докладу пущать не велено.

Хотели голышам за ласковы речи по первое число всыпать, но Пеняй, не будь дурак, смекнул и - в обходку:

- По каботажному делу мы. Негоцианты. Чем сторговаться, чем сменяться со взаимовыгодой. Пусти, служивый, мзда будет.

- А мундирчик-то царевой войски! - кивнул хмурый Тырло.

- Это для захороны, чтоб дезертир иной разбоем не взял.

- А-а-а... - протянули архаровцы. Переглянулись: "пустим?".

- Ворота вам заговорим! - пообещал Фиська.

- Мзду давай, - пошел на принцип Тырло.

- А обратно выпустите?

- А чего ж, выпустим, - и Фиська уже вполголоса довесил: - Ежль карачки выдюжат...

И пошли сплочевники под ворота. Кумпол в скобе как мыльный пузырь раскатился и впустил беспрепятственно. Но только черту миновали, а глазурь уж внатяжку - и крепка, и булатна.

Бредут царевы лазутчики и во все глаза на ус накручивают: где что произрастает, к чему тянется и чем дышит. О Лябде они по молодости лет слыхом не слыхивали, потому изумлялись.

Обочь тракта поля раскинулись злаком. А в севах чугуны, зудя, полеводят. Идут час, другой - ни души. Вдруг видят - гонит баба на цепокате. Сплошной концентрат - что лицом, что долу - щеки сытьем надуты.

- А не скажешь ли, красотка, - подбоченился Пеняй, - есть ли у вас град стольный?

- А как же, и городище, и столовая при нас, - лябдя жемчуг скалит и наголо мужиков оглядает. - Дорогой прямо, в аккурат и упретесь.

- Вижу - умом сильна, краля, - маслил дальше Пеняй. - А не скажешь ли - о царе таком, Гельдыпе II, представление складываете?

- Чего ж, складываем. И о батьке, и о сыне, штабельком...

- Очень хорошо, - ободрился Пеняй. - А верность престолу блюдете, не изменяете?

- Не с кем, милый. Блюдем, делать нечего.

- А к чему тогда, скажи, на планету чехол преткновенный одели?! вскричал Пеняй и сердешную за руку - цап!

- Да ну! - у лябди глаза навыдув. - Брешешь небось?

- Да чтоб я сдох!

- Вона, я смотрю, прель в атмосфере и в городище...

- Нук-нук-нук? - навострил уши Пеняй: - Может, и заговор супротив Гельдыпа намечен?

- Насчет заговоров не скажу, - нахмурилась лябдя, - а наговоров с три короба представлю. Соседка, к примеру, брешет, что я укроп у нее по ночам тягаю. Заговаривается... Во! Стало быть - заговор! Ну, этого добра у нас в каждом дворе по кучке. Ну, пусти, пусти, сладенький, мне на хутор пора маслобоить...

А разлетным уже грудь распирает - для медалей. Коли заговор сыщут прибавка к жалованию и приплюс к побывке, как и положено дружинникам целых три дня.

Затрусили бодрым цугом в столицу. А лябдя, переждав - цепокат в лопухи, а сама - огородами - в ту же степь.

Когда до околицы оставался гак с маковкой, из города высыпала прорва женского народу и, с гиком окружив разлетных, повела в главную престольную избу.

Посреди светлицы на лохани сидел мужик в мокрой простыне и люто клацал очами.

- От Гельдыпа, мля?

- От него... - оробели от такого кворума лазутчики. Врать не смели: Заговор искать направлены.

- Гы... - подобрел бугай. - Доброе дело, мля...

Но бровю задрал:

- Токмо смотрите... Хвори какие срамные имеете?

- Какие, извиняюсь? - не понял Пеняй.

Лябди за спиной ухнули со смеху. Мужик вздохнул.

- Ну, эта, эта... - глаза ниже опустил. - Охвостье, мля, строевое?

- Комиссию перед вылетом прошли, а что?

- Щас узнаешь, мля, - и бабам знак сделал. - В перекат их, ток не до смерти! Гоньба-а-а, мля...

И в лохань полез, мордюк хоботом зачехлив.

А лябди на служивых налетели и понесли, трепетных, на сеновал. С песнями, вприпляс...

Через недельку, истерханных и скукоженных, на пуповок выкинули и манатки вдогонку.

- Добрая терка? - крикнул под лазоревый занавес Фиська.

- Лафа! - откликнулись лябди. - Тебе спасибо, огурчик! Сам-то скоро в гости?

- Не срок. Напитаюсь, тогда.

- Ждем!

И занавес опустился. Тырло обмылков в бронелет под прицелом спровадил, да под курдюк ногой - чтоб жизнь медом не казалась.

А все оттого, что Хряпс в свое время разразился геройским подвигом. В тоске однолюбной проводив Зелю на вечный покой, отправился в самое пекло тогдашней войны, прямиком в косяк к аспидам. А поскольку из людей он первым такую наглость сморозил, аспиды его в штаб допустили и выслушали как могли. А Хряпс - крагу в морды и объявил поединок. А ведь аспиды к рыцарству прямое отношение имели - вызов приняли и обещали биться по-честному, безо всяких охранных хитростей. Посмеялись змеино и, чтоб человечинкой побаловаться, машинку свою отключили. Архаровцам того и надо было. Фиська вьюном к устройству и слямзил, пока аспиды на трибунах за своего болели. Хряпс тогда своего супротивника за ноздри и к "Шишу" веригой, а Тырло - на полный форсаж. Едва от погони оторвались. На укромной планетке аспиду хвоста выкручивали, в дугу ломали, но о секретах всех дознались и отпустили к родной гадской маме. А охранной такой машинки аспид больше не имел - вот так, натурально, войне и был дан главный излом. А наперсники, воротясь на Лябду, затянули ее непробивным лазоревым пузырем - гадов секрет ядреной силой планеты питался.