Своенравная наследница - Бертрис Смолл

— Может, никаких связей у нее больше нет, — заметила Бэнон. — Даже до нас доходят придворные сплетни. Говорят, что королева больше не в фаворе у короля. Он открыто заглядывается на молодую Болейн. Сомневаюсь, что моя старшая сестра одобряет подобное поведение, потому что она, как и наша мать, глубоко предана королеве Екатерине.

— Совершенно верно, — согласился лорд Кембридж. — Но подозреваю, ее преданность своим сыновьям еще сильнее. Она должна думать об их будущем, которое решает король, а не королева. У короля вся власть. Твоя сестра может не одобрять мистрис Болейн, но не должна пренебрегать ею.

— Ты долго пробудешь во Фрайарсгейте? А когда собираешься отправиться ко двору?

— Мне предстоит сделать еще очень многое, — пробормотал Томас, щедро намазывая теплый деревенский хлеб душистым маслом. — Необходимо напомнить Элизабет о ее происхождении и воспитании. При дворе овец не найдешь. По крайней мере тех, которые покрыты шерстью. И ей понадобится модная одежда.

Он облизал измазанные маслом пальцы.

— Боюсь, Мейбл и Эдмунд не имеют над ней никакой власти.

— Они уже стары, дядюшка. Эдмунду весной исполнится семьдесят один год. Правда, он еще достаточно силен, чтобы помогать Элизабет управлять Фрайарсгейтом. Но что она будет делать, когда Эдмунд окончательно состарится? Неужели моя сестра никогда над этим не задумывалась? Элизабет, похоже, считает, что на свете ничего не меняется. Как же она не права!

— Первым делом, мой ангел, нужно снова вернуть ей прежние манеры, а потом доставить ее ко двору и представить ее в лучшем свете. Должен же найтись хотя бы один младший сын благородного семейства, который окажется достаточно храбрым, чтобы жить на севере. Я обязательно отыщу его и выдам замуж мистрис Элизабет еще до конца года. А теперь, Бэнон, мне нужно ехать, если я хочу добраться до Фрайарсгейта еще сегодня. Я сообщу, когда вернусь. А ты пока управляй Оттерли.

Он поцеловал ее в щеку и, помахав рукой Роберту Невиллу, мужу Бэнон, удалился.

— И что ты об этом думаешь? — спросила Бэнон мужа.

— Том знает, что делает, — заверил ее Роберт.

Он был человеком немногословным, что оказалось очень кстати, поскольку у окружающих были неисчерпаемые запасы историй. И его вполне устраивало, что именно его жена — полновластная хозяйка в Оттерли, так как сам он предпочитал охоту и другие мужские развлечения.

Поцеловав жену в щеку, он плотоядно ухмыльнулся:

— Зато теперь Оттерли в полном нашем распоряжении, моя сладенькая. Главное — вовремя уложить детей. А ночи все еще длинные. И нам будет чем заняться.

Лорд Кембридж в сопровождении вооруженной стражи скакал целый день и, как и планировалось, прибыл во Фрайарсгейт на закате. Расстилавшиеся вокруг поля были белы от снега, озеро замерзло, и во льду отражалась луна.

Конюхи приняли у них лошадей и увели всадников в конюшни, где их должны были устроить на ночь.

Дверь дома распахнулась, и на крыльце появилась Элизабет Мередит.

— Смотрю, ты недолго мешкал, получив письмо от мамы. Или приехал сказать, что слишком стар для придворной жизни? — поддразнила она. — Так по крайней мере утверждала мама.

Она поцеловала его в щеку и повела в дом. На ней были юбка из голубого сукна и белая полотняная блузка с длинными рукавами. Широкий кожаный пояс обхватывал тонкую талию. Томас подумал, что костюм ей идет.

— Я никогда не буду слишком стар для жизни при дворе — негодующе заявил он.

Значит, Розамунда считает, если ему перевалило за пятьдесят, он уже одряхлел?! Ничего, все они скоро увидят, на что способен Томас Болтон! Он превратит Элизабет в маленькую принцессу!

— Я никогда не состарюсь настолько, чтобы подвести дочерей Розамунды, девочка! — улыбнулся он, целуя ее в щеку. Затем уселся на стул с вышитой обивкой, снял перчатки и протянул руки к огню. — Раны Господни, до чего же холодно!

— Вина милорду! — крикнула Элизабет слугам.

Лорд Кембридж поморщился.

— Дорогое дитя, — взмолился он, — не вопи так, словно находишься в переполненном кабаке! Голос дамы должен быть мягким, но решительным. Особенно когда она наставляет слуг.

— О Боже, — вздохнула Элизабет, — ты прямо с порога решил начать уроки?

— Именно, — подтвердил он, взяв кубок с вином у подошедшего слуги. — Ты, Элизабет, крайне в них нуждаешься. И ты от меня не отделаешься. Твоя мать права: тебе необходим муж. Придется поискать молодого человека, который тебя не испугается. А когда вы поженитесь, он даст тебе сыновей и дочерей, один из которых будет управлять Фрайарсгейтом.

Лорд Кембридж одним глотком выпил половину бокала и встал.

— А теперь отвечай: что у нас на ужин? Я ничего не ел с самого завтрака. Если не считать ломтя твердого сыра и куска хлеба. Если я взял на себя столь тяжкую задачу, мне нужно хорошо питаться.

Элизабет рассмеялась:

— Дядя, ты совсем не меняешься. И если кто-то и сможет сделать меня достаточно приличной леди и найти мне супруга, так это ты один!

Томас поднял седеющие брови.

— Тебе придется умерить громкость своих речей, несмотря на мятежные мысли, дорогая, — сказал он, допивая вино.

Да, подумал Том, ему предстоит геркулесов труд.

Элизабет насмешливо посмотрела на него:

— Значит, дядюшка будет искать мне супруга, чтобы получить наследников для Фрайарсгейта?

— Ты должна выражаться более деликатно, дорогая, и, кроме того, всегда есть вероятность того, что ты влюбишься, — сухо предположил он.

Элизабет фыркнула:

— Любовь? Нет, благодарю вас. Любовь ослабляет человека. Филиппа ради любви пожертвовала Фрайарсгейтом. И мама тоже. Я никогда не расстанусь с Фрайарсгейтом.

— Да, но настоящий мужчина никогда и не потребует от тебя такой жертвы, — возразил лорд Кембридж. — Твой отец, всю жизнь проживший при дворе, согласился приехать сюда ради любви к Розамунде. И она никогда не уехала бы к Логану, не возьми ты на себя управление поместьем.

— О, дядюшка, я сомневаюсь, что смогу найти человека, который бы полюбил Фрайарсгейт не меньше меня! Недаром Филиппа отказалась от наследства. Ни один придворный не желал иметь дела с поместьем у шотландской границы!

Она откинула со лба длинную прядь прямых светлых волос.

— Уверяю тебя, я никогда ничего подобного не сделаю — не откажусь от Фрайарсгейта!

— Филиппа хотела жить при дворе с того момента, как ей исполнилось десять. Для нее Фрайарсгейт просто поблек по сравнению с первым впечатлением от двора. Я сразу понял это. В отличие от твоей матери. Она до последнего цеплялась за иллюзию.

— А что, если я тоже так буду очарована двором, что не захочу возвращаться? — спросила она.