Охотник - Юрий Корчевский

Они купили ещё водки и огурцов, спрятали всё это в карманы и направились к госпиталю.

Однако им не удалось пройти и ста метров. Стоило завернуть за угол, как на перекрёстке, словно из-под земли вырос военный патруль — офицер в сопровождении двух солдат. Рядовые были при винтовках, у офицера на рукаве — красная повязка. Улица пустынна, и сбежать было решительно некуда: слева пустырь, справа — забор госпиталя. К тому же патруль их увидел. Сближались.

— Так, — злорадно сказал офицер, — в самоволку?

— Так точно! — легко согласился Андрей. — Воздухом свежим подышать, на девок посмотреть…

— Где ты девок увидел? Они все на работе. Постой, от тебя вроде пахнет?

— Уколы делали только что, задницу спиртом протирали.

— Пойдём к вашему начальству, — уперся офицер.

— Товарищ лейтенант, — начал Алексей, — мы в госпиталь идём, вон дыра. Отпустили бы вы нас! Мы сами в госпиталь сейчас вернемся, не надо к начальству.

— За самоволку наказание положено — по Уставу, — офицер был непреклонен.

В разговор неожиданно влез Андрей. Возможно, если бы не он, всё бы и обошлось.

— На фронт бы тебя, лейтенант, да к немцам в тыл. Мы оба из разведки, в рейд не раз ходили, ранены. А ты в это время в училище за партой сидел, морду наедал!

Лицо офицера посерьёзнело, видно, Андрей наступил на больную мозоль. Ох, не стоило ему дерзить!

— Обыскать обоих, и в комендатуру! — взъярился лейтенант.

Но водка уже ударила Андрею в голову. Он шагнул вперёд, сделал подсечку и свалил лейтенанта на асфальт. Оба солдата из патруля сначала замерли с открытыми ртами, но потом скинули с плеча винтовки и угрожающе нацелили штыки.

Андрей схватился руками за штыки, резко наклонил их вниз, а потом ударил одного из солдат ногою в живот.

— Лёха, помогай!

Алексей ударил сцепленными руками по шее второго солдата, и тот свалился как подкошенный. Винтовка упала на асфальт.

— Бежим! — Андрей хоть и был пьян, но сообразил, что нападение на патруль чревато очень плохими последствиями.

Но не успели они сделать и пары шагов, как сзади грохнул выстрел. Лейтенант, лёжа на земле, достал из кобуры пистолет и выстрелил в воздух, а потом наставил ствол пистолета на них.

— Стоять! Нападение на патруль! Сейчас применю оружие на поражение!

Угроза была нешуточной. Лейтенант имел на выстрел полное право, на его стороне был Устав, а также законы военного времени.

И ведь пальнёт сдуру! Госпиталь рядом, а спасти не смогут.

Оба замерли, переглянулись. Хмель куда-то выветрился.

— Лёха, беги! Я заварил эту кашу, мне и отвечать.

Алексей раздумывал секунду. С трёх шагов лейтенант не может промахнуться, тем более что он знает, что они из этого госпиталя, и найти их — пара пустяков. И он остался стоять.

К ним подбежали солдаты патруля. Оба были злые из-за того, что раненые их свалили и обезоружили. Один сразу двинул Алексею прикладом в грудь.

— Ты что, сука, по ране бьёшь! — скрючился Алексей.

— Думаешь, если на фронте был ранен, так тебе всё можно? — второй солдат несколько раз пнул Андрея ногой, мстя за его удар в живот.

— Отставить! — отряхиваясь от пыли, к ним подошёл офицер. Он на ходу прятал в кобуру пистолет. — Вперёд, разгильдяи!

Словечко это в армии применяли часто.

Офицер пошёл впереди, за ним — задержанные Алексей и Андрей. Шествие замыкали оба солдата патруля, грозно держа винтовки наперевес. Со стороны — как задержание опасных преступников. Из дыры забора на них удивлённо смотрели их новые знакомые. Они полагали, что патруль задержал их как сбежавших в самоволку.

А разведчики осознавали, что дело поворачивается для них плохой стороной.

Их провели по улицам, завели в комендатуру.

— Товарищ капитан! Задержали двоих. Пьяные, из госпиталя в самоволку ушли. При задержке оказали сопротивление, — доложил лейтенант.

— Документы есть? — спросил капитан.

— Нет, мы же из госпиталя.

— Фамилии!

Разведчики доложили, капитан записал. Потом постоял, раздумывая, и неожиданно сказал:

— Отпустил бы ты их, лейтенант. Ну, выпили парни — с кем не бывает? Рады до смерти, что выжили на фронте, в госпиталь попали…

Капитан явно им сочувствовал, наверное, сам на фронте побывал.

