Алмазный маршрут - Фридрих Незнанский

С самого утра у капитана милиции Галины Романовой было какое-то странное предчувствие. В принципе все началось еще ночью. Галине приснился сон.

Во сне она каталась по кругу на детской карусели с искусственными лошадками. Почему-то она была в мундире. Галина-то и в жизни не слишком часто надевала парадную форму. Раза три всего. Но на детской карусели это казалось совсем неуместным.

После того как она сделала пять или шесть кругов, Галина вдруг заметила, что на карусели она совершенно одна. Более того, кроме той лошадки, на которой сидела она, больше ничего рядом не оказалось. Странно, потому что она могла поклясться, что в самом начале карусель была абсолютно нормальной. Она не могла сказать с уверенностью, были ли в самом начале на карусели другие люди или нет. Но то, что она видела других лошадок, это абсолютно точно.

А теперь их не было.

Галине сделалось страшно, и она крепко вцепилась в гриву собственной лошадки и закрыла глаза. Сейчас у нее было лишь одно желание: чтобы эта проклятая карусель остановилась.

Но карусель продолжала крутиться.

Галина попыталась вспомнить, каким образом она сюда попала. И не смогла. Ей казалось, что она сидит на этой карусели уже целую вечность.

В следующий момент Галина открыла глаза. На тумбочке пищал мобильный телефон, который Галина использовала в качестве будильника.

— Доброе утро, — поприветствовала сама себя Галина. — С началом нового замечательного дня.

Все утро, пока она готовила себе завтрак, Галина провела за обдумыванием своего сна. Она верила в сны и считала, что каждый из них несет в себе скрытое послание, имеет свой особенный смысл.

Сегодняшний сон говорил о том, что впереди ее ждет испытание. То, что она во сне была одета в мундир, говорило о том, что это связано с работой. Отсутствие людей на карусели говорило ей о том, что она будет одна. Движение по кругу можно было истолковать как замкнутое пространство.

Однако одним только сном дело не кончилось. Выходя из подъезда, Галина столкнулась с Блатным.

Блатной был местным дворовым котом и свое прозвище получил за свою бесконечную наглость, возведенную им в абсолют. Несмотря на свой весьма потасканный вид, Блатной бегал по двору с видом суперпородистого котяры, причем с постоянно задранным хвостом. Как и большинство кошек, вид он имел вороватый. Создавалось впечатление, что либо он собирается что-то стянуть, либо уже стянул и теперь боится, как бы ему за это не влетело. Он был постоянно наготове — и украсть, и слинять.

Как-то раз в их двор забрел случайный алкоголик. Он быстро нашел общий язык с алкоголиками местными, и уже спустя пятнадцать минут вся компания, удобно расположившись на двух лавочках, принялась рассуждать о загадочной русской душе. В это время но двору начал сновать Блатной, который в то время еще не имел никакого прозвища и был котом безымянным, одинаково не откликавшимся ни на одно из стандартных прозвищ.

— Ни фига себе, какой блатной котяра! — восхитился неместный алкаш. — На одного моего дружка похож из детства.

Поскольку имя дружка он так и не вспомнил, за зверем закрепилась кличка Блатной. Очень скоро к этому привык весь двор, и по-другому кота уже никто не называл. Самым интересным было то, что Блатной начал откликаться на свое новое прозвище. Однако повадок своих не изменил, и вороватости в его облике прибавилось. Очевидно, он начал стараться оправдывать данное ему имя.

Когда Галина вышла из подъезда, Блатной замер и начал поглядывать по сторонам в поисках отступления. Такая уж у него была натура.

На саму Галину эта неожиданная встреча тоже произвела впечатление. Дело в том, что шерсть кота была радикально черного цвета.

В черных кошек Галина не верила, особенно в таких, как Блатной. Но, как и подавляющее большинство людей, она предпочитала, чтобы они не перебегали ей дорогу. Такую привычку нельзя считать суеверием, скорее уж ее стоит расценивать как еще одно проявление загадочной русской души. Своеобразная традиция.

Минуту они постояли друг против друга, после чего кот, не сводя с Галины своих желтых глаз, крадучись двинулся ей наперерез. Как будто сделал это специально.

Галина вздохнула и пошла на автостоянку.

Полдня на работе ничего не происходило. Вячеслав Иванович отправился на совещание в Генеральную прокуратуру, Володя Яковлев уехал по каким-то своим делам. Галина убивала время, попивая кофе и раскладывая на компьютере пасьянс «Паук» на всех четырех мастях. Пасьянс упорно не сходился.

