Джек и Фасолька - Эд Макбейн

— Капитан… — И наклонился над телом.

— Ясно видно, что ее принесли сюда и утопили, — сказал Хопер. — У нее на лице огнестрельные раны.

— Так, посмотрим, — сказал М. Э.

— Я видел достаточно огнестрельных ран, чтобы распознать их, — сказал Хопер.

М. Э. не ответил.

— Криминалистов еще не было, — волновался Хопер, — будьте поаккуратней.

М. Э. выразительно посмотрел на него.

— Они захотят узнать, есть ли что-нибудь на ее платье. Девушка не сама пришла сюда, это очевидно. Тот, кто сделал это, должен был привезти ее.

— Я здесь только для того, чтобы констатировать смерть, — сухо ответил М. Э.

— Займитесь этим, — сказал Хопер. — Мистер Хоуп, вы можете показать мне дом?

Я показал ему весь дом. Он был очень осторожен и ни до чего не дотрагивался. Блум следовал за нами как тень. Через несколько минут прибыл фургон «форд-эконолайн», и служащие из отдела криминалистики вышли на террасу. К этому времени М. Э. закончил осмотр тела. Он сказал Хоперу, что девушка действительно мертва, и предположил, что причиной смерти явились множественные огнестрельные раны. Я понял, что в судебно-медицинских протоколах все, что больше одного, считается множественным.

— Огнестрельные раны? — переспросил Хопер. — Без обмана?

М. Э. выглядел так, будто пришел сюда прямо из шашлычной и горел желанием поскорее вернуться обратно.

— Лучше всего отправить ее к Добрым Самаритянам, — сказал он. — Южный медицинский отказался.

— Я был там на прошлой неделе, — сказал Хопер. — У них там шесть трупов разлагается в холодильной камере. Вонь как в китайском борделе.

Через несколько минут после того, как ушел М. Э., в дом вошел государственный адвокат — сам Скай Бэнистер, а не кто-нибудь из его помощников. Он был чрезвычайно высок, вероятно, шесть футов и четыре или пять дюймов, с внешностью баскетболиста, худой, бледный, с пшеничными волосами и небесно-голубыми глазами.

— Привет, Мэтью, — сказал он.

— Вы знакомы? — удивился Хопер.

— Старые друзья. — Бэнистер пожал мне руку; полагаю, в этот момент Хопер перестал думать обо мне как о потенциальном преступнике.

— Три подряд, похоже на эпидемию. — Бэнистер повернулся к Хоперу. — Что скажете, Уолтер?

— Две огнестрельные раны на лице, — стал докладывать Хопер. — Мистер Хоуп обнаружил тело на дне своего бассейна. Красный «порше» принадлежит девушке…

— Он приписан к ранчо, — поправил его Блум.

— К какому ранчо? — спросил Бэнистер.

— К ранчо «М. К.», — пояснил Блум, — на Тимукуэн-Пойнт. Мать двух жертв, юноши Мак-Кинни и сейчас…

— Да, теперь припоминаю, — сказал Бэнистер. — Огнестрельные раны, да?

— Как у фасолевого фермера.

— Но юношу закололи, не так ли?

— Четырнадцать ран, — кивнул Хопер.

— Думаете, мы имеем дело с тем же субъектом?

— Баллистики еще не получили свои пули, — выдал неожиданно каламбур Хопер. Я не ожидал, что Хопер обладает таким чувством юмора. — На затылке девушки тоже есть раны, поэтому мы не нашли пуль внутри. И если ее принесли сюда и утопили, что весьма вероятно, мы не найдем и стреляных гильз, если это было автоматическое оружие.

— Может быть, размеры ран подскажут нам что-нибудь.

— Сомнительное дело. Я никогда еще не слышал, чтобы баллистики сделали заключение по размеру раны.

— Какие-нибудь следы пороха?

— Ее лицо чисто, отмылось в воде, — ответил Хопер. — Хорошенькая девушка, жаль ее.

— А кровь? Откуда ее несли? Или тащили?

— Вокруг бассейна никаких следов нет. Криминалисты проверяют автомобиль и подъездную аллею. Они прибыли чуть раньше.

— Есть другие следы на ней?

— Нет, насколько я мог видеть. Блум, вы видели что-нибудь?

— Нет, сэр.

— Почему он принес ее сюда? — спросил Бэнистер.

— Непонятно, — покачал головой Хопер. — Возможно, он надеялся, что свалит вину на мистера Хоупа.

Похоже, он забыл все каверзные вопросы, которые задавал мне не более двадцати минут назад.

— Довольно рискованно, однако, приехать сюда с трупом в машине, — сказал Бэнистер.

— Большинство людей, ездящих в машине, — полутрупы, — сострил Хопер, — но кто обращает на это внимание?

Они рассмеялись.

