Чижик – пыжик - Александр Чернобровкин

— Будешь выходить на зону? — первым делом спросил он.

Пока находишься в предзоннике, есть возможность уйти на другую. Может, у тебя здесь смертный враг или еще что, но отказываешься выходить на зону. Мусорам лишние трупы не нужны, показатели портятся.

— Буду, — ответил я.

— Как жить думаешь?

— Как положено вору.

— Ну, ты не это быдло, — кивнул он в сторону стены, за которой находилась комната попкарей, но подразумевая не только их, — из приличной семьи, спортсмен, языки знаешь.

Когда-то он блеснул перед зеками познаниями в английском, а я его поправил. Больше он при мне за полиглота не канал. Зато матом хозяин владел в совершенстве. Как-то раз при мне он толканул одному из своих шестерок:

— Хуйло, нахуя дохуя нахуярил хуйни?! Расхуяривай нахуй!

После этого случая я простил ему незнание английского.

А на счет того, что я не быдло, — кто бы спорил?!

— Раньше у нас с тобой недоразумений не было, — продолжил хозяин.

Пиздит, как Троцкий! Наехал он на меня в начале прошлого срока. Тогда со мной в предзоннике толковал кум. Он, как положено, предложил стать сукой. Я, как положено, отказался. На следующий день пришел козел — староста отряда. Расспросил, кто я по жизни и что собираюсь дальше делать. Я объяснил. Дня через два он пришел опять и передал привет и грев от блатных из своего отряда. С одним мы были знакомы по малолетке. Они звали в свой отряд, сообщали, что договорились с бугром, вкалывать не буду. Мы работы не боимся, но работать хуй пойдем. Я согласился. Через несколько дней подвернулся случай и я настучал по рогам одному козлу. Хозяин закрыл меня в тигрятник. Сперва за козла, потом добавил как отрицале. Всего намотал полтора месяца. Если бы не закалка, вышел бы оттуда с туберкулезом и радикулитом, как большинство зеков.

— Мне надо, чтобы на зоне был порядок. Возникнут недоразумения — публика сам знаешь какая! — не спеши бузить, встретимся, обговорим, решим вопрос, однозначно, — предложил хозяин.

Видимо, сообщили ему о бузе в пересылке. Он понимал, что настоящим хозяином на зоне буду я. Тянул здесь срок еще один вор по кличке Енот, по характеру — родной брат Майдана. Тупой, как три хуя вместе, и вонючий, будто у него в жопе хуй гниет. Управлять массами он не умел и не хотел. Он уже повидался со мной, дал понять, что власть на зоне ему не нужна, лишь бы жил сыто и спокойно. Я дал понять, что жить будет хорошо, не обижу.

— Начальник, не будут мусора наглеть, не будут зеки бузить, — сказал я.

Обещать что-либо мусору — неприлично. Но мы поняли друг друга и как бы подписали договор о ненападении, который помог мне без особых напрягов оттянуть срок, а хозяину — дослужить до пенсии.

Вор среди зеков выполняет функцию государства — милиция, суд и прокурор в одном лице — тех, кого ненавидит больше всего. Люди не могут жить без закона. Вор и поддерживает порядок. Его власть ограничивается только воровской сходкой (съездом партии). А на сходке важно, как у тебя ботало подвешено. Можешь творить, что угодно, лишь бы умел отпиздеться.

Ужинают как-то воры в камере за столом. Вдруг выскакивает мышь, хватает кусок колбасы и на срыв. Молодой вор с отменной реакцией успел угадать в нее шленкой. Старый вор и наезжает на него:

— Она ведь украла, значит, наш брат-вор, а ты ее убил. Срок тебе до утра отмаз придумать, иначе под нары загоним.

Молодой вор утром выдает:

— Если она вор, почему не села с нами?! Западло нас считает?!

Держится власть вора на желании многих заиметь ее. Каждый блатной ждет-не дождется того дня, когда сам будет распоряжаться чужими судьбами. Если б еще умели это делать. Дай человеку власть — сразу все говно из него полезет. Взять хотя бы такую мелочь, как общак. Стоит себе тумбочка в бараке и каждый кладет в нее, что может. Это на грев блатным в буре и другие подобные дела, своеобразная касса взаимопомощи. Распоряжается общаком вор. Хочет — сам все схавает, хочет — поможет нуждающимся. Ни перед кем, кроме сходки таких же, как он, не подотчетен. Тот же Енот часто забывал, как сам сидел в тигрятнике, десятый хуй без соли доедал, а его из общака подогревали. Мир зоны — подлейший мир. Робин Гуды там редкость, даже среди воров в законе. Я не злоупотреблял властью, привык к ней с детства. А может, раньше молодцу все было по плечу, а теперь все стало похую.

