Педагогическая непоэма. Есть ли будущее у уроков литературы в школе? - Лев Айзерман

«Большей загадки, чем человеческая душа, нет на свете».

«Роман поменял мое отношение к людям. Я поняла, что люди не бывают исключительно плохими или хорошими».

Сопереживанием Раскольникову.

«Я как будто находилась рядом с героем, как будто следую за ним по пятам и проживаю каждую минуту вместе с ним».

«Читая сцену убийства старухи-процентщицы и ее сестры, я постоянно оглядывалась на дверь, невольно опасаясь, что в какой-то момент кто-то может войти и обнаружить меня и Раскольникова на месте преступления. Еще когда у него засел этот чудовищный замысел, я всеми фибрами души хотела отговорить его, всячески удержать… Видя, как он делает шаг навстречу краху, я чувствовала, как все во мне рвалось наружу, рвалась крикнуть ему вослед: “Родион! Стой! Одумайся! Что ты творишь?”»

Сострадание и униженным и оскорбленным.

«Читая “Преступление и наказание”, я невольно поражался Достоевскому, которому удалось фактически показать реалии современной жизни. Эта книга помогла мне взглянуть на окружающий мир несколько иначе, оказалось, что я, по сути, счастливый человек. В то же время это произведение окончательно подтвердило всю жестокость мира, трудности жизни. Я не могу сказать, что до этого я ничего в этой жизни не понимал, не видел страданий и мучений. Однако я очень благодарен Достоевскому за роман “Преступление и наказание”».

Замечу пока лишь попутно, что здесь мы прикоснулись к краеугольной проблеме нашей жизни и нашей культуры. Один из самых глубоких наших социологов, Борис Дубин, написал даже о людях нашей культуры:

«В этом слое, за редчайшим исключением, практически не осталось особых зон, где сохраняется чувствительность к тому, что происходит в стране, в мире, с человеком, в отношениях между людьми».

Мы еще увидим, как все это проецируется на школу. Но и вот о чем еще должен в этой связи сказать. Мне пришлось читать о том, что равнодушие современного школьника к поэзии Некрасова (а равнодушие это подтверждают каждый год и мои сочинения, хотя я стремлюсь показать сегодняшнее, живое звучание его поэзии, подробно говорю о теме совести в его лирике, о так называемых покаянных стихах), свидетельствует об очерствении душ нашей молодежи. Но вот ведь Достоевский с его болью за униженных и оскорбленных до многих из них доходит. А может быть, есть что-то в самой фактуре стихов Некрасова, что сегодня не срабатывает?

Вернемся к роману. Крайне редко пишут о философском смысле «Преступления и наказания». Вот несколько выписок из сочинений прошлых лет:

«Прочитав роман “Преступление и наказание”, я понял, что люди действительно делятся на две категории: на тех, кто на пути к своей цели может наступить на горло другому человеку, и тех, кто не может этого сделать, причем первые добиваются больших успехов в жизни. Но больше всего меня взволновали такие слова Раскольникова: “Кто много посмеет, тот у них и прав. Кто на большее может плюнуть, тот у них и законодатель, кто больше всех посмеет посметь, тот у них и первее! Так доселе велось, и так всегда будет!” Но ведь именно те люди, которые преступают нравственные законы общества, которые на большее могут плюнуть, больше себе позволить, и становятся у нас известнейшими. А мы смотрим на них и берем пример, стремимся к ним, мечтаем быть такими же».

«Произведение Достоевского современно и звучит как нельзя более актуально в наше время. Разве сейчас не каждый мнит себя право имеющим? Разве не наступит тот апокалипсис, описанный в последнем сне Раскольникова? Разве люди знают, что считать злом, что добром, кого обвинить, кого оправдать? Я считаю, что мы вправе считать этот роман отражением современной жизни».

«Наше поколение стало своеобразным поколением для испытания идей: “играй и выигрывай”, “для достижения целей все средства хороши”, “все на продажу”, “наглость не порок” и т. д. А мысли великих русских поэтов: “Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать”, “Мой друг, отчизне посвятим души прекрасные порывы?”, “Иди к униженным, иди к обиженным, – там нужен ты” – как будто даже и не в моде».

