Последний вираж штрафбата - Антон Кротков

После короткой оценивающей паузы незнакомка запросто обратилась к нему, словно к бывшему однокласснику или сокурснику:

— А у тебя интересная профессия. Я наблюдала с земли… Наши мальчики из «универа» каждый год специально за острыми ощущениями на Кавказ и Памир ездят. А у тебя тут чистый адреналин каждый день.

Речь ее была звонкой и задорной, даже вызывающей. И ей очень шла необычайно короткая мальчишеская стрижка. Время от времени девчонка привычным движением головы смахивала со лба непокорную челку. В этом жесте был весь ее характер — смелый и самостоятельный.

— Я недавно прочитала «Маленького принца» Сент-Экзюпери. Он тоже был летчиком.

На милом личике незнакомки появилось трогательное выражение детской задумчивости. С удивительной непосредственностью девушка-подросток размышляла вслух, прохаживаясь вокруг только что вернувшейся из полета крылатой машины. Ослепительно сверкающий на солнце полированным металлом истребитель вдохновлял ее.

— Вот где настоящая романтика! Чистый случай. Твоя судьба не складывается по заранее утвержденной траектории: вначале университет, потом женитьба, работа в каком-нибудь занудном НИИ. Тратить свою единственную и прекрасную жизнь на такую преснятину глупо. Скука — вот самое страшное в этом мире. Ты редкий счастливчик, маленький принц!

Девушка метнула на собеседника озорной взгляд, наблюдая, как он отреагирует на данное прозвище. Игорю захотелось в ответ назвать пересмешницу капризной розой, но он благоразумно не стал этого делать. Вместо этого признался:

— Мне больше нравится у Экзюпери «Ночной полет» и «Военный летчик». Когда я впервые прочитал эти книги, то окончательно определился с будущей профессией.

Произведениями Хемингуэя и Экзюпери зачитывалась вся интеллигенция страны. И конечно, книги знаменитого француза, в том числе его культовая сказка «Маленький принц», являлись страшным дефицитом. В магазинах такая литература почти не появлялась. Купить ее можно было только у спекулянтов с большой переплатой. Но Игорю еще в пятом классе приятель отца, летающий на международных авиалиниях «Аэрофлота», привез из Парижа сборник лучших произведений этого писателя. Правда, книга была на французском, но благодаря родителям мальчик уже в 12 лет неплохо знал несколько основных европейских языков.

Игорю хотелось еще о многом поговорить с понравившейся ему девушкой. Но тут майор Таранец объявил, что должен вести своих подопечных на обед, устроенный его командованием в честь гостей полка.

— Ну пока! — помахала ему на прощание незнакомка и присоединилась к подружкам. А Игорь остался стоять как вкопанный, не в силах отвести завороженного взгляда от удаляющейся стройной фигуры в голубом.

Его мысли настолько были заняты очаровавшим его небесным созданием, что лейтенант словно под анестезией воспринял сообщение потерявшего терпение командира о своем отчислении из пилотажной группы. Случись эта выволочка всего пятнадцать минут назад, и Нефедов морщился бы от обидных слов разгневанного комэска, словно от пощечин, понуро молчал бы, стоя перед ним навытяжку, как провинившийся школяр. Но сейчас у парня настроение было другое. Он мог думать только о ней. Страх больше никогда не увидеть обладательницу насмешливых глаз цвета солнечного неба, волнующих загорелых коленок и звонкого задорного голоса заставил его действовать в несвойственной для себя агрессивной и авантюрной манере. На какое-то время Игорь превратился в «настоящего» Нефедова.

— Знаю, что виноват, — твердо взглянув на командира, резанул молодой человек, — но ведь в нашем деле не ошибается только тот, кто не летает. А списать с летной работы — проще простого. Нет человека, нет проблемы.

Нахальный огонек, зажегшийся в глазах мальчишки, удивил сорокалетнего мастера. Он уже привык к робости и хронической неуверенности в себе молодого офицера, презрительно записав его в размазни. Впервые почувствовав в парне характер, командир эскадрильи задумался. С одной стороны, ему надоело нянчиться с сопляком, из-за которого рушилась прекрасно отлаженная работа всей их команды. Вот и сегодня из-за допущенной лейтенантом ошибки вместо благодарности от главкома заслуженный офицер получил обидное замечание о ненадлежащей подготовке своих людей. Фактически это было обвинение в неполном служебном соответствии. Конечно, майору Быкову было не привыкать к подобным начальственным «фи». Если бы ему досталось действительно за дело, мастер воспринял бы критику спокойно. А то ведь из-за какого-то сопляка на всей эскадрилье теперь пятно.

