Дневник офицера КГБ - Александр Никифоров

— И что, Игорь Митрофанович, вам мешает? — спрашиваю я.

— Что мешает? По данным партийных советников, семьдесят процентов кандагарской провинции «охвачены» народной властью.

— Семьдесят процентов? — переспрашивает Тахир. — Вы бы предложили Владимиру Ильичу[88] в Даман[89] съездить, там уже три года флаг народной власти развевается…

— Предлагал. Он в ответ: «Я враг себе? В Дамане обратного билета не продают». Ильич мужик хороший, но в жесткие рамки поставлен. Говорит: «Если я не буду расширять народную власть, то в ЦК меня просто не поймут». Вот и расширяется власть на бумаге. Я ему сказал, что телеграмму не подпишу. Прошу вас, ребятки, ответственно поработать. Нам самим интересно узнать, сколько же уездов под народной властью?

Разошлись по своим отделам. «Крепнет режим народной власти», — вертелось на языке.

Глава 11

Хабиб

В кабинете Мамнун был один.

— Присаживайся, — поздоровавшись, предложил он мне. — Сейчас Сарвар с Хабибом подойдут.

Агент Хабиб работал активно. Месяц как завербован, а уже два серьезных мероприятия по его информации провели. Мне он напоминал Остапа Бендера — такой же энергичный и нахальный, особенно когда дело касалось материальной выгоды. Как и Великий комбинатор, Хабиб знал если не четыреста, то не менее ста способов честного отъема денег. Об одном из них он сам мне как-то поведал.

— Покупаю старую машину не на ходу. Придаю ей товарный вид и на конной тяге доставляю к пакистанской границе. Жду своего дурака-покупателя и совершаю «равноценный» обмен по принципу «махнем не глядя».

— И много ты таким способом машин перепродал? — поинтересовался я у него.

— Четыре.

— А не боишься, что можешь напороться на знакомого покупателя?

— На то воля Аллаха, — философски ответил агент.

Спросив разрешение, в кабинет вошли Сарвар и Хабиб. Поздоровались… За чашкой ароматного чая приступили к обсуждению оперативных вопросов.

— Что нового по Рахматулло? — спрашиваю агента.

— Все идет по плану. С моим предложением, захватить деньги и оружие, он согласен. Правда, говорит, что у него для этого сил мало. Всего пятнадцать «штыков». Хочет просить людей у Хаджи Латифа.[90]

— Раз народ набирает, значит, созрел для дела. «Хвоста» за собой не замечал? — спрашиваю агента.

— Вроде все чисто.

— «Вроде» нас не устраивает. Мамнун, организуй за Хабибом контрнаблюдение.

— Сделаем.

— С днем операции затягивать не следует. Рахматулло нужно поставить в жесткие рамки. Сказать ему, что деньги и автоматы в Управлении не задержатся. Как думаете? — спрашиваю афганских товарищей.

— Правильно, — отвечает Мамнун. — Рахматулло не нужно оставлять времени на раздумье.

— Тогда решено. Операцию, если ничего не случится, запланируем на следующий четверг.

Обговорив все детали мероприятия, я выехал в Управление.

Обедали в мошаверке. Как обычно, на столе стояли тарелки с нарезанными помидорами, огурцами, небольшими кусочками мяса и большая чашка с рисом. Рис выглядел аппетитно, но запах… Запах, словно… пожалуй, не буду вдаваться в подробности. Взяв кусочек мяса и лепешку, я направился к выходу. В помещении тяжело дышалось.

Володя последовал моему примеру.

— Ребятки, а чего рис не берете? — спрашивает нас шеф.

— Запах как-то не располагает, — отвечаю я.

— А зачем нюхать? Рис не нюхать, его кушать надо. Берите, берите, — призывал он нас, накладывая в тарелку очередную порцию риса…

— Еда у афганцев хорошая, просто день сегодня неудачный, — говорю Володе, выйдя из мошаверки, предвосхищая его вопрос. — Сами афганские сотрудники не часто мясом балуются. Рис, лепешка, овощи — вся еда.

— Санек, а где у них кухня?

— Зачем она тебе?

— Хочу посмотреть. Чайку заодно попить.

— Посмотреть? Чайку?.. Ну, пошли.

После посещения кухни пить чай Володе расхотелось…

В мошаверку вернулись, когда трапеза была уже закончена.

— Все в сборе? — спрашивает шеф. — Вижу, все. В восемнадцать часов ко мне на виллу, проведем совещание. Санек, поедешь со мной. По машинам!

По дороге домой я доложил шефу всю полученную от Хабиба информацию.

— Людей где возьмешь? — спрашивает Игорь Митрофанович.

— В первом отделе восемь сотрудников. Пять человек осталось от группы быстрого реагирования, итого тринадцать. Все надежные ребята. У Тахира человек пять найдется. Человек двадцать наберем. У «духов», думаю, будет не больше тридцати. Точное количество Хабиб нам сообщит.

— Оперативный батальон почему не задействуешь? — спрашивает шеф.

— Игорь Митрофанович, сколько мы с ними засад проводили? Шуму много, а результаты?

— Хорошо, завтра Гульхану доложим. Ему решать.

В шесть часов вечера вся группа собралась у шефа на вилле.

— Что-нибудь по моей утренней просьбе удалось собрать? — спросил нас шеф.

— Кое-что собрали, — за всех ответил Женька-борода. — Пока волостей и уездов, которые под народной властью, набирается не больше семи процентов. Думаю, эта цифра сильно не изменится.

— Негусто… Работаем, работаем, а оно вон как — семь процентов, — в задумчивости произнес шеф. — Ну да ладно. У нас посерьезнее проблема намечается. В Кабуле спровоцировали, я уверен, — подчеркнул Игорь Митрофанович, — столкновения людей Исмата с царандоевцами. Когда Муслим приехал разобраться в конфликте, по нему открыли огонь. Две пули попали в ногу, одна — в плечо. Исмат тоже не остался в долгу: двоих царандоевцев уложил и пятерых ранил. Ему повезло: все происходило рядом с нашим Представительством, где он и укрылся. Руководство Царандоя и некоторые члены ЦК НДПА[91] требовали его выдать, но Зайцев[92] им отказал, заверив, что сам с ним разберется.

«Ситуация, — подумал я. — Конечно, Муслим Исмат со своими людьми далеко не подарок, но порядок в провинции он поддерживал. Многим афганским руководителям и высшим военным чинам не нравилось, что его авторитет в Кандагаре укреплялся. Месяц назад афганские военные в Майванде, якобы случайно, ранили двух исматовцев. Исмат долго разбираться не стал и захватил трех офицеров. Только благодаря усилиям шефа и Ивана Антоновича, зонального партийного советника, конфликт между военным руководством и Исматом удалось локализовать. Ситуация… Уйдем из Кандагара, скушают они друг друга».

После совещания поехал в бригаду на почту. В начале этого года обязанности почтальона я передал Андрею с четвертой виллы, он сам напросился. Василий (почтальон) перед уходом в ДШБ познакомил меня со своим земляком Николаем, который «подкидывал» мне «Советский спорт», «Футбол-хоккей» и даже журнал «Огонек». Андрею же доставались «Правда» и «Фрунзенец» (газета Туркестанского военного округа). Из-за этого он на меня обижался.

— Шеф на меня ворчит, — говорил он, — зачем ты мне «Фрунзенец» подсовываешь? Где «Советский спорт»? Бери пример с Александра. У него всегда для руководства найдется спортивная газета.

— Андрей, кто тебе мешает завести свои связи? Или ты не опер? — отвечал я.

В районе бригады послышались разрывы снарядов. Я посмотрел на часы. Время девять вечера. «Ночь еще не наступила, а душманы уже «веселятся». Не нравятся мне эти нововведения», — подумал я.

Не доехав до КПП бригады метров сто, я увидел столб пламени. Услышал взрыв.

«Газеток почитать захотелось… — снова подумал я. — Чего на вилле не сидится?»

Медленно подъезжаю к шлагбауму. Из дежурки навстречу мне выбегает сержант.

— Живы, славяне? — спрашиваю его.

— Живы-здоровы, вот только грибок — вдребезги.

— «Эрэс»?

— Он самый. Прямое попадание.

— А часовой? — спрашиваю у сержанта.

— Ни царапины.

— Как это?

— За минуту до взрыва он по малой нужде в овраг отошел. Да вот он стоит, — сержант осветил стоящего в трех метрах от нас бойца.

Паренек, лет девятнадцати, с открытым ртом тупо смотрел на то, что осталось от грибка.

— Если бы не я, «сынок», — сержант похлопал бойца по плечу, — лежать бы тебе в этой воронке.

— Ты тут при чем? — спрашиваю его.

— Они, часовые, малую нужду прямо под грибком стали справлять. Я их предупредил: кого увижу — пристрелю. Вот они под страхом расстрела и бегали в овраг.

Выкурив с бойцами по сигарете и оставив сержанту пачку «Явы», я вернулся на виллу.

Глава 12

Операция «Рахматулло»

В Кандагар выехали в восемь утра. На дороге «море» нашей техники. Саперы на обочине щупами проверяют грунтовку, готовят дорогу к проводке колонны. Рядом с ними катится многотонный трал.[93] Обгоняя его, подумал: «Интересно, куда осколки от мины полетят, когда на нее каток наедет?»