Приказчик без головы - Валерий Введенский

Откуда взялась эта чертова грязь?

– Подсудимый, вам все понятно? – спросил председательствующий.

Антип кивнул.

– А вот мне не все, – признался Якоб. – Господин Прыжов, сядьте. А вы, господин Крутилин, пожалуйте на передопрос!

Иван Дмитриевич поднялся со скамьи. Он обладал редким для чиновников качеством – умением признавать свои ошибки не только тогда, когда начальство в них пальцем тычет. И, внимательно выслушав сейчас свидетелей и стороны, начальник сыскной полиции понял: дело им провалено! Конечно, не со зла и не из-за корысти. Исключительно из-за спешки, будь она неладна. Петербург огромен, преступлений и мазуриков много, а сотрудников – кот наплакал.

– Вы осматривали голову? – спросил его председательствующий.

– Ну как сказать, ваше высокоблагородие… Подняли мы ее за волосы, подсудимый ее опознал и сразу за сердце схватился, мы ее обратно в мешок и засунули.

Сашенька заметила, что репортеры быстро-быстро застрочили что-то в своих блокнотах, а рисовальщики, закрыв лист с портретом подсудимого, вовсю набрасывают Дмитрия Даниловича. Зрела сенсация! Но только Сашенька знала, каких масштабов.

Околоточный Челышков.

– Как быстро вы прибыли в трактир «Дедушка»?

– Сразу, как Глебка прибежал.

– Глебка?

– Мальчишка. Разносчик. Он от того трактира калачами торгует. Вот хозяин и отправил его в участок.

– Почему пришли один?

– Так день был суматошный! Перед Глебкой баба заявилась, мужа ее возле самого дома какая-то шайка избила, пристав всех подчасков[54] туда и отправил, и господина помощника в придачу. В участке лишь я да письмоводитель остались. Потому-то пристав[55] меня одного и отрядил. Мол, ничего сложного, сам справишься.

– Дверь в нумер была сломана?

– Да там такая дверь, что и ломать не надо!

– Веревки, которым половые связали Сидора, на полу лежали?

– Нет, веревок не было.

Простуженный сквозняками делопроизводитель гнусавым от насморка голосом сообщил, что в комнату для свидетелей явилась Мария Муравкина. Дитцвальд, демонстративно посмотрев на часы, заявил, что ее показания уже заслушаны. Товарищ прокурора страховался – а вдруг новый сюрприз? После отказа Антипа от первоначальных показаний и фиаско со Щерилей Муравкина оставалась единственной свидетельницей, подтвердившей вину подсудимого.

Дмитрий Данилович настаивал.

Якоб давно уже сменил гнев к Тарусову на милость. Поверенный, как и говорили о нем, был умен, хитер и с блеском использовал промахи обвинения. Но вот незадача – возражения защиты пока что вертелись вокруг косвенных улик, суть обвинений была не опровергнута. Надо дать шанс!

– Пригласите свидетельницу Муравкину.

Маруся вошла в зал. Тарусов внимательно следил за Крутилиным, но его реакция оказалась для него все равно неожиданной. Разглядев лицо свидетельницы, Иван Дмитриевич подскочил с места:

– Шо за барышня? Ваше высокоблагородие, это не Муравкина!

Публика зашумела.

– Тихо! Тихо! – Якоб позвенел колокольчиком. – Свидетель Крутилин! Желаете сделать заявление?

– Да!

– Займите место свидетеля. Помните: вы находитесь под присягой!

– Эта женщина, – Крутилин обернулся и вытянул в сторону Маруси указательный палец, – самозванка! Я ее не допрашивал.

– А кого вы допрашивали? – не спрашивая дозволения судьи, спросил Тарусов. – Чьи это показания, полностью подтверждающие виновность моего подзащитного, мы недавно заслушали?

– Протестую! – воскликнул Дитцвальд, хотя ровным счетом ничего уже не понимал.

– Против чего протестуете? – спросил с раздражением Якоб.

Фердинанд Эдуардович пожал плечами.

– Тогда лучше воздержитесь от выступлений. Кто может удостоверить личность этой женщины? – Якоб указал на Марусю, которая после крика Крутилина остановилась в центре зала.

– В зале находится муж этой женщины, ее кум, а также околоточный участка, где она проживала, – подсказал судье князь Тарусов.

– Свидетель Челышков! Отвечайте с места – знаете эту женщину?

– Знаю, ваше благородие. Мария Муравкина, жена подсудимого.

– Свидетель Осетров!

– Подтверждаю, Муравкина! – Калина Фомич пошел пятнами. Сверху Сашеньке было отлично видно, как у него дрожат руки.

– Подсудимый? Это ваша жена?

– Да. – На устах Антипа впервые за процесс забрезжила улыбка.

