Стена в темноте - Иван Геннадьевич Фаворов

Франц постарался заговорить на отвлечённую тему, но разговор угас через пару реплик. После третьей стопки обсудили происшедшее.

— Я никогда не видел столько крови, и чтобы она вот так текла из человека. — Сказал Кирилл.

Франц согласился.

— Знаешь, я тут недавно посмотрел на YouTube про Крестовый поход детей. Ты знаешь, что это такое? — Вдруг начал неожиданно серьёзную тему Кирилл.

— Нет, не очень. Слышал что-то. Книжку когда-то Курта Воннегута с таким названием читал. — Ответил Франц.

— Страшное это получилось дело. Если верить рассказчику, после второго Крестового похода, когда Иерусалим был взят снова мусульманами, а крестоносцы потерпели неудачу, в среде особо ярых проповедников Европы утвердилось мнение, что виной всем неудачам греховность исполнителей воли Господа и они начали агитировать детей и подростков идти и захватывать Иерусалим. Надеясь на то, что юным безгрешным детям Господ будет помогать лично, видя их пламенную веру, Сам спустится с небес и поведёт воинство праведников в бой или сотворит другое чудо как при Иисусе Навине, например.

— И что же?

— А то, что таких детей собралось со всей Европы множество и они все стекались в Венецию, кажется, в общем, туда где их должны были перевезти на кораблях купцы. Но получилось так, что люди, которым эти дети попали в руки, были совсем другого склада мышления и после того как малолетних крестоносцев посадили на корабли, их отвезли в Африку и продали в рабство. Я может, в деталях путаю, но общая канва такая. Представляешь какая жесть!

— М-да…

— Вот тебе и да. Я честно говоря много думал на эту тему, последнее время и сейчас, по дороге, после этой аварии, особенно. Ты знаешь, — Кирилл прервался и разлил по стопкам ещё водки, — мне кажется, что вся жизнь наша это вот такой Крестовый поход детей.

Франц сделал удивлённую гримасу.

— Нет, нет, подожди. Вот посуди сам: маленький ребёнок чем занят, кроме игр и взросления он накапливает идеалы. А дальше вся жизнь — это стремление к тому что было запланировано в детстве. Нет, не формально, взрослая жизнь ставит, конечно, свои приоритеты и наполнена совсем другими заботами, но в какой-то момент каждый ребёнок понимает, что он повзрослел и вместе с этим стал рабом обстоятельств. Ты понимаешь о чём я?

— Не совсем.

— Ну пока ты маленький то смотришь на будущую взрослую жизнь как на тот корабль, который отвезёт тебя в волшебные земли, где Сам Господь Бог встанет во главе того воинства, в котором ты состоишь и поведёт тебя в бой с врагами света. А когда вырастаешь, понимаешь, что попал в рабство на корабле, который везёт тебя в могилу.

— Страшные у тебя мысли.

— Может, но страх это просто одно из чувств, а реальность действительно сурова.

Кирилл поднял стопку, друзья чокнулись. Франц сморщился, выдохнул, подцепил на вилку шпротину и положив её на хлеб, закусил.

— А ты Кафкой всё так же увлекаешься? — Спросил Кирилл.

— Ну Кафка не так много написал, чтобы его можно было полжизни читать, но да он для меня остался значимым автором.

— Да, а погоняло к тебе так и прицепилось. Тебя жена-то хоть по имени зовёт?

— Да, Васей, как мама назвала. — Улыбнувшись сказал Франц. А потом добавил: — А мне всё время кажется, что мы как слепые котята бредём в потёмках будущего и только наткнувшись на стену понимаем, что идём не туда.

— Грустная встреча сегодня вышла, я, честно говоря, первый раз стал свидетелем смерти, долго ещё не забуду всю эту кровь и стоны… Жесть! — Почёсывая щетинистую щёку, сказал Кирилл.

— Не то слово. — Повисла пауза. Франц выдохнул и признался: — А я Светке сегодня изменил.

— Давно было пара. — Спокойно заметил Кирилл. — С кем хоть расскажешь?

— Да так, была одна на встрече одноклассников…

Франц подумал, что Кирилл не такой уж и балбес каким может показаться на первый взгляд и неспешна, рассказал другу, словно исповедуясь, о подробностях вечера до их встречи и, ещё немного помусолив тему, друзья допили бутылку и под утро разошлись спать.

Проснувшись в темноте не протрезвевшим, Франц встал с кровати и на ощупь пошёл искать туалет. Жалюзи были опущены и он, шаря в кромешной тьме руками, старался найти дверь, уткнулся в стену и, двигаясь вдоль неё, с трудом отыскал выход из комнаты. Потом вернулся таким же способом, лёг в кровать и ворочался без сна некоторое время, голова немного звенела и постукивало в висках, подушка была мокрая от пота, но похмелье только начиналось. Прошлое не вспоминалось, будущее не предполагалось, и Франц подумал о том, что ему рассказывал Кирилл. О тех детях, которые, отправившись к святой мечте, попали в рабство и в том числе пополнили гаремы развратных шейхов и султанов. Естественным образом в его размышлениях возникал главный вопрос: почему? Как так получается, что будущее словно непреодолимая стена в темноте, в которую упираются, а часто и разбиваются мечты и надежды. И ему в голову пришла одна странная мысль, что может быть, этим детям повезло и они во многом избавились, например, от нищеты в которой жили, голода и зимнего холода, перед которым многие из них были беззащитны. Франц подумал, что судьба каждого из них разворачивалась потом индивидуально и несмотря на то, что эти дети стали жертвами чудовищного предательства, никто сейчас не может знать почему каждому из них предстояло преодолеть то, что с ним случилось. Событие было для людей общее, а судьба каждого развивалась по-своему, как на мосту «Людовика Святого» в одноимённой книге, которую Франц прочёл в прошлом году.

«Не буду ничего говорить Светке». — Подумал ещё раз Франц. «Пусть мои демоны продолжают жить в темноте моего разума и нечего ими делится с близкими. Ведь один раз, да ещё и по пьяни не считается. Надо, в конце концов, пересмотреть своё поведение, как бы не стать человеком, которого деньги испортили! Поэтому пусть мой проступок станет для меня напоминанием о том, что теперь надо следить за собой сильнее…». — Предаваясь таким вполне благочестивым мыслям, Франц заснул и ему приснился странный сон:

Он шёл домой и всё происходящее выглядело таким естественным, что Франц принял по началу сон за реальность. По дороге он встречал друзей, заходил в магазины, ехал в метро. Попал на какую-то вечеринку, где на небольшой поляне в парке танцевали под музыку и веселились все его друзья, даже давно забытые, те, с кем он общался только в детстве. Потом, Франц словно вспомнил, что его ждут дома