Стихия (СИ) - Барминская Марианна

— Такие раны я еще залечивать не умею, Ник, — дрожащим голосом виновато проговорил друг. — Это же… Просто капец.

— Значит, нужно зашивать, — упавшим голосом сообщила я. Порывшись в аптечке, нашла разные виды мазей, бинты и, наконец, нитки и иглу. Удивительно, что они вообще здесь были: Макс снова оправдал звание лидера, а вот мы его сейчас подводили, теряя каждую новую минуту.

— Я не смогу, — зачем-то сказала Эрика, но я и не собиралась ее заставлять. Я умею: нас учили в “шпионской школе”. Раз умеешь метать ножи, то умей и раны зашивать.

— Я сделаю. Правда, о стерильности и аккуратности придется забыть, — мрачно ухмыльнулась я. Мысль о том, что я сейчас буду причинять Максиму боль, убивала, пусть даже я пытаюсь его спасти.

— Нужна какая-нибудь помощь? — подвинувшись ближе, спросил Глеб. Я задумалась.

— Хотя бы немного сможешь залатать, чтобы кровь не хлестала?

— Должно получиться.

Вооружившись иглой с ниткой, дрожащими руками сделала первый прокол в коже друга. Ощущения, честно говоря, оказались жуткими и неприятными: на тренировочном материале делать все было гораздо интереснее и веселее. Макс не отреагировал, по-прежнему находясь без сознания. Раз за разом я пронзала его кожу и думала, чем мы заслужили все это. С каждым зашитым сантиметром говорила себе, что помогаю ему, и корила себя за то, что причиняю ему новую боль. Зашив одну полосу, я перешла к другой, и с посиневших губ Максима сорвался стон. Я вздрогнула и на мгновение остановилась, но он не очнулся. Медленно я накладывала швы под гробовое молчание друзей. Не знаю, сколько времени ушло на все это, все-таки я не профессионал. Эрика положила руку мне на плечо.

— Ты все сделала хорошо, Ник. Теперь, наверное, нужно бинты наложить, чтобы не разошлось, только не очень туго. Да, Ник? — девушка посмотрела на меня, собирая в хвост волосы.

— Я не знаю. Не помню, — я замотала головой, чувствуя, что скоро начну бредить и биться в истерике. Казалось, силы на то, чтобы держаться в сознании, уже начали черпаться откуда-то из глубин души, не иначе.

— Ладно, я сделаю, ты лучше свою руку подлечи, — сказала она, беря в руки бинты.

Свою руку? Я о ней и думать забыла. Мои порезы по сравнению с ранами Максима даже на царапины не походили. Смазав их первым, что попалось на глаза, я кое-как замотала руку. Эрика тем временем аккуратно перебинтовывала Макса. Глеб напряженно наблюдал за ее работой.

— Я все равно не смогу полностью залечить такие раны. Слишком мало опыта, — хмуро сообщил он.

— Мы что-нибудь придумаем, — ответила я, убеждая больше себя, чем их. Эрика закончила перебинтовывать и закрыла глаза.

— Я слышу голоса. Много голосов. Даже детский смех. Скрип дверей. Где-то недалеко поселение! — воскликнула девушка, радостно улыбаясь. Надежда спасти Максима из тлеющего уголька превратилась в разгорающееся пламя.

— Нужно пойти к ним! Они не откажут в помощи, я уверена!

— А если это вражеское поселение? — предположил Глеб, на что Эрика возмущенно вздохнула.

— Вечно ты во всем сомневаешься! Нужно надеяться на лучшее. Давайте решать, кто пойдет, а кто останется с Максом.

— Глеб, давай ты останешься, — предложила я. — с Максимом должен быть кто-то, кто сможет защитить его, если что случится.

Себя я хорошим защитником уже не считала.

— А вас одних отправить в деревушку? Вот уж нет. Может, лучше ты? К тому же, ты знаешь, как первую помощь оказывать.

Я посмотрела на Эрику, и та едва заметно кивнула. С губ сорвался бесконечно усталый вздох.

— Ладно, идите. Если что-то случится здесь, я скажу, прислушивайся иногда к ветру. С вами, надеюсь, ничего не случится.

Эрика поднялась с земли.

— Все будет хорошо.

Брат с сестрой, не теряя времени, скрылись среди деревьев. Я огляделась и решила подтащить Максима поближе к ним. Неизвестно, какие еще чудовища могут вылезти из воды. Хотя я также понятия не имела, какую опасность может скрывать и эта чаща.

