Байрон - Анатолий Виноградов

Чтобы не возвращаться потом к этой теме, опишем, как распределялось время Байрона в Венеции. Он, по обыкновению, очень мало спал, очень мало ел, раннее вставание, плавание в морских просторах сменялось большой работой, которая отнимала у Байрона большую часть дня. «Однако голова моя горит, я чувствую, что Пегас уносит меня слишком далеко. Это значит, что мне необходимо охладить голову быстрой ездой верхом навстречу ветру», — так писал Байрон.

В Венеции Байрон вошел в соглашение с комендантом порта Лидо и там держал своих лошадей. Когда кончались занятия, не ограниченные никаким временем (Байрон мог работать подряд без перерыва целые сутки), Байрон менял крылатого Пегаса на одну из своих верховых лошадей и до захода солнца совершал верховые прогулки из конца в конец маленького острова до мыса Маламокко. Лидо по-итальянски значит — язычок. Этот длинный остров, похожий на жало змеи, был местом одиноких прогулок Байрона до приезда Шелли. Вот самое существенное, что касается быта Байрона в Венеции.

Количество написанных произведений, их огромная поэтическая высота является лучшим доказательством творческого напряжения Байрона в этот период. В Венеции кроме «Жалобы Тассо» были написаны следующие произведения Байрона: четвертая песнь «Чайльд Гарольда», «Мазепа», «Оды к Венеции», две песни «Дон Жуана», не считая большого количества стихотворений, и наконец начатая в октябре 1817 года легкая шуточная поэма «Беппо».

Как бы в ответ на разговоры о полном падении таланта появляется необыкновенно легкое, изысканное по стилю, гибкое и пластичное по языку комическое произведение, совершенно не похожее на все, что перед этим писал Байрон. «Беппо» является новым формальным достижением Байрона, ибо форма комического произведения, как правило, заключает в себе несравненно большие трудности, нежели возвышенно-трагические моменты, сами по себе уже воздействующие на читателя. Дать изящество в комическом гораздо труднее. На это указывает справедливо вся критика, и враждебная Байрону и сочувствующая ему. Психологически эта поэма свидетельствует о переломе в жизни Байрона, неуклонно шедшего к трагической развязке житейского узла, и есть большая внутренняя закономерность в том, что в самый мрачный период венецианского отчаяния Байрон нашел в себе силы преодолеть самого себя и таким образом возвыситься над своим вчерашним днем.

Многие критики и историки литературы, помимо суб'ективных побуждений Байрона перейти на комический сюжет, устанавливают еще и об'ективное влияние на английского поэта тех итальянских произведений, которыми от тогда занимался в целях знакомства с языком. В течение трех лет пребывания в Венеции Байрон работал напряженно и много не только над изучением армянского языка, не только над своими большими вещами, но он ежедневно посвящал свои досуги переводу с итальянского поэмы Пульчи «Морганте Маджиоре», которую он печатал впоследствии в основанном им журнале, имевшем целью распространение карбонарских идей. Поэма Пульчи «Морганте Маджиоре» написана в 1483 году. Почти четыре столетия отделяли ее от Байрона. Если извлечь эту поэму из специфически итальянской обстановки ее времени, то она в этом изолированном и оторванном виде будет звучать простой пародией, свойственной некоторым изустным романам или народным оказаниям. Это собрание комических приключений из времен Карла Великого напоминает «Гаргантюа» Раблэ. Этого же французского автора напоминает и все сатирическое содержание поэмы, облегченное разве только чертами итальянской буффонады. Байрона привлекли именно эти легкие черты поэмы Пульчи. Начатая с евангельского текста — «Вначале было слово», поэма дает этому «слову» блестящее применение. Пользуясь высоким благочестивым слогом, обманчивым и делающим ее как бы написанной для монастырского чтения, поэма полна озорных и не всегда пристойных выходок против религии и католической церкви. Но здоровая, полнокровная, веселая шутка соответствовала тому периоду, когда кондотьерское здоровье старинных итальянских героев конкурировало с купеческой отвагой дальних мореплавателей, порождая легенды о баснословных героях старой Италии. Быть может Байрону хотелось этой поэмой воскресить в представлении новой Италии силу старинных старинных характеров, так мало напоминавших слабовольное, изнеженное аристократическое население новой Венеции.

Сюжет поэмы «Беппо» очень прост. Герой ее типичный венецианец Джузеппе, или просто Беппо, в силу своей профессии купца-морехода отлучается из дома Надолго и гораздо чаще, чем это совпадает с потребностями его супруги. Лаура, красивая женщина, заводит себе заместителя супруга «главным образом для защиты». Лаура и молодой вертопрах, путешествующий граф, живут очень счастливо много лет, вполне довольные друг другом. Но однажды на карнавале они встречают турка, который на самом деле оказывается не турком, а вернувшимся из путешествия мужем Лауры. Комическое разрешение встречи, забавный разговор за кофе, беззаботная концовка, возвращающая Бегаю в лоно семьи.

В поэме девяносто строф. В мировой литературе только, пожалуй, пушкинский «Домик в Коломне» может равняться по качеству с байроновским «Беппо».

Мы остановились на этом произведении, как на водоразделе, определяющем переход Байрона к другой полосе его жизни и творчества. И если вышедшее 28 апреля 1818 года окончание «Чайльд Гарольда» позволило Байрону решительно расстаться с той гранью, которая отделяет автора от героев, то это одновременно свидетельствует и о том, что Байрон окончательно отошел от того суб'ективизма, который раскрывал его самого в первый период его творчества, закрывая героя и события. Теперь мы видим героя, мы видим расстановку явлений, мы дышим ритмическим напряжением прекрасного байроновского стиха, но автор остается в тени. Он наблюдает, описывает, оценивает тонко и иронически, но не смешивается со своими героями. Из автора фантастических поэм он становится трезвым и насмешливым реалистом. «Беппо»— это поворотный пункт в творчестве Байрона. Прежде чем Байрон успел удивиться невероятному успеху своей поэмы, она уже выдержала семь изданий. Но путь, на который вступил поэт, влек его дальше.

Вот письмо, которое говорит о непосредственной связи между «Беппо» и величайшим произведением Байрона «Дон Жуаном»:

«…Я закончил первую (довольно длинную, около 180 октав) песню поэмы в стиле и манере „Беппо“, окрыленный успехом последнего. Она называется „Дон Жуан“ и в ней обо всех предметах будет говориться спокойно-шутливым тоном. Но я боюсь, что бы она не была слишком вольной, по крайней мере в наши скромные дни. Во всяком случае я сделаю эксперимент анонимно; если это не пройдет, его можно будет прекратить. Поэма посвящается Соути: в хороших, простых и диких стихах говорится о политических убеждениях лауреата и о том, как он до них дошел»…