Хочу ненавидеть тебя - Любовь Попова

– И ты думаешь я тебе поверю, что нет подвоха? Или ты решила мне отомстить, сняв на камеру мой голый зад?

– Была такая мысль. А еще была связать тебя и изнасиловать…

– Так я ж не против…

– В задницу.

– О…

– Да, или подсунуть тебе наркотики, чтобы ты сгнил в тюрьме.

Она стоит, облокотившись на кухонную столешницу, продолжая перечислять кары, которые она для меня придумывала, не забывая делать довольно обильные глотки из бокала с шампанским.

– А потом я решила, что мстить мелочно, что это удел таких, как ты.

– Таких как я?

– Трусливых мудаков.

Сука. Горло сжимается от гнева невидимой нитью, почти кровь пуская. Вынуждая буквально гореть от ненависти. Иду к Ане, подхожу вплотную. Рука так и тянется к тонкой шее, на которой бьется жилка. Она выпивает остатки напитка и снова смотрит на меня.

– Так зачем же ты позвала трусливого мудака, Самсонова? Поиздеваться, поглумиться, показать какой ты стала стервой? Или взяла на слабо?

– Я позвала тебя потрахаться, но ты всегда можешь уйти. В отличие от тебя, я дверь на ключ не заперла.

Я смотрел на нее сверху вниз, пытаясь понять, что больше хочется сделать, прибить ее или выебать. А она отвернулась так хладнокровно, чтобы снова наполнить бокал шампанским. Точно таким же, какое я купил в тот раз. Не самым дорогим, но чертовски вкусным.

И ответ в моей голове, почему она пьет именно это шампанское решил дилемму.

Все-таки трахаться мне с ней хочется больше, чем убить. Тем более, что член дает о себе знать с момента открытия двери.

Я подхожу ближе, отбираю бутылку и выливаю на голову этой маленькой, хладнокровной стерве. Она всегда была как уголек в сухой листве – нужен лишь небольшой порыв ветра, чтобы полыхнуть и сжечь весь лес.

Шампанское льется по ее халату, делая его почти прозрачным, а Аня часто и шумно дышит.

– Ты больной?! – разворачивается она, дает мне хлёстко пощечину, потом еще одну. А я ставлю бутылку на стол, бедрами прижимая Аню к столешнице. Глаза в глаза и шепот в губы:

– Такой же как и ты, сука.

Новый удар по щеке, а я отвечаю поцелуем. Срываюсь в пропасть, одновременно дергаю полы ее мокрого халата, чувствуя одуряющий запах шампанского, смешанного с неповторимым ароматом ее кожи.

Впиваюсь зверски в ее сладкие губы и тут же чувствую ответ.

Руки рвут в клочья халат, а язык уже внутри рта бьется за право обладания. Руки сжимают плечи, словно живут своей жизнью. Чувствуют лямки, и я на мгновение отрываюсь от губ, чтобы просто посмотреть на то, что скрывал халат.

Комбинация. Черная. Как чулки на фото. И на белой коже все это смотрится столь охуенно, что горло сжимает злость. Он мог видеть это тоже.

– Красиво.

– Я знала, что ты оценишь. Я такое всегда ношу для Кости. Сегодня он не смог приехать, и я позвонила тебе.

Рука сжимается в кулак. Ведь понимаю, что говорит это специально, но все равно перед глазами пелена. Еще бы понять, чего она добивается, чего хочет!

– Надеюсь, ты сможешь хоть немного приблизиться к его уровню.

Я взрослый, сдержанный, но все равно замахиваюсь, чтобы дать ей пощечину, но Аня успевает первая. Врезает мне кулаком в живот и отбегает. Но я броском руки хватаю ее за волосы и тяну к себе. Почти носом к носу прижимаюсь, поднимая ее на цыпочки.

– Вот оно что. Реванш решила взять. Расслабить меня, разозлить и победить.

– Да пошел ты на хуй, Ломоносов! Выметайся! – кричит она, от боли на глазах слезы, а я к себе дуру эту тяну, буквально купаюсь в ее безумии, так похожим на мое собственное.

– Нет, Самсонова, на хуй сейчас пойдешь ты.

Она дергается в сторону, не смотря на боль, но я ее на пол укладываю. Не смотря на сопротивление, легко рву трусы. Но пока копошусь с ширинкой. Она умудряется извернуться. Вот только ее зад с мелькнувшей розовой киской не дает ей и шанса на спасение. Один этот вид сносит все барьеры, которые сдерживали потоки безумия. Я наваливаюсь сверху, ставлю ее раком и одним резким толчком врываюсь в удивительно влажное нутро.

Губами трогаю сладкую, немного липкую кожу плеча, а по факту просто пытаюсь не выдать свои мысли. Потому что я давно не чувствовал себя так охуенно, так, блин не знаю. Словно дома. Словно там, где нужно. В ней. В моей сумасшедшей девочке, которая похоже, и сама не знает, чего хочет по жизни. Зато я знаю, чего она хочет прямо сейчас. Почему стонет на каждый грубый толчок, почему сама бедрами подмахивает. Почему на касание к соскам, влагалище пульсирует сильнее.

Она может врать мне. Может врать себе. Говорить что угодно. Но сейчас я чувствую каждой клеточкой, как она меня ждала. Ждала только меня. Сейчас уже плевать, кто был до, потому что знаю, что после не будет никого. Буду только я и мой член внутри. Снова и снова таранящий узкое, такое горячее нутро. И оргазм уже на подходе, она и сама уже готова кончить, но я не готов расстаться так быстро. Сейчас в этот момент идиллия, и я не могу отказаться от не прямо сейчас.

– Кончаешь? – спрашиваю, шумно выдыхая, а она просто стонет.

– Господи, заткнись. Только не останавливайся.

А я все равно член рывком вытаскиваю, слышу вой неудовольствия, а затем переворачиваю ее и рукой под талию беру.

– Сволочь. Ненавижу! Даже трахнуть нормально не можешь!

Я беру ее за талию, поднимаюсь с ней и несу на диван, кидаю и ноги широко раздвигаю, снимая с себя джинсы. Но смотрю только на нее. На тонкую талию и ниже.