На полянке на леснойСобрался народ честной:Блошки, мошки, мандовошки,Пиздюки, сороконожкиИ очкатая змея —В общем, было дохуя!

Народу набилось столько, что можно было подумать, будто день рождения у жены не бывшего, а действующего первого секретаря обкома КПСС. Кое-кто пришел потоптаться на трупе, но большинство — из-за его жены. Все понимали, что такая баба с нищим жить не будет. Король умер — возьми меня королем! По подаркам можно было судить, у кого какие на нее виды. Они еще не знали, что она уже пришла к выводу: хуй на хуй менять — только время терять. Я тоже отметился, хотя получу Эльвиру, даже если откажусь от нее. Подарков было два: об одном знала Ира, о втором — только я и новорожденная. Мой был для нее самым дорогим.

— Решился старик? — спросил я, когда мы на короткое время остались одни.

Одета она была в серебристое, поблескивающее платье, обтягивающее ее стройное тело, как змеиная шкура. И походняк — вползает, а не идет.

— Почти. Сегодня доломается, — пообещала Сосулька, глядя на меня с такой собачьей преданностью, что и самой, наверное, странно. Ой, светит мне большущая капуста!

По всей квартире были расставлены подносы с наполненными бокалами и фужерами и тарелками с канапе. Единственный официант попервах не успевал, что немного смазывало светский раут. Представляю, во что влетело это мужу. Выгреб все запасы на черный и позачерный день. Значит, выбор сделал, от бедности отказался.

Среди гостей были Яценко, отец и сын. Мамаша лежала в больнице, сердечко прихватило. Такая потеря денег любого бы подкосила. Правда, Петя был всего лишь мелко, как обычно, недоволен жизнью. Видимо, не знал еще, в какой жопе очутился. Поссы, хуек, последний денек.

Иришкин знакомила гостей со мной — будущим мужем — и шепотом объясняла мне ху какой хуй. Здесь была и старая, и новая верхушка области и города. Старые пришли за сочувствием и поплакаться новым в ширинку, а те — сдрочить на них с крутого бугра. Было несколько старых, усидевших в своих креслах. Среди них — мой старый знакомый Муравка. Теперь на нем был генеральский мундир, а под ним — кресло начальника УВД области. Он почти не изменился, разве что совсем седой стал, а в остальном — тот же кабанчик, нахрапистый и трусливый одновременно. Меня он не узнал, даже не заподозрил, что с вором знакомится. Потерял нюх легавый, забыл, кто ему в будку хлеб кидал.

Муравка первый двинулся на приступ Эльвиры. Он затолкал ее толстым животом в угол у окна и принялся что-то горячо втюхивать. Жена его, такая же седая и пузатая, наблюдала за ним с ироничным недоумением. Я делаю вывод, что у Муравки хуй давно стоит на полшестого. Надеется, что Эльвира поднимет хотя бы до полдевятого. Отошел он, не услышав то, что хотел, но и не получив отказ. Опытные бабы никогда не говорят ни «нет», ни «да», а «может быть». Муравка не знал этого и ходил теперь с еще круче выпяченным животом.

После мусора к Эльвире подкатил директор «Тяжмаша». И он услышит «может быть», но более обнадеживающий вариант. Она знает, что этот тип нужен мне. Следующим возле нее оказался прокурор. Эльвира глянула на меня с озорством в глазах: а вот расскажу ему сейчас о тебе, а?! Я ответил взглядом: рискни! И ощутил, как скомканное это ее желание горячим шариком скатилось в пизду и пощекотало там.

Она подумала, а муж сотворил — кладанул меня Муравке. Я ожидал этого. Слишком быстро он сдал позиции — это с его-то опытом грызни под ковром! Не верь хую, поутру стоящему, ибо не ебать просящему, а поссать вопиющему. Легавый подтянул брюхо от нахлынувшего служебного рвения, завертел головой, отыскивая меня. Я медленно, чтобы он не потерял меня из виду, двинулся якобы на выход. Мол, отдайте шляпу и пальто, ебал я ваши именины.

Я зашел в Иришкину комнату. Там стояли два кресла, одно рядом с торшером, другое — подальше. Я включил торшер и сел в дальнее. Муравка не заставил себя ждать. Оскалившись, плюхнулся в кресло и поерзал, устраивая поудобней толстую жопу. Мусор пришел слушать скуление и гордо отказываться от взятки. Знал бы он, что взяткой может быть Эльвира, не так бы задергался. Останется твоя лапа не дрюканутой, заебешься ты пыль глотать в сухую погоду.

— Не узнал. Была по тебе информация, что у нас можешь появиться, — сказал он. — Значит, в зятья собрался?

— Почему нет?!

— Хотя бы потому, что мне морда твоя уголовная не нравится. Даю тебе сутки — и чтоб духу твоего не было здесь! Все понял?