Повелители сумерек: Антология - Даниэль Клугер

– Собаки, – прошептала тетка, – собаки… Это моя вина. Я ведь всегда их боялась. Еще с детства. Меня на ярмарке чуть не загрызли…

Мне было жаль родственницу, но промедление грозило бедой.

– Клавдия Николаевна! – сказал я как можно строже, стараясь копировать интонацию завуча Геты Аркадьевны, грозы младших классов. – Вы должны рассказать мне, как вам досталась брошь. – А затем добавил, гораздо мягче: – Это очень важно. Пожалуйста.

– Это все Варя. – Тетка всхлипнула. – Как Борю моего схоронили, пришла я к ней в дом, еды сготовить, прибраться. Она-то сама уже не выходила. Очень воров боялась. Рассказала я Варе про свое горе, а сестра насчет мужниного кольца интересуется. Осталось ли? И видишь, какое дело, кольцо-то у меня и в самом деле сохранилось. У Борьки артрит был. Он его и не носил, кольцо это. Сказала про то Варе, а она улыбается. Хорошо, говорит. Что ж тут хорошего, спрашиваю? Кормилец умер. А то хорошо, отвечает, что помощник у тебя будет, Клавка, на мужа твоего похож.

– Как это – похож? – удивился я.

– А так. Чье кольцо на палец надеваешь, на того ОН походить и станет. Как в первый раз позвала, думала, удар хватит: точь-в-точь муж мой покойный. Потом, конечно, пригляделась и поняла: блазня, обман. Ну, так вот, рассказала мне Варя, что брошь эту сестры давно хранили и промеж собой передавали. Старшая, Зина, ее у татарина купила. Деньги, что мать с отцом отложили на «черный день», все потратила да еще отцовский землемерный прибор отдала, трандолит этот или как его.

– Отчего так?

– Был у Зины жених из кустарей. Я-то его почти не помню. Чернявый, вроде как цыган, а глаза синие. Хотели они со старшей сестрой обжениться. Кольца уже купили, да, видно, не судьба. Погиб парень. Зина после этого сама не своя. И времени много прошло, а она забыть жениха никак не может. Снится он ей ночами и на улице средь бела дня является. Изнемогла вся, осунулась. Потом вроде притерпелась. Как раз и революция подоспела. Народ, из тех, что побогаче, начал с мест насиженных сниматься. Очень комиссаров боялись. Тут, ровно черт из омута, выскакивает этот прощелыга. Морда бандитская, глаза косые. Хочешь, говорит, жениха вернуть? Ну и пошло-поехало. Продал он Зине брошь и, что делать с ней, разъяснил. Так и появился в доме помощник. Что ни прикажешь ему – все делает. Столы-стулья ладит, воду таскает, за огородом ухаживает. Сестры ему одежду покупали, телегу отцовскую дали, чтоб он на ней дрова возил. Еще всякие небылицы про батрака своего придумали. Чтоб соседей обмануть. И Яше велели так же говорить, если вдруг спросит кто. Только каждая сестра что-нибудь свое к этим басням добавляла, вот он теперь и путается. То ему палец фашист отрезал, то на рыбалке отморозил.

Как там у них с Зиной было, про то я не знаю. Меня в Липецк к родственникам отправили. Время-то голодное. Вернулась домой уже после войны. Зинаиду не застала. Умерла она в сорок пятом. Из всех нас она одна батрака любила. Остальные так… пользовались, даже имени не спрашивали. Яшей прозвали, заместо умершего пса. Вот через это нам и кара.

– А машина у него откуда?

– Это Вариного мужа «Волга». Она брошь прятала, пока супруг не преставился. Ну а как схоронили – принялась батрака звать. Думала, не придет, а он тут как тут. В ворота стучит. Тут уж Варвара весь свой характер показала. Гоняла его каждый день, да еще бранила на чем свет стоит. Муж-то, вишь как, от нее сначала в бутылку прятался, а потом и вовсе в могилке схоронился, так она себе нового нашла.

– Скажите, а те фигурки, что в Вариной комнате, вам батрак вырезал?

– Какие фигурки? – заморгала тетка. – Костяные, что ль? Да нет. Это мне Егорка притащил вместо платы за самогон. Говорил, семейная ценность, мол, от прадеда перешло. Хотел даже выкупить их потом. Да бутылка-то она, вестимо, сильнее мужика.

– Егорка ваш в больнице лежит. Его собаки порвали.

– Собаки! – ахнула тетка, – Да что ж это, да как же! Значит, теперь и ко мне придут.

– Те собаки настоящие были, всамделишные, им через забор не пролезть. А вот Яша ваш – мертвец, вроде упыря, и если его не успокоить, тогда он из вас точно жизнь вытянет, через страхи, через сны. Да кто его знает как?

– Может, и мертвец. Ведь не может человек столько по земле ходить, – часто закивала тетка.

– Вам нужно позвать его сюда. Прямо сейчас! – выпалил я и сам испугался своих слов. Однако что-то внутри меня говорило, что это были верные слова.

– Варя сказывала, нельзя его среди ночи звать, – испуганно прошептала тетка.

– Вот, возьмите. – Не слушая возражений, я протянул брошь женщине. – Вам нужно только позвать батрака, а затем уничтожить палец. Лучше всего сожгите его в АГВ. Дальше я сам справлюсь. Прошу вас, быстрее!

– Какой самостоятельный! – покачала головой тетка. – Весь в деда!

Я боялся, что она начнет спорить, но Клавдия послушно открыла брошь, и я снова стал свидетелем отвратительного зрелища призыва мертвеца.

Не дожидаясь, пока желтая «Волга» окажется у ворот, я бросился в комнату тети Вари. Мой план был прост: собрать все оставшиеся фигурки и разом передать их Белоглазому, а затем рассказать ему все, что я узнал.

В темноте задевая за углы, я принялся собирать фигурки в кучу и тут только понял, что мне некуда их положить. Единственной подходящей емкостью была фанерная коробка из-под теодолита. С коробкой в руках я вернулся в горницу, и тут за окном раздался шорох щебня под колесами авто. Мертвые ездят быстро.

Я прошел через темную трапезную, миновал коридор. За неплотно прикрытой дверью в кухню вспыхивали синие отблески. Тетка «оживила» АГВ. Интересно, она уже сожгла палец? Вот и поросшая замками дверь. Как же мне не хотелось выходить за порог. В этой чуждой темноте вся моя солнечная московская жизнь казалась чем-то невообразимо далеким, словно веселая история из книжки-малышки. Там, на улице меня ожидало страшное, небывалое создание, чудовищное в своем всепоглощающем неприкаянном одиночестве. Забытое, искалеченное и… опасное.

Я отпер дверь и вышел в темноту. Зябкая влага тут же окутала меня так навязчиво и плотно, точно за ночь река поднялась в своем древнем русле и пошла на приступ прибрежных холмов.

В этом призрачном подобии воды я поплыл вниз по ступенькам и спустился во двор.

Что-то теплое прикоснулось к ноге. Я опустил голову. Мой приятель белый кот явился на завтрак.

– А-а, это ты.

Я хотел погладить старого знакомого, но сделать это с коробкой в руках было непросто. Едва я наклонился, фигурки внутри издали глухой перестук. В то же мгновение пушистый зверек у моих ног выгнулся дугой и яростно зашипел. Я резко выпрямился, всматриваясь в неясные контуры окружающих предметов.