В данный момент она не вела никакого дела. В последнее время вообще они не занимались ничем серьезным. Дело, которое в данный момент вел Яковлев, было настолько элементарным, что двум матерым оперативникам делать там было нечего. Володя Яковлев вполне мог справиться с ним сам. К тому же к ним в отдел прислали двух стажеров, и у Яковлева появилась прекрасная возможность проявить свои педагогические способности.

Когда на столе задребезжал телефон, Галина все еще раздумывала о своем сне. А также о том, какие же все-таки подлые создания кошки.

Позвонил непосредственный начальник, Вячеслав Иванович Грязнов.

— Привет, Галя, — бодро крикнул Вячеслав Иванович. — Ты что сейчас делаешь?

— Ничего не делаю, — мрачно ответила Галина. — Здравствуйте Вячеслав Иванович. А что, есть какие-то поручения?

— Есть, Галя, есть. Одевайся и срочно дуй в Генеральную прокуратуру к Турецкому. Мы тебя ждем.

Не вдаваясь в излишние объяснения, Вячеслав Иванович отключился.

«Вот оно, — решила Галина. — Наверное, сон и ни пот раз не соврал».

Сон действительно не соврал.

Когда Галина вошла в кабинет Александра Борисовича, совещание было в самом разгаре. Сейчас к ним присоединился еще и Меркулов.

При виде Галины все смолкли. Виктор Солонин поднялся, чтобы придвинуть для Гали стул.

— Ну что, Галя, — поинтересовался Вячеслав Иванович, — готова к труду и обороне?

— Я бывший пионер, — пошутила Галина, — я всегда готова.

— Вот и хорошо, — Одобрительно кивнул Грязнов. — Будем тебя засылать в тыл врага.

— Подожди, Слава, — оборвал его Меркулов. — Послушай, Галя. То, что я скажу, — это очень важно. Только ты не обижайся. В общем, ты можешь отказаться. Мы все поймем. Подожди. — Меркулов махнул рукой в ответ на попытку Галины возразить, — не торопись. Послушай вначале, в чем дело. Потом решишь. Ладненько?

Галина, так и не произнеся ни слова, уселась на стул.

— Ты кофе хочешь?

— Нет, полдня кофе пила.

— Ну и хорошо. От него нервы. — Меркулов повернулся к Турецкому. — Давай, Александр Борисович. Излагай.

Александр Борисович излагал примерно минут пятнадцать. Во время его объяснений Галина удивленно думала, насколько точно ее сон соответствовал сути дела.

Все совпадало.

И мундир. И замкнутое пространство. И то, что ей придется справляться со всеми трудностями в одиночку. Правда, там она будет не в мундире, там она будет воспитательницей. Но суть дела от этого не менялась. В интернате она тоже будет на службе.

— Ну что ты думаешь, Галя? — спросил в завершение своей речи Александр Борисович. — Помни, о чем тебе сказал Костя. Мы все поддержим любое твое решение.

— Я думаю, что нам не стоит терять времени. — Галя посмотрела на Турецкого. — Надо действовать быстро. Объявление на их сайте не будет висеть вечно. Может быть, в данный момент они уже отбирают нужную кандидатуру.

— Правильно, — поддержал Галину Солонин, — проникнуть в интернат под прикрытием воспитательницы, которую к тому же они сами наймут, идеальный вариант. Другого такого шанса у нас может не оказаться. Я думаю, что нам стоит прямо сейчас ответить им по электронной почте и указать контактный телефон. Ближе к вечеру можно будет перезвонить.

Так и поступили. За полчаса Галине была придумана убедительная легенда. Училась в педагогическом, работала в московской школе. Вынуждена искать новую работу, потому что в школе очень мало платят, а ей хочется работать с детьми. Близких родственников нет.

Тут же связались с ректором педагогического по вопросу о Галином дипломе. Через два часа диплом был готов. В нем говорилось, что Романова Галина окончила данное учебное заведение в 1998 году по специальности «Преподаватель русского языка и литературы». Таким же образом была оформлена трудовая книжка.

— А ничего, что у меня тут всего одна запись? — поинтересовалась Галина.

— Ничего, — успокоил ее Александр Борисович. — Во-первых, у тебя не одна, а две записи — о поступлении на работу И об увольнении. А во-вторых, что тут странного. Окончила институт, пошла работать по специальности.

— Вот только я ничего о школьной работе не знаю.

— Ерунда, — махнул рукой Солонин. — Все учителя друг друга ненавидят. У меня сестра в свое время учительницей работала. За несколько дополнительных часов в неделю готовы глотки друг другу перегрызть. Из мужиков один трудовик. И у того, как правило, с головой не все в порядке.