Все цвета тьмы. Часовой галактики - Ллойд Биггл-младший

— Это как-то повлияет на открытие компании? — быстро спросил Даржек.

Арнольд покачал головой.

— Нет. Там не было ничего важного. Хотя и это неважное мы вывезли сегодня вечером.

— Тогда беспокоиться не о чем. Спишете и забудете. Он ведь был застрахован?

— Наверное. Мы его просто арендовали.

— Тогда — смело забудь.

— Ох, не нравится мне это все… Столько раз подобная чертовщина случалась в последний момент…

— Возможно, совпадение, — предположил Даржек.

— А вот на сей раз ты неправ, — возразил Уокер. — Начальник пожарной команды констатировал умышленный поджог.

Сообщение об открытии «Универсальной Телепортационной» поместила на первую полосу лишь одна нью-йоркская газета. Остальные, в разных городах страны, воспользовались новостью для «затыкания дыр», причем практически все под названием: «Опять?». Сообщение сопровождалось кратким комментарием — редакторы, похоже, уже истощили запас сарказма, напоминая читателям о том, что «УниТел», скорее всего, просто проводит рекламную кампанию, чтобы хоть на время получить передышку и заткнуть финансовые прорехи в бизнесе.

Средний горожанин был сыт выходками «УниТел» по горло, так что в день и час открытия у терминалов стояли лишь работники компании, ожидающие наплыва клиентов.

Роскошное, еще не достроенное здание на Восьмой-авеню, к югу от Пенсильвания-Стейшн, не являлось исключением. Ровно в 8:01, утром в понедельник, Рон Уокер вошел в здание и огляделся с тягостным чувством, что его откровенно поимели. Получить задание попасть на открытие оказалось делом затруднительным — не из-за большого количества желающих, а просто потому, что начальник не желал тратить на «УниТел» время ни сейчас, ни когда-либо впредь. От того, чтобы повернуться и уйти, Уокера удержало лишь то, что он потратил на спор с редактором двадцать минут и теперь должен был, кровь из носу, написать хоть что-нибудь читабельное.

Уокер подошел к информационному столику, откуда его направили к билетным кассам. Он взял билет до Филадельфии, к которому прилагались изящно отпечатанная брошюра о пользе телепортации и бесплатная страховка на пятьдесят тысяч долларов. После этого ему указали, где находятся стойки для пассажиров.

У стойки он отдал контролеру билет, прошел сквозь «вертушку», миновал коридорчик, располагавшийся за нею, и уже через несколько секунд буквально захлебывался, рассказывая о своем путешествии до Филадельфии. Не успел изумленный редактор повесить трубку, как Уокер позвонил ему вновь, вернувшись в Нью-Йорк и имея в голове готовый план статьи. А еще через несколько минут после того, как его разыскал курьер, доставивший довольно крупную сумму на путевые расходы, он звонил в редакцию уже из Лондона. После этого даже самый закоренелый скептик не смог бы отрицать факта, что «УниТел» действительно начала обслуживать клиентов.

Но публику в тот жаркий, душный июльский день было не так-то легко расшевелить. К десяти часам возле здания в Манхэттене собралась лишь толпа зевак, которые прижали носы к стеклу и заглядывали внутрь. Внутри, в холле, элегантно одетый молодой человек махал им рукой с платформы, затем шагал сквозь рамку трансмиттера и оказывался на другой платформе, в восьмидесяти футах от первой. Снова помахав зрителям рукой, он делал три шага в сторону, проходил еще сквозь одну рамку и возвращался в отправную точку.

Среднестатистический нью-йоркский житель наблюдал за этим процессом минуты три и, отчаявшись понять, в чем соль, шел своей дорогой, недовольно бурча. К десяти утра один из служащих «УниТел», наделенный достаточной долей рекламного гения, вытащил из-за окошка кассы брюнетку пофигуристее, велел ей облачиться в доставленный курьером купальник, и заставил молодого человека гоняться за ней от платформы к платформе. Через несколько минут Восьмая-авеню была забита величайшей транспортной пробкой в истории Манхэттена.

Для того, чтобы ввергнуть улицу в полный хаос, потребовался лишь один-единственный финальный штрих. В одиннадцать тридцать, под личным руководством управляющего, вдоль фасада был развернут огромный транспарант: «ЗАЙДИТЕ И УБЕДИТЕСЬ САМИ — БЕСПЛАТНО!»