Но с другой стороны, комэск знал, что в училище отдельные инструкторы разглядели у этого Нефедова большой потенциал, о котором, правда, командиру до сих пор приходилось только слышать. После некоторого размышления майор все же решил пока не подавать рапорт на имя командира полка о списании лейтенанта с летной работы, а перевести его в резерв. Это означало, что Нефедов формально оставался членом пилотажной группы: должен был являться на утренние построения, посещать все предполетные инструктажи. Но при этом самостоятельные полеты отныне для него были под запретом.

По инструкции полагалось периодически вывозить запасных летчиков в зону на двухместной учебно-тренировочной машине, чтобы они совсем не потеряли квалификацию. Для любого уважающего себя профессионала нет страшнее участи, чем сделаться постоянным «пассажиром» передней кабины «спарки». Отныне молодого летчика, чья карьера до сих пор складывалась удивительно успешно, ожидала унизительная участь вечно запасного игрока, остающегося в команде лишь из милости начальства.

Глава 2

Возле столовой делегацию ожидала вереница правительственных «членовозов» и новенький «Икарус-250» с удобными, как в самолете, креслами. Такие автобусы только недавно появились в Москве и обслуживали в основном интуристов. После обильного банкета с множеством тостов гости выходили на улицу раскрасневшиеся, вальяжные. Одного не рассчитавшего свои силы чернокожего дипломата под ручки провожали два местных офицера.

У Игоря сердце кольнуло, когда он, наконец, увидел Ее. Интересующая его особа шла под руку с каким-то подтянутым пожилым мужчиной в форме общевойскового генерала. Не трудно было догадаться, что это ее отец. Несмотря на небольшой рост, седовласый генерал выглядел очень внушительно. Со своим чеканным профилем и самой прямой спиной, которую до сих пор приходилось Нефедову видеть, папа блондинки напоминал римского сенатора. Его массивный, сильный подбородок с ямочкой посередине пересекал шрам, похожий на сабельный. Такому страшно на глаза случайно попасться, не то что подойти самому. Но сейчас Нефедов был готов на любые подвиги. Собравшись с духом, он ринулся в атаку.

— Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться.

Солидный мужчина в шитых золотом погонах с огромными звездами удивленно взглянул на мальчишку-лейтенантика с горящими глазами.

— Ну что тебе? — небрежно бросил он.

— Можно вашу спутницу на несколько слов?

Неожиданная просьба удивила генерала. Он строго взглянул на дочь. Но та сделала невинное личико и недоумевающе пожала плечиками, мол, сама не пойму, что от меня нужно этому парню.

Недоуменно хмыкнув, генерал все же дал добро:

— У вас десять минут, лейтенант…

Так они познакомились. Ее звали Мариной. Она училась на факультете восточных языков МГУ. Отец Марины — Георгий Иванович Скулов занимал какой-то очень важный пост в Главном разведывательном управлении (ГРУ) при Генеральном штабе Вооруженных сил СССР.

Марина была одной из самых скандальных личностей Москвы. Правда, ее могущественный отец принимал все меры, чтобы среди представителей его круга о похождениях дочери никто не знал. Ничто не должно было скомпрометировать его девочку перед женихом, которого заботливый папа для нее давно готовил.

Несмотря на юный возраст, Марина успела поработать демонстратором одежды (так называлась непризнанная в СССР профессия манекенщицы) в Московском доме моды, почти год прожить в неофициальной художественной коммуне (сотрудники компетентных органов позднее объявили ее сектой) в глухом селе под Свердловском. Туда Марина сбежала от надоедливой отцовской опеки. Вернувшись из «хождения в народ», московская девочка вновь с удовольствием окунулась в светскую жизнь, попутно поступив в университет. Впрочем, даже отец вынужден был признать, что уральская ссылка пошла дочери на пользу. Она повзрослела, в значительной степени избавилась от детской инфантильности. Но вскоре генерал обнаружил, что и раньше выводившая его из себя своими выходками доча теперь стала просто неуправляемой.

Однажды она резко оборвала родителя, когда тот в очередной раз заговорил о молодом человеке, которого хотел бы видеть ее мужем: