Не все дракону ведьма - Наталья Витальевна Мазуркевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В такие дни весь дом ходил на цыпочках, боясь хоть скрипом половиц потревожить уединявшихся в кабинете хозяина дома мужчин. Они всегда начинали оттуда, а позже перемещались в гостиную, где кузины Антиора, польщенные вниманием, устраивали настоящее представление с игрой на рояле, пением и мини-театром.
Последний нравился мне больше всего, а потому, отговариваясь головной болью и недомоганием, я все равно спускалась и, усевшись на ступеньках лестницы, подсматривала за представлением и… виером.
Как бы глубока ни была моя обида, я все равно хотела его видеть. Пусть так – украдкой, делая уступку гордости и обиде, но совсем отказаться от возможности взглянуть на него я не могла. И он это словно чувствовал: задерживался подольше, порой даже оставался на ужин, отчего все семейство было вынуждено встречаться ночью на кухне – в присутствии гостя ничего в рот не лезло.
И мне пришлось сдаться. Под натиском разочаровавшихся сестер, которых оскорбляло невнимание виера, увещеваний Мариуса и настоятельной просьбы виеры Талилы, переданной через Терезу. Вечером следующего дня я спустилась к ужину, и все семейство ЭльРаунди в первый раз за минувшую после церемонии бракосочетания неделю смогло поужинать. В отличие от меня.
Теперь кусок в горло не лез мне.
– Ларин, вы позволите с вами поговорить? – подошел ко мне после ужина виер АльТерни. Он, как и я, едва ли оценил искусство повара.
– Вы уже начали. – Я попыталась улыбнуться, но вышло довольно жалко.
Мы вышли на балкон, где я любила стоять в ожидании трапезы и смотреть на горы. Виер молчал. И я не спешила продолжать разговор. Несмотря на висевшее в воздухе напряжение и недосказанность наших отношений, само присутствие виера заставляло меня чувствовать себя лучше.
– Я скучал, – признался мужчина.
– Вы приходили каждый день, – заметила я, пытаясь не выдать, насколько ценным это было для меня.
– А вы отказывались спускаться, – напомнил он.
– Я не хочу быть предметом ваших сделок с кузеном, – выдохнула я, вкладывая в слова всю скопившуюся боль и жалость к самой себе.
И повернулась к гостю.
– Я бы никогда не посмел. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Мои дела с вашим кузеном – не более чем подарок вашей семье за возможность видеться с вами чаще. И, – он усмехнулся, – чтобы немного склонить вашего отца на свою сторону.
– Отец не станет…
– Мне это уже известно, – усмехнулся виер. – Ответ господина Загресси на мой вопрос доставили вчера. И не сказать, что меня расстроило его решение.
Он замолчал и отвернулся. А у меня обида боролась с любопытством. Наконец последнее победило, и я, задержав дыхание, спросила:
– О чем вы спрашивали папу?
– Я просил у него вашей руки.
Мое сердце пропустило удар. Нет, я ждала, втайне надеялась, что он действительно настолько серьезен, но…
– Папа отказал?.. – Мой голос дрогнул. Мысли хаотически метались, пытаясь найти объяснение. Почему? Папа ведь знал, что виер мне более чем симпатичен, и, как бы я ни обижалась, все равно не смогу отказать ему.
– Не совсем, – откликнулся собеседник с той неторопливостью, что заставляет чесаться кулаки. – Он порекомендовал мне обратиться к вам. «Я поддержу любое решение своей дочери», – процитировал виер, а мне нестерпимо захотелось его стукнуть.
– Вы – убийца моих нервов. – Я все же не удержалась и ткнула кончиком указательного пальца ему в грудь.
Но вместо того, чтобы отшатнуться или извиниться, виер насмешливо поклонился и поцеловал мой обвиняющий палец. И тут уже мне пришлось краснеть и прятать руку за спину.
– Заслужил, – усмехнулся мужчина, поворачиваясь спиной к окнам.
Я бросила быстрый взгляд на столовую и, смутившись, поспешила тоже отвернуться. Зрители у нашего разговора имелись. И пусть они и обеспечивали видимость соблюдения приличий, но… лучше бы их не было. Я бы не чувствовала себя так глупо.
– Ларин, а я вам хоть немного симпатичен? – неожиданно спросил он, и я с удивлением взглянула на него.
– Разве это не очевидно? – уклонилась от ответа. И немного обиделась. Снова. Я ведь уже столько раз ему открывала душу, а он продолжает задавать глупые, задевающие меня вопросы!
– Нет. – Он покачал головой. – Вы то готовы меня расцеловать, то бросаете на произвол судьбы, отдавая на растерзание своим новым родственницам…
Я смущенно потупилась. Где-то внутри заворочалась совесть.
– То признаетесь мне в любви, то не говорите ни слова.
– Я…
– А ваш кузен рад бы помочь мне достучаться до вас, но лишь за несколько маленьких уступок…
– Вы ему ничего не должны! – вспылила я, уходя в спасительную злость. Так я хоть могла выносить взгляд виера.
– Я был бы рад задолжать ему полстраны, если бы он объяснил мне, как понять вас.
– В таком случае вы ничего ему не должны. – Я попыталась свести все к шутке. Но даже напускная демонстрация моей важности пугала.
– Тогда мне нужна ваша помощь.
– Моя помощь?
– Ваша, – кивнул он. – Я хочу, чтобы вы остались. Я говорил с вашим кузеном, с вашим отцом…
– Но вы не говорили со мной. – Я подняла на него грустный взгляд. – Мой кузен не имеет морального права решать за меня, а отец…
– Господин Загресси дал понять, что решение – полностью ваш выбор и ответственность.
– Да. Поэтому… спросите меня, хочу ли я уезжать.
– Вы хотите?
– Нет. – Я покачала головой. – Я… хочу остаться. Я все еще не нашла ответы на свои вопросы.
– А как только вы их найдете?..
– А разве вы позволите мне это так легко?
– Я готов дать вам любые ответы за право называть вас своей женой, – серьезно, слишком серьезно, чтобы это было шуткой, сказал виер и посмотрел мне прямо в глаза.
– Вы ведь шутите?.. – Я не знаю, какого ответа я ждала больше, но он покачал головой.
– Я серьезен как никогда. И хочу услышать ваш ответ. – Его тон стал требовательным и холодным. – Увы, но я не могу себе позволить такое долгое отсутствие. Как не могу допустить, чтобы мой интерес бросил тень на вашу репутацию.
И пусть я могла возразить, что от моей репутации едва ли осталось что-то светлее ночного мрака, я промолчала.
– Я пригласил вас и вашего кузена в свое поместье и хотел бы, чтобы вы прибыли туда уже в статусе моей невесты.
Я сглотнула. Таким серьезным, требовательным… хищным мне еще не доводилось его видеть. И,
