Барселона. Полная история города - Рамон Наварете
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта книга – результат путешествий Петра Вайля по миру, и целая глава в ней посвящена Барселоне.
Гением места (по латыни – genius loci) в римской религии назывался дух-покровитель того или иного конкретного места (деревни, горы, отдельного дерева). Название сделали популярным писатели XVIII века, сейчас оно чаще всего применяется к человеку, ревностно оберегающему неповторимую атмосферу места.
В Барселоне таким человеком, без сомнения, является Антонио Гауди.
Петр Вайль пишет:
«Барселона – одно из самых убедительных подтверждений нового (а на деле возврата старого, средневекового) феномена: современная Европа все более и более состоит не из стран, а из городов. Барселона обособлена в Испании, и, планируя путешествие, ее легче и логичнее связать с югом Франции, чем с Севильей или Мадридом. Взять хоть звучание языка, которое ближе к португальскому, провансальскому и даже французскому, чем к испанскому»139.
Петр Вайль. 2007
С точки зрения фонетики, лексики и грамматики ближайшим к каталанскому языку является окситанский. Считается, что каталанский язык в мире понимают около 12 миллионов человек, и по числу говорящих – это шестой романский язык после испанского, португальского, французского, итальянского и румынского. Основу каталанского языка составляют слова латинского происхождения. Испанский лингвист XIX века Мануэль Мила-и-Фонтанальс называл каталанский (каталоно-валенсийско-балеарское наречие) переходным между французским и испанским языками. По его мнению, это речь, которую использовали люди, жившие между реками Луара (северный рубеж) и Эбро (южный рубеж).
Как пишет Петр Вайль, каталонцы не любят, когда иностранцы пытаются говорить на их языке, но делают это неправильно (типа, если ты иностранец, то упражняйся в испанском, а наш язык не трогай).
О менталитете каталонцев Петр Вайль пишет:
«Отношение каталонцев к Андалусии[12] и Кастилии – то, с чем сталкиваешься очень быстро, стоит сунуть нос не только в музей. Свернув в переулок, оказываешься в старом городе, уникальность которого в том, что это – только XIV век, золотой век Барселоны, после которого наступил сразу девятнадцатый. Графы Барселонские, ставшие королями Арагона, к XIV столетию захватили Сицилию, Корсику, Сардинию, взяли Константинополь и Афины. Каталония жила просвещенно и богато. Но следующий период процветания наступил через полтысячелетия. Однако именно с той давней поры у самих каталонцев осталось представление о себе как о нации интеллектуалов и первооткрывателей. Самосознание, которое определило жизнь Каталонии и ее столицы»140.
В Барселоне сейчас выходцев из какой-нибудь Андалусии могут спокойно назвать «иммигрантами», словно они приехали из другой страны. А приезжих из других стран в Барселоне предостаточно. Есть места, «куда вечерами вообще никто не заходит»141. Таков, например, барселонский квартал Раваль, который называют Barrio Chino (Китайский квартал). При этом никаких особенно многочисленных китайцев там никогда не водилось. Да и сейчас их там практически не найдешь. Просто этот квартал никогда не пользовался хорошей репутацией, и в Старом городе он считается «рассадником зла и порока».
Говоря о взаимоотношениях Барселоны и Мадрида, Петер Вайль отмечает:
«На юг Испании Барселона смотрит сверху вниз – это ясно. Куда сложнее с Мадридом. Собственно, вся истории Каталонии – история соперничества с Кастилией»142.
Барселонцы и в самом деле считают себя ближе к Европе, чем к Кастилии. Им нравится называть себя «северным городом», хотя находится Барселона южнее кастильских Вальядолида и Бургоса.
У барселонцев по отношению к Мадриду, по мнению Петра Вайля, имеет место такой же «комплекс обиды и неполноценности», как у ленинградцев-петербуржцев по отношению к Москве:
«Было время, когда Барселона уходила в отрыв, разбогатев во второй половине XIX века, дав толчок многообразным художественным талантам. Многие из тех, кем славна Испания XX столетия, пришли отсюда – кроме писателей, разумеется: им неоткуда было взяться, коль литературный каталанский только-только возродился. Но остальные имена у всех в памяти: Гауди, Миро <…> Барселона уходила в отрыв, но не ушла, осталась провинцией – пышной, претенциозной, богатой,– но провинцией. Был еще взлет после смерти Франко, и в конце 70-х – начале 80-х за артистической карьерой испанец ехал в Барселону, но сейчас, как и за всем прочим,– в Мадрид»143.
Петр Вайль считает, что с тех пор, как весь испанский двор покинул столицу Каталонии, чтобы осесть в Мадриде, возник образ Барселоны-вдовы. И это грустно.
Преследование истории всегда присутствует в Барселоне. Для меня города – организмы, живые существа. Для меня Мадрид – мужчина, а Барселона – женщина. И это очень самодовольная женщина.
КАРЛОС РУИС САФОН, каталонский писатель
Барселона продолжает настаивать на своей культурной исключительности. Мадридцы в ответ тоже не молчат: барселонцы якобы самодовольные и ограниченные, «типичный каталонец» якобы интересуется прежде всего деньгами, а не духовностью. И «колоссальный социокультурный фактор» тут – футбол, точнее – клуб «Барселона».
Герб футбольного клуба «Барселона»
Любая победа «Барсы» для мадридцев и победа мадридского «Реала» для барселонцев – это проблема «политическая». За свою историю «Барселона» 26 раз выигрывала чемпионат Испании и 31 раз – Кубок Испании, а это значит, что 57 раз каталонцы побеждали кастильцев.
Но главное, в чем, по мнению Петра Вайля, утверждается Барселона,– это ее архитектура и градостроительство: «За исключением средневековых кварталов, мало на свете городов столь гармоничных <…> Великие и прекрасные города Европы – Париж, Рим, Лондон – распадаются на отдельные образы и впечатления. Барселона же, не уступая им в классе, цельна, совершенна и обтекаема: как яйцо»144.
И всё – благодаря Антонио Гауди. По словам Петра Вайля, Барселона «берет в захват, втягивает, как воронка, как вбирают человека объемы Гауди. Широкие улицы, округлые площади, бульвары с волнистыми домами невиданного облика – будто опустились на эту землю одновременно, по мановению одной руки»145.
Это рука Антонио Гауди, который оставил после себя восемнадцать зданий. Все – в Испании, четырнадцать из них – в Каталонии, из них двенадцать – в Барселоне. «Он почти не покидал свой город и свою провинцию, за пределами страны бывал, кажется, лишь во Франции и Марокко, отказывался говорить по-испански, идя даже на то, чтобы объясняться с рабочими через переводчика. Кстати, ударение в его фамилии – на последнем слоге: каталанский звучит по-французски»146.
Петр Вайль задается вопросом: двенадцать работ на огромный город – это много или мало? Да, это не очень много, но Гауди «сфокусировал стандарты, задал уровень. Определил стиль <…> Он показал: дома, парки,