Усевшись в тени дерева и прислонившись спиной к шершавому стволу, снова посмотрела на командира. Он прерывисто дышал, все еще находясь без сознания. На бинтах показались маленькие пятнышки крови. Не могу представить, как он вынес эту боль. Да, у людей и конечности отрывали, это похуже будет, но все же… Мне остается лишь надеяться, что жизненно важные органы не повреждены и он поправится. Я посмотрела на следы швов, проступающих через бинты. Позвоночник чудом не задет. Я убрала прядь волос Макса, падающую ему на глаза, и отвернулась.

Персиковое солнце уже вышло из зенита и передвинулось к горизонту. Я смотрела на него и запоздало сообразила, что оно не ослепляет глаза. Так непривычно. Оранжевая трава вкусно пахла мелиссой, действуя усыпляюще. Хотелось закрыть глаза и ненадолго прилечь, но я не могла себе этого позволить. Сжав металлическую рукоять старого кухонного ножа, я настороженно оглядывалась по сторонам. Снова поле, только уже оранжевое. Из земли на поверхность открывается злосчастный тоннель с водой, позади нас растут деревья — вот и весь пейзаж. Хотелось достать плеер, чтобы хоть немного успокоиться, но я должна слышать любые шорохи, чтобы в момент опасности суметь защитить нас. Хотя уверенности в себе заметно поубавилось.

Я все сидела, прислушивалась, всматривалась до бесконечности, и это начинало сводить с ума. Ветра не было, листва на деревьях не шуршала, тишина стояла мертвая и пугающая. Казалось, любое мое движение сопровождается оглушительным треском или грохотом. Скоро мне обязательно начнет что-нибудь мерещиться.

Но из начинающейся паранойи меня вывел голос Максима.

— Ника? — прохрипел он, пытаясь поднять голову.

— Не шевелись, — сразу же предупредила я. — Что ты сейчас чувствуешь? Сильно болит? — спросила я и тут же мысленно обругала себя всеми известными словами. Естественно, еще как болит, дура!

— Да терпимо, — сквозь зубы проговорил Макс, делая глубокие вдохи и выдохи. Ну, конечно. Его чуть на куски не разорвали, а ему «терпимо». Но вслух ничего не сказала. — Что там с моей спиной? — поинтересовался Максим так, словно о погоде на завтра спрашивал.

— Эта тварь тебе ее располосовала. Вспорола своими когтями. У тебя останется четыре огромных шрама, — понуро опустив голову, сказала я. Максим попробовал приподняться и еле слышно застонал.

— Что-то я не чувствую, чтобы по мне кровь ручьями бежала, — морщась, заметил он.

— Я зашила раны, а Эрика бинтовала. Порылись в твоей аптечке, ты же не против?

— Зашила? Сама? — удивление в глазах Максима сменилось огромной благодарностью. — Спасибо.

— Это максимум того, что я могу для тебя сделать. Из-за меня же ты пострадал.

— Ну, понеслось, — вздохнул Макс. — Опять считаешь себя виноватой?

— Не опять, а снова.

— Ник, сколько можно. Ты не ви-но-ва-та, — по слогам произнес Максим, думая, что так смысл его слов доберется до меня быстрее. — Ты ведь не могла и от чудища отбиваться, и меня спасать, и все это время управлять водой. Я сам виноват, медленно среагировал. Давай, скажи «я не виню себя», — попросил Макс. Я закатила глаза: он требует от меня невыполнимого. Вместо ответа снова зачем-то спросила:

— Очень больно?

Теперь, насколько это было возможно, картинно закатывал глаза Максим.

— Нет, не очень.

— Ты врешь, — в лоб сказала я.

— Зачем спрашивать тогда, если не веришь? — удивился парень.

— Я хочу, чтобы ты сказал правду.

— Если я скажу «о, эта боль невыносима, словно горячий свинец по спине разливается, она не дает мне дышать, я умираю», тебе станет легче?

— Тогда я с уверенностью смогу сказать, что я виновата, и ты перестанешь просить от меня невозможного, — призналась я. Максим нашел силы едва уловимо улыбнуться.

— Ах, вот оно что! Не дождешься, поняла? Да у меня вообще ничего не болит, я себя отлично чувствую, сейчас только встану, и мы пойдем дальше. Так ты не чувствуешь себя виноватой?

Я усмехнулась и чуть не ткнула его в плечо, вспомнив, что любое прикосновение может причинить ему боль.