— А потом уходят своими ногами, да? — подхватил шутку Бэнистер. — Если он приехал на «порше»…

— Его бы видели, — кивнул Хопер. — Я послал человека расспросить соседей. Улица тихая, может быть, кто-нибудь видел, как он подъезжал или подходил.

— Не думаете, что ее могла принести женщина?

— Я не отвергаю такой вариант, но не похоже. Девушка крупная.

— Тот, кто только что совершил убийство, — сказал Блум, — иногда становится сильным как бык.

— Я хотел бы получить хоть какой-нибудь достоверный факт, — сказал Бэнистер.

— Мы как раз работаем над этим, — сказал Хопер.

— Три убийства подряд, у телевизионщиков будет удачный день.

— Если им сообщат, — заметил Блум.

— Еще бы не сообщить.

— Они брат и сестра, — сказал Хопер. — Даже если бы они не были родственниками, и то был бы шум.

— Хочу посмотреть, что делается снаружи, — нервничал Бэнистер. — Дайте мне за что-нибудь зацепиться. Должен остаться хоть какой-то след.

— Вашими устами да мед пить, — съязвил Блум.

Примерно через двадцать минут приехала Вероника. Я был рад, что медики уже увезли тело Санни в морг. Сотрудники отдела криминалистики еще работали в «порше», собирая пылесосом все, что осталось незамеченным. Она приехала на автомобиле марки «кадиллак-севилл». Сидевший за рулем мужчина вышел из машины, обошел ее и открыл дверцу для Вероники. Впервые с тех пор, как я познакомился с ней, она поменяла цвет одежды — на ней были голубые слаксы, голубая блузка, голубые сандалии. Ее благородное лицо выглядело очень бледным на этом фоне. Она вошла в дом в сопровождении мужчины. Хопер сразу подошел со словами:

— Мадам, я очень сожалею об этой ужасной трагедии.

У меня было такое чувство, что он неоднократно и прежде пользовался этим штампом.

Вероника кивнула.

Мужчине, который пришел с ней, на вид было под семьдесят, он был даже выше, чем Блум или я, носил спортивную куртку и темные слаксы, спортивную рубашку с большим вырезом и мокасины на босу ногу. Его голубые глаза были почти такими же светлыми, как у Вероники, а в его седых волосах попадались желтые прядки, видно, в молодости он был блондином. Загорелый и худощавый, он походил на человека, закаленного непогодой. Я сразу решил, что это сосед, которого Вероника попросила привезти ее сюда. Казалось, он чувствовал себя совершенно непринужденно в присутствии полицейских.

— Вы показали хорошее время, — сказал Блум.

— Хэм гонщик, — сказала она. — Простите, это доктор Джефри, мой ветеринар. — Ее глаза встретились с моими в первый раз с тех пор, как она ушла из моего дома. — Он был так добр, что привез меня сюда.

Глава 8

Я был рад, что Блум, а не Хопер стал задавать вопросы Веронике. В спортзале Блум был головорезом, но в моей гостиной он вел себя как джентльмен. Хопер смотрел и слушал, будто изучал, как это делалось в Нассау-Каунти, в джунглях Нью-Йорка, где работал Блум до того, как переехал во Флориду. Капитан Хопер все еще учился.

— Миссис Мак-Кинни, — начал Блум, — есть несколько вопросов, которые я должен задать вам. Надеюсь, вы простите меня.

— Я хочу знать, кто убил ее, — сказала Вероника.

— Да, мадам, мы тоже хотим это знать, — откликнулся Блум. — Итак, мадам, в последний раз, когда я говорил с вами, вы сказали, что у вас нет известий от дочери, — это было сегодня днем около пяти часов.

— Да, все правильно, — подтвердила Вероника.

— Вы не получали известий от нее после нашего телефонного разговора, так?

— Нет, не получала.

— Она не вернулась домой…

— Нет.

— …и вы не знали, где она могла быть?

— Да.

— Миссис Мак-Кинни, вы можете сказать мне, что вы делали между пятью часами, когда мы поговорили по телефону?..

— Зачем вам нужно это знать? — перебил его Джефри.

Голос выдал его возраст, голосу явно не хватало сочности и эмоциональности. Я должен был раньше вспомнить, что на самом деле ему семьдесят пять, и сейчас обратил внимание, что его шея была грубой и морщинистой, а тыльные стороны рук покрыты печеночными бляшками. Блум, как комик из ночного клуба, которого забросали неожиданными вопросами, с удивлением обернулся к нему.

— Сэр?

— Сэр, — сказал Джефри, выделяя это слово, — почему вы хотите, чтобы миссис Мак-Кинни отчитывалась о том, что она делала?

— Таков установленный порядок, — привел Блум извечное полицейское объяснение, слегка пожав плечами. — Ее дочь убита, и мы, естественно…

— Я не вижу никакого порядка в ваших вопросах, — сказал Джефри. — Мне кажется, что вы подозреваете миссис Мак-Кинни, а это полнейший абсурд.