И вот лишь одна выписка из самых последних сочинений, 2008 года:

«Но, к сожалению, я думаю, теория Раскольникова жива и в наши дни. Она давно из теории переросла в практику. И дала свои плачевные, устрашающие результаты, с которыми теперь пытается бороться современный мир. Этим результатом, по-моему, является терроризм. Ведь то, что пытался себе разрешить себе Раскольников, – кровь по совести, одна смерть и сто жизней взамен – сейчас террор».

Это очень глубокое наблюдение. Действительно, терроризм всегда ищет нравственное оправдание, будет ли оно в идее национальной независимости, или в идее справедливости, или в идее защиты религиозных и нравственных ценностей. На эту тему – «Преступление и наказание» на уроках литературы в свете опыта современного терроризма – я уже писал на страницах журнала «Континент».

И вот что очень важно. И в этом году, и десять лет назад, и на протяжении трех десятков лет, что я даю сочинение на эту тему, постоянно пробивается одна общая тенденция: в литературе, которую еще вчера мы обзывали литературой критического реализма, сегодняшние школьники особо выделяют человекоутверждающее, душеукрепляющее ее начало. Им куда ближе живые души русской классики, чем души мертвые. И причина здесь лежит в самой жизни нашей. В том духовном авитаминозе, которым страдает наше молодое поколение. Несколько лет назад меня поразила своей глубиной и точностью формулировка Ирины Роднянской:

«Ужасы и горечи жизни были всегда. Но не всегда их встречали настолько разоружившись. Уместно будет диагностировать не рост Зла, а дефицит мужества, питаемого знанием Добра».

Все это сказалось и на чтении романа Достоевского. Вот лишь три выписки из сочинений 2008 года:

«Роман Ф. Достоевского не только о безграничном страдании и боли, но и обо всем многообразии человеческой души, о ее способности даже среди грязи оставаться светлой и высокой (вспомним Соню Мармеладову)».

«Я восхищаюсь ей, так как в своем ужасном положении Соня сумела остаться человеком. Ведь именно она, ее вера и бескорыстная любовь к Раскольникову помогла ему духовно возродиться».

«Его сестра Дуня хотела выйти замуж не по любви, а для того, чтобы устроить как-нибудь нормальную жизнь брату. В этом есть некий трагизм. Но это самопожертвование ради родного человека восхищает. В наше время неистовые девушки выходят замуж не за любимого человека, а за его деньги, которые они намерены тратить в лучших ресторанах, бутиках, театрах. А тут такой поступок: не для светских походов в театры, а для собственного брата. Это не может оставить равнодушным. Также меня восхитила Сонечка Мармеладова, которая своей любовью спасла Раскольникова и провела с ним все его долгое и мучительное пребывание на каторге. Жаль, что в наше время встретить такую любовь очень и очень тяжело».

Роман Достоевского открыл десятиклассникам невиданные ими прежде глубины человеческой души.

«У меня словно глаза открылись на многие вещи, я по-другому стал себя вести».

«Начинаешь больше к другим присматриваться».

«Мы как бы прочитываем еще одну жизнь вместе с героем романа».

«Ведь это возможность погрузиться во внутренний мир другого человека и посмотреть на мир с его позиции».

Не забудем только то, что все же о романе писала лишь половина десятиклассников. И среди тех, кто о романе писал, были каждый год и несколько человек, которые «Преступление и наказание» не приняли. Однажды я прочел о том, что сегодня, когда каждый день телевидение, радио и газеты сообщают о множестве убийств, гибели людей в катастрофах, никого не могут волновать переживания слюнтяя, который старадает из-за смерти двух никчемных женщин.

Думаю, что о работах тех десятиклассников, которые сказали свое НЕТ или всей русской классике или каким-то конкретным ее произведениям, нужно говорить особо подробно.

Пять человек в двух классах в 2008 году и десять – в трех классах в 2006 году написали, что их ничто не волнует в русской классической литературе. Не уверен, что и среди тех, кто так не написал, нет сторонников этой точки зрения.

«Я читаю русскую классическую литературу, так как этого требует школьная программа, но никогда по собственному желанию».

«Нас будут спрашивать по этим произведениям, несмотря на то, что они нам безразличны».

«В классической литературе нет тем, которые меня волнуют. Я читаю классическую литературу без особого интереса».

Добавим к этому, что и среди других каждый отказывает в доверии тому или иному произведению, которое, повторю еще раз, у других, его же одноклассников, может вызвать живой отклик.