Стоявший на свидетельском месте Крутилин задал ему вопрос:

– А кто ж к тебе на свидание приходил? Гулящая с Сенной?

– Протестую! – заявил Дмитрий Данилович.

– Обвинение поддерживает вопрос свидетеля, – сказал в пику Дитцвальд.

– Протест отклонен, – заявил заинтригованный председатель суда. – Отвечайте, подсудимый!

Антип в который раз разглядывал затылок Тарусова и молчал. Вчера на радостях он позабыл про визит дамы-репортера, потому адвокату о нем и не рассказал.

Судья повторил вопрос.

– Баба из газеты приходила, – наконец сказал правду Антип. – Законник фамилия.

Владимир Артурович Михнов, услышав литературный псевдоним князя Тарусова, громко закашлялся. А Дмитрия Даниловича пронзила страшная догадка. Он быстро обернулся и посмотрел на хоры. От его ужасного взгляда Сашенькино сердце стало биться раза в два быстрей. Не выдержав, она отвела глаза в сторону и испугалась еще больше. На нее с ухмылочкой взирал штабс-капитан Будницкий! После явления настоящей Маруси он принялся методично рассматривать женщин в зале и быстро нашел коварную обманщицу.

Эх, надо было оставаться дома!

– А почему эта Законник женой вашей назвалась? – спросил у подсудимого судья.

– Чтоб пустили ко мне, – объяснил Антип.

– Понятно. Муравкина! Займите место для свидетелей.

К присяге близких родственников не приводили.

– Вы имеете право не свидетельствовать против мужа, – напомнил ей Якоб. – Желаете воспользоваться?

– Нет, нечего мне скрывать, – Маруся сказала так, как научил ее Дмитрий Данилович.

– Тогда расскажите поподробней о событиях вечера, когда исчез Сидор Муравкин, – велел ей Якоб.

– Я с ребеночком гуляла, к фельдшеру ходила, потом домой пришла, Антип уже ждал нас. Повечеряли и спать легли.

– Труп в квартире видели?

– Нет, не видала.

– А могли не заметить? – Председатель вел допрос сам, показав знаком, что Дитцвальду и Тарусову он предоставит возможность задать вопросы позже.

– Я ж не слепая, а ночи у вас белые, без лучины все видать!

– Муж в убийстве брата признавался?

– Нет! Да мы и не знали, что Сидор пропал, думали – на службе, как обычно.

– Как ваш муж отреагировал, узнав о смерти брата?

– Чего сделал?

– Он был расстроен или наоборот?

– Убивался Антип, сильно убивался. Дык, а как же иначе – Сидор ведь ему вместо отца был!

– А вражда меж ними имелась?

– Да что вы, грех ведь!..

– Однако свидетели утверждают, что Сидор неоднократно к вам приставал!

– То по пьянке. А по трезвости всегда прощения просил. И у меня, и у Антипки!

– У обвинения есть вопросы?

Растерянный Фердинанд Эдуардович покачал головой.

– Защита, приступайте.

– Свидетельница, расскажите суду о событиях, которые с вами произошли после ареста мужа.

– Протестую! – по привычке воскликнул Дитцвальд. – Защита тянет время.

– Протест отклонен, – не раздумывая, заявил Якоб.

Что-то нашептывало судье, что вот сейчас и произойдет самое интересное.

– Следующим утром заехал кум, Калина Фомич, и сказал, что мне нельзя больше на фатере оставаться, потому что Антипка признался в убийстве и полиция хочет меня арестовать, мол, помогала я ему.

– Вы поверили Осетрову?

– Нет!

– А почему уехали с ним?

– Живолупова, хозяйка наша, еще до Осетрова приказала мне выметаться. Сказала, что убийцам квартиру сдавать не желает!

– И где вы проживали с того времени?

– На Ваське…

– Кто такой Васька? – удивился Якоб.

– Свидетельница так называет Васильевский остров, – пояснил суду Дмитрий Данилович.

– Адрес?

– 17-я линяя, меблированные комнаты Златкиной.

– На какие деньги существовали?

– Калина Фомич давал. Немного, чтоб с голоду не померла.

– Он действовал из благородных побуждений или преследовал корыстные цели?

– Он спать с ним принуждал…

В глубине зала раздался пронзительный крик:

– Опять за свое!

Публика дружно развернулась, а влиятельные господа, сидевшие за креслами, повскакали с мест.

Зрелище было пикантным! На последнем ряду дородная Осетрова наотмашь лупила мужа зонтиком.

– Тихо! Тихо! – тщетно кричал председатель. – Приставы, что смотрите? Разнять!

– Я тебе покажу! Я сейчас все суду расскажу!

Двое судебных приставов с трудом пытались удержать разъяренную купчиху, третий заслонил Осетрова, который трусливо пробирался к проходу.

– Ты у меня получишь! – не унималась Аграфена Минична.