Толпа ринула в здание. Первую волну прибывших брюнетка в купальнике интересовала куда больше, чем процесс телепортации, поэтому ее тут же препроводили обратно к рабочему месту, чтобы не создавать помех уличному движению. Полицейские, отчаявшиеся навести порядок в холле, яростно кричали в рации, вызывая подкрепление. Мостовая Восьмой-авеню была запружена брошенными машинами: водители, которым надоело ждать, пока пробка рассосется, проталкивались к зданию, чтобы выяснить, из-за чего тут сыр-бор. В холле вились змеями фантастические очереди. Ньюйоркцы, один за другим, с опаской поднимались на платформу, шагали сквозь рамку, исчезали, возникали на противоположной платформе, возвращались — и препровождались на выход.

Сколько народу испробовало на себе телепортацию в тот день, — неизвестно. «УниТел» настаивала на совершенно абсурдной цифре в сто тысяч. Некий репортер, битый час наблюдавший рекламную акцию с секундомером в руках, констатировал, что каждую минуту сквозь трансмиттеры в холле проходило от двадцати до сорока человек. К полудню процедура ознакомления была упрощена: очередного желающего телепортировали из одного конца холла в другой, тем самым удвоив пропускную способность.

К полуночи в холле все еще было не протолкнуться, а кассиры «УниТел» выбивались из сил. Пассажиры, ожидавшие поездов на Пенсильвания-Стейшн, подходили посмотреть на рекламу, тут же пристраивались в хвост одной из очереди — и прибывали к месту назначения на несколько часов (а то и суток) раньше, чем предполагали. На авиакомпании обрушилась лавина сданных билетов. Уолл-Стрит никак не могла опомниться от паники, в результате которой акции транспортных компаний упали в цене так низко, как никогда прежде. Котировка же акций «УниТел» взмыла в недосягаемые выси, но никто не мог сказать, насколько они поднялись в цене, потому что ни единой продажи на бирже зарегистрировано не было. Акционеры «УниТел», уже оставившие было всякую надежду разбогатеть, вцепились в свои ценные бумаги мертвой хваткой.

Время перемещения в любую точку планеты, где «УниТел» оборудовала терминал для перемещения, сократилось до нуля. Вернее, путешествие занимало ровно столько времени, сколько требовалось пассажиру, чтобы миновать билетный контроль, пройти коротким коридорчиком к рамке трансмиттера, а затем дойти до выхода. Членам советов правлений множества компаний не пришлось спать в ту ночь: они взвешивали и оценивали случившееся на своих экстренных заседаниях. Самые прозорливые находили свершившееся началом конца. И принимались составлять планы инвентаризаций, сворачивать производства, составлять сметы на переоборудование и яростно требовать от отделов разработки новинок.

Эпоха автомобиля и авиации завершилась в одночасье. Она была низвергнута в пучину новой технологии, то есть безвозвратно осталась в прошлом.

А члены совета правления «УниТелКом» в первый раз за три года отправились в кровати рано и спали спокойным, здоровым сном.

Единственной постоянной сотрудницей Яна Даржека была бывшая фотомодель по имени Джин Моррис. Она замечательно украшала его офис и безукоризненно справлялась с бухгалтерией и канцелярией, а в некоторых «внешних» делах ее эффективность и вовсе не знала границ. И немногие из видевших ее впервые могли бы предположить, что же, при столь прекрасной фигуре и изысканных чертах лица, может скрываться во взгляде се больших карих глаз, опушенных длинными ресницами…

Она пошла работать к Даржеку, потому что была влюблена в него, и быстро поняла, что Даржек — отнюдь не простой смертный, но — средоточие самых причудливых и неожиданных талантов, направленных исключительно на добывание обрывков информации и составление из них детальных отчетов для клиентов. К этому времени она уже успела перенести свою любовь на работу частного детектива и начала учиться применять к ней свои собственные таланты. Вскоре они вдвоем составили на редкость удачную команду.

В день открытия «УниТел» Даржек вернулся с ленча и застал Джин размышляющей над телефонным звонком.

— Из Берлина, — сказала она. — Предположительно, это был Рон Уокер.

— Да ну!

— Звонок был за наш счет.

— Еще бы, — ухмыльнулся Даржек. — Если будет звонить вновь — не отвечай.

— Я решила, что это — розыгрыш. Или, что у Рона есть брат-близнец, поскольку только он мог заходить к нам сегодня утром.

— Братьев у Рона нет, так что это был не розыгрыш. Еще утром он находился в Нью-Йорке, а теперь — в Берлине! А до этого успел побывать в Лондоне, Париже и Риме. Он — в журналистской командировке. Я за ленчем встретил одного из его приятелей, и он мне все рассказал.