— Я напишу рапорт, — нахмурился лейтенант.

— Пиши, — вздохнул капитан. — Обоих задержанных — в камеру.

Алексея и Андрея заперли в комнате с маленьким зарешеченным окном. Громыхнул замок.

Камера была пуста, сидеть не на чем, и они уселись на пол.

— Андрюха, ты чего на патруль напал? Какая муха тебя укусила?

— Водка в голову ударила. Я ведь в сорок первом контужен был. Как выпью — себя не помню.

— Нечего тогда пить было!

— Чего теперь жалеть?

— Что с нами будет?

— Откуда мне знать? А, дальше фронта не пошлют, а мы там уже были.

Но дело обернулось хуже, чем они думали. Их с рапортом лейтенанта передали особистам. За пару дней на них состряпали тощее дело и направили его в трибунал. Алексей поверить не мог, что всё это происходит с ним и не во сне. И приговор:

— Месяц штрафного батальона! — подвёл итог судья трибунала.

Приговор вынесли быстро, за час осудили человек тридцать.

Потом их погрузили в вагон с надписью «Сорок человек или восемь лошадей», но людей натолкали в него раза в полтора больше.

Привезли в часть, переодели. Обмундирование было старое, кое-где с пятнами засохшей крови. Казармы — старые бараки за колючей проволокой, кормёжка скудная. И каждый день — строевые упражнения, чтобы жизнь мёдом не казалась.

— Хоть бы на фронт скорее отправили, — сказал Андрей. Он держался рядом с Алексеем: какой-никакой, а знакомый.

Кормить осуждённых долго в тылу не стали, и уже на четвёртый день отправили на грузовиках к передовой. Выгрузившись, они услышали, как недалеко погромыхивает.

— Передовая недалеко, километров пять, — определил Алексей.

Строем, пешим ходом их привели в ближние тылы. Раздали винтовки без патронов. Алексей уселся чистить винтовку. По его примеру несколько человек тоже принялись приводить в порядок оружие. Его явно собирали на поле боя рядом с убитыми — со следами пыли и грязи, с пороховой копотью в стволе.

Алексей знал, что от исправного оружия зависит его жизнь. Многие же сидели безучастно.

Конечно, осознание, что ты штрафник, удручало. Одеты они были в телогрейки без знаков различия, без ремней. Они и назывались безлико — переменным составом, осуждёнными. Был и постоянный состав — командиры взводов и рот. Они были при оружии, портупеях и погонах, получали повышенный паёк.

За годы войны значительная часть военнослужащих прошла через штрафные батальоны — для рядовых и сержантов, и штрафные роты — для офицеров. Срок нахождения в них для контингента — как называли их офицеры — был от одного месяца до трёх. Если штрафник получил в бою ранение, его из штрафбата переводили в обычную часть — считалось, что боец искупил свою вину, смыв её кровью. Могли также освободить по отбытии срока наказания. Только штрафбаты кидали на самые опасные участки — часто без артподготовки или на минные поля. Редко кто выживал после трёх атак.

И попадали в штрафбат по-разному. По вечерам штрафники, лёжа на нарах, беседовали между собой, рассказывая каждый свою историю. Один снял с убитого немца часы, а политрук увидел, приказал бросить. Боец отказался и угодил под трибунал за мародёрство. Некоторые попадали в штрафбат за пьянку и драки, и только немногие — за ошибки.

Был среди штрафников танкист. В бою в танк угодил снаряд. Двигатель заглох. Опасаясь пожара, когда танк вспыхивал, словно свечка, и не все танкисты могли спастись, экипаж покинул подбитую боевую машину.

А танк не загорелся.

За боем наблюдал комбат. От расстрела за трусость и невыполнение приказа экипаж спасло то, что в танке обнаружили пробоину, а двигатель был повреждён снарядом. Но под трибунал танкистов отдали.

За трусость, самовольное оставление поля боя и дезертирство в штрафбат не попадали. Трибунал в таких случаях был суров, обвиняемым выносили смертный приговор и часто расстреливали перед строем своих частей.

Вот только моральное состояние штрафников было подавленным. Значительную их часть составляли бывшие уголовники. Им было не привыкать к конвою, они и здесь играли в карты на деньги, золотые коронки и держались несколько обособленно.

После полудня бойцам выдали по пригоршне патронов и по паре гранат. Поскольку ремней и, соответственно, патронных подсумков не было, Алексей рассовал патроны по карманам телогрейки.

Им приказали строиться, подвели ближе к передовой и на ходу провели в траншею. Последовал приказ:

— Приготовиться к атаке, зарядить оружие!

Алексей заполнил магазин.