Закрытая школа. Противостояние - Ольга Заровнятных

– Наш фюрер тоже погиб, – ответил Мартин фон Клаусс.

– Его убили русские? – догадался Хельмут. – Они наши враги! Почему мы им помогаем? – Он еще крепче прижал к своей груди папку со знаком «Гемини».

– Ради великой цели, которую поставил перед нами фюрер, можно сотрудничать даже с врагами, – твердо сказал Мартин фон Клаусс.

В этот момент в комнату вошли двое мужчин в форме сотрудников НКВД и Вульф в штатском. Мартин фон Клаусс встал с дивана и вытянулся по струнке, Хельмут тоже встал, со страхом глядя на мужчин.

– Наш сотрудник Алексей Катаев, – представил фон Клауссу один из мужчин, Ольшанский, другого. – Он первое время будет вашим личным переводчиком. – Он окинул взглядом фон Клаусса и приступил к делу: – Вы привезли материалы?

– Так точно! – ответил фон Клаусс и, взяв из рук Хельмута папку, передал ее Вульфу.

Тот быстро пролистал бумаги в папке и довольно заключил:

– Это именно то, чего мне не хватало. – Усмехнувшись, он обратился к Ольшанскому: – Разумеется, плюс финансирование и биологический материал, который вы обещали.

– У ваших людей будет все и даже больше, – заверил Вульфа Ольшанский. – Документы на новые имена готовы всем семерым и членам их семей. Все пройдут шестимесячный курс адаптации и ускоренный курс русского языка.

– Мартин, работа в лаборатории уже началась, – обратился Вульф к фон Клауссу. – Ждали только тебя с бумагами.

– Не Мартин, – поправил его Ольшанский, – а Сергей Андреевич Крылов – так теперь зовут герра фон Клаусса.

– Тебе еще повезло, – усмехнулся Вульф, заметив, как недовольно поморщился новоиспеченный Крылов. – У меня похлеще имя.

– А его будут звать… – Ольшанский просмотрел список и подарил Хельмуту новое имя: – Константин Викторович Войтевич.

С тех пор это имя словно приросло к нему, больше никто и никогда не звал его Хельмутом. Войтевич смотрел теперь в окно и с горечью думал, что в тот день, когда он в последний раз видел его отца, по сути – он в последний раз видел себя самого.

Его сильно тревожило, что куда-то пропал Крылов. С того самого дня, когда отец передал его Крылову, Войтевич беспрекословно слушался его, и Крылов, словно его приемный отец, всегда опекал его и ни разу не подводил.

Войтевич нахмурился. Он мог предполагать самое худшее, но только не предательство Крылова. Как и Войтевич, как и каждый из них, Крылов был предан их общему делу и всю жизнь был преданным солдатом Рейха.

Мария на кухне яростно терла плиту, вкладывая в это дело всю злость, скопившуюся у нее против Володи. Она не могла бы сейчас признаться даже самой себе, насколько рада видеть его, поэтому, когда в кухню вошла Галина и села за стол разбираться со счетами, Мария сердито спросила:

– Ну зачем вы это сделали, Галина Васильевна? Я только решила забыть его раз и навсегда – а вы снова преподносите мне его на тарелочке!

– Маш, поубавь пыл, – насмешливо попросила ее Галина. – Я просто взяла Володю на работу. А пускать или не пускать его в свою постель – это твое личное дело.

– В постель? – возмутилась Мария. – Да я с ним за один стол не сяду! И на кухне убираться не буду – пусть сам за собой плиту оттирает!

– Наверное, надо было гнать его взашей, – задумчиво произнесла Галина, словно всерьез обдумывала такой вариант, отчего Маша испуганно замерла с тряпкой в руке. – Но если бы ты слышала, как он слезно просился в подручные Суй Вэю…

– Кому в подручные? – не поняла Маша.

– Я ему сказала – у нас новый шеф-повар, китаец, – усмехнулась Галина. – Есть место его помощника. Так он и на это согласился! – Галина задумчиво посмотрела на Марию и добавила: – Похоже, крепко ты его зацепила…

Мария смущенно вспыхнула и, чтобы скрыть краску, низко опустила голову и продолжила оттирать плиту, обдумывая услышанное. А Галина, от которой ее бесхитростная реакция не укрылась, по-доброму усмехнулась.

Когда в конце рабочего дня Володя, вернувшись в свою комнату, включил свет, он обнаружил в кресле за своим столом Веру. Это было что-то новенькое: обычно он ухаживал за женщинами, а тут незнакомка, видимо, решила взять его штурмом. Однако Вера быстро охладила его воображение:

– Насколько я знаю, это комната Ильи Шевцова, – с лукавой улыбкой сказала она. – Князь сказал, что Илья – лучший из его агентов, и, если я его уговорю, он поможет мне завершить всю операцию.

– Я сказал Князю, скажу и тебе – в вашей игре я пас, – твердо ответил Володя.

– Но, Илья, – горячо сказала Вера, пытаясь его переубедить, – мне действительно нужна твоя помощь. Эти люди – преступники! Князь разрешил мне рассказать тебе правду, он доверяет тебе.

– Я не собираюсь ничего слушать. И я не доверяю Князю, – жестко отрезал Володя. – Извини, Вера, но я прошу тебя выйти отсюда.

Вера направилась к выходу, но, задержавшись перед дверью, сделала последнюю попытку:

– Люди продолжают гибнуть, а ты помогаешь убийцам, – обвинила она Володю, стремясь пробудить в нем совесть. – Кто-то должен их остановить.

– Возможно, – согласился Володя с легкостью. – Но это не я.

Она вышла, гневно сверкнув глазами, так ничего и не добившись. Едва за ней закрылась дверь, насмешливое выражение на лице Володи сменилось на серьезное. Он тяжело опустился на кровать, погрузившись в раздумье.

В это же самое время Рома получил смс от ребят, что они ждут его в часовне. Он уже собрался идти, но задержался. Впрочем, не по своей вине: проходя по коридору мимо одного из кабинетов, он увидел Мишу – щуплого паренька лет восемнадцати, который только что проносил мимо него по заданию дворника две тяжелые коробки с книгами, а сейчас, сидя на полу, с пустым взглядом шарил по нему руками, словно слепой, пытаясь нащупать стену.

– Не вижу ни хрена, – судорожно произнес Миша и, наткнувшись на стену рукой, привалился к ней спиной, утирая выступившие от бессилия слезы.

– Слышь, чувак, – встревоженно отозвался Рома, подойдя к нему и дотрагиваясь до его плеча рукой, стараясь приободрить, – я сейчас приведу кого-нибудь, – Рома хотел пойти за помощью, но Миша судорожно вцепился в него руками, надсадно кашляя.

Во время приступа кашля из его рта вытекла струйка густой темно-красной крови. Он вытер ее рукой, зрение его постепенно прояснилось.

– Это че? Кровь? – испуганно спросил Миша.