Двенадцать королей Шарахая - Брэдли Бэлью
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опустившись в кресло напротив, Рамад едва не задохнулся от вони ее дыхания, но тошнота постепенно прошла. Он подумал, не рассказать ли о Масиде, но тогда она потребовала бы повернуть назад. Нет. Он уже принял решение.
– Когда отойдем подальше, принесу тебе поесть.
– Ты же знаешь, еда мне не впрок.
– Мерьям, ты так зачахнешь. Съешь хотя бы блюдце морковки, выпей имбирного супа.
– У меня есть все, что нужно. – Ее обычный ответ с тех пор, как умерли Ясмин и Реханн. Боги милостивые, глядя на Мерьям, он не мог не вспоминать Ясмин: ее веселую улыбку, волосы, взъерошенные ветром. Ее мелодичный смех все звенел в ушах – она смеялась редко, и Рамад дорожил каждым мгновением. Чем сильнее худела Мерьям, тем меньше становилось сходство, но все же было, было!
Боги, Ясмин, как я скучаю по тебе!
Вновь встали перед глазами воспоминания: вот Ясмин бежит к Масиду, и стрела, вонзившаяся ей в грудь, высекает капли крови на золотой песок…
Эти картины всегда приходили, стоило задуматься о жене, но Рамад усилием воли подавил их, не дал им власти. Он хорошо научился этому и оттого еще сильнее желал Масиду смерти – убить его, пока ненависть не истаяла. Ни одно пламя не может гореть вечно – нужно его поддерживать.
Скрипнули полозья, захрустел песок под килем – Дана'ил наконец вывел «Синюю цаплю» из гавани. Рамад заговорил снова, стараясь быть убедительным, но не слишком давить: Мерьям, выйдя из недельной спячки, всегда становилась обидчивой. Одно неправильное слово, и замкнется в себе.
– Боюсь, если так продолжится, ты умрешь быстрее, чем мы доберемся до Южного моря.
Мерьям усмехнулась, обнажив испачканные красным зубы.
– Ты говорил это шесть месяцев назад.
– И посмотри на себя! Сколько веса ты потеряла с тех пор? Так не может продолжаться, сестра.
– У меня есть все, что нужно.
– Да. Но нельзя выжить на одном гневе. Поверь мне, я знаю.
– Знаешь? Неужели?
– Прошу, Мерьям, не начинай. – Она никогда не говорила этого, но часто намекала, что Рамад не любил Ясмин так же сильно, как она, не желал приносить тех же жертв. – Наших целей можно достичь, не иссушая себя до состояния гнилого чернослива.
– Значит, вот кем ты меня видишь? Гнилым черносливом?
– Ты сестра моей жены, ты дорога мне, и тем больнее мне на тебя смотреть.
– Разве нам нечего больше обсудить, кроме моего аппетита?
– Давай-ка я испеку тебе фекку, – предложил он. – Ее ты будешь есть? С черным тмином, как ты любишь.
– Лучше скажи, зачем пришел.
– Сначала ответь.
Она зло глянула на него запавшими глазами, но не отказалась. Они с Рамадом помнили, как сильно Ясмин любила фекку. Им это печенье никогда не нравилось, но Ясмин всегда подавала его к чаю, особенно во время беременности. Она тогда завела много маленьких ритуалов и требовала от семьи участвовать в них. Ради ребеночка, говорила она, хитро улыбаясь. Я вас прошу только ради ребеночка.
Каждый день ее так сильно тошнило по утрам, что у Рамада с Мерьям язык не поворачивался отказать, хоть они и возненавидели фекку. Это была их общая шутка: стоило Ясмин отвернуться, как они выбрасывали печенье с мраморной веранды прямо в кусты, делая вид, что все съели. Наверное, Ясмин знала, что у них завелся свой собственный маленький ритуал, но никогда об этом не спрашивала.
После ее смерти Мерьям снова начала есть фекку, отказываясь от всего остального. Маленькая дань погибшей сестре.
Гнев постепенно оставил ее, она отпила из кубка, слизнула с губ смешанное с кровью вино.
– Не клади много сахара.
– Сделаю с кислинкой.
– Теперь говори.
«Синяя цапля» взошла на дюну, фонарь закачался, красные отсветы заметались по каюте.
– Все как мы и думали. Юваань поддерживает Воинство Безлунной ночи, скорее всего по приказу императрицы.
Глаза Мерьям сузились до блестящих щелочек.
– И ты знаешь, чем именно поддерживает.
Она всегда так делала – незаметно читала в его душе. Рамад знал, что эту способность ей дали темные, кровавые ритуалы. Сама ее природа противилась им, но Мерьям выбрала этот путь не от отчаяния. У нее был талант, и она это знала. Знал и ее отец, царь Алдуан Каимирский, и не позволял ей пройти посвящение, даже не упоминал о такой возможности. Но после смерти Ясмин все изменилось.
– Да, я смог кое-что выяснить.
– Рассказывай. – Она устало прикрыла глаза. Значит, уже скоро.
– В Ямах я бился с одной женщиной. После она пришла ко мне и сказала, что тоже следит за Юваанем.
– Женщина, значит.
– Да. Она сказала, что Юваань передал Воинству «легкое дыхание».
– Опиши ее.
Рамад откинулся на стуле.
– Ты слушаешь? «Легкое дыхание». Они хотят поговорить с мертвецом.
– Она красивая?
Да. Красивая.
– Она боец в Ямах.
– Ты дал клятву, Рамад шан Амансир… Мы оба дали клятву…
Она цедила слова медленно, невнятно. Незнающему человеку ее речь показалась бы смешной, но Рамад прекрасно знал, что это презрение сковало ее челюсти.
– Свою клятву я помню. – Они действительно поклялись. Поклялись на крови и слезах, что убийцы Ясмин и Реханн будут страдать десятикратно за все страдания, которые причинили.
Мерьям зажмурилась, облизнула пересохшие губы. Они отошли далеко от гавани – хорошо. Тем труднее Королю Шепотов будет их услышать, если он обратит вдруг на них внимание.
Мерьям вдруг закашлялась, уронила голову на грудь. Ее затрясло, но когда дрожь успокоилась, изможденная женщина перед ним изменилась: села прямо, гордая и полная жизни. Исчез и намек на дрожь слабости, которую Рамад заметил, входя.
– Две ночи, – четко произнесла она. – Ты опоздал на две ночи.
Рамад всегда поражался тому, как она меняется в такие моменты, и все же видел в этом что-то неправильное, неестественное. Перед ним сидело тело Мерьям, но вещал ее устами его величество Алдуан шан Каламир, царь Каимира, использующий дар своей дочери и смесь своей крови с редким бузинным вином, чтобы поговорить с Рамадом через тысячи лиг.
– Прошу простить, мой повелитель. Мы нашли новую зацепку.
Мерьям села поудобнее, кресло скрипнуло.
– Какую зацепку?
– Сперва, если позволите, я расскажу вам новости этой ночи. Мой повелитель, мы нашли Масида.
– Неужели?
Удивление на лице Мерьям оказалось не таким сильным, как Рамад ожидал.
– Мы нашли одно из его шарахайских убежищ.
– Уже не в первый раз.
– Истинно так, поэтому теперь мы будем осторожны. Думаю, это новое место, и он там задержится. Даже если не
