Лучше подавать холодным - Джо Аберкромби

Места, где берёт свои деньги герцог Орсо.

Потом она мельком увидела тощего человека с крючковатым носом, разговаривающего с группой облаченных в меха купцов вместе с конторщиками, располагающимся по его бокам с каждой стороны, под мышками у них счётные книги. Лицо стервятника высветилось в толпе как искра в погребе, и точно также разожгло пожар в ней самой. Мофис. Человек, убить которого она приехала в Вестпорт. И едва ли стоило добавлять, что он выглядел очень похожим на живого.

Кто-то позвал из угла зала, но взор Монзы сосредоточился на цели. Неожиданно заклинило челюсти. Она начала проталкиваться сквозь очереди навстречу банкиру герцога.

— Что ты творишь? — прошипел ей на ухо Трясучка, но она стряхнула его, отталкивая прочь с пути мужчину в высокой шляпе.

— Дайте ему воздуха! — завопил кто-то. Люди оглядывались, бормотали, высовывали шеи, чтоб что-то увидеть, упорядоченные потоки стали распадаться. Монза продолжала идти, всё ближе и ближе. Ближе, чем допускал рассудок. Без понятия, что она сделает когда доберётся до Мофиса. Укусит? Скажет "Привет"? Между ними уже меньше десяти шагов — также близко она была, когда он наблюдал за её умирающим братом.

А затем банкир внезапно дёрнулся. Монза притормозила, осторожно высвобождаясь от толпы. Она увидела как Мофис согнулся пополам, будто бы получил в живот. Закашлялся, и снова — жёстким, рыгающим кашлем. Накренившись, он сделал шаг и прижался к стене. Вокруг двигались люди, по заведению гуляли смущённые шёпотки к которым добавлялись странные возгласы.

— Отойдите!

— Что это?

— Переверните его!

Глаза Мофиса слезились и дрожали, на шее выступили вены. Он вонзил ногти в одного из стоящих рядом служащих, колени подкашивались. Подскочил помощник, поддерживая хозяина, пока тот медленно опускался на пол.

— Сэр? Сэр?

Атмосфера завораживающего зрелища казалось, охватила весь зал, колеблющийся на грани испуга. Монза придвинулась ещё ближе, глядя на одетое в бархат плечо. Глаза Мофиса встретились с её глазами, и они уставились друг на друга. Его лицо напряглось, кожа покраснела, затвердели волокна мышц. Рука, трепеща, протянулась ей навстречу, указывая костлявым пальцем.

— Му, — выдавил он. — Му… Му…

Его глаза закатились и он заплясал, стуча ногами, выгибая спину, безумно дёргаясь на мраморных плитках как вытащенная на берег рыба. Люди около него в ужасе таращили глаза. Один из них согнулся во внезапном приступе кашля. Повсюду в операционном зале кричали.

— На помощь!

— Сюда!

— Кто-нибудь!

— Я сказал, воздуха!

Счетовод шатаясь поднялся из-за стола, с грохотом опрокидывая стул, держа ладони у горла. Сделал несколько нетвёрдых шагов, побагровел лицом, а затем рухнул. Башмак слетел с его брыкающейся ноги. Один из служащих рядом с Мофисом стоял на коленях, силясь вдохнуть воздух. Пронзительно закричала женщина.

— Клянусь мёртвыми… — донёсся голос Трясучки.

Розоватая пена пузырилась и капала из широко раскрытого рта банкира. Его судороги увяли до дрожи. А затем и до ничего. Тело обмякло, невидящие зрачки вытаращились за плечо Монзы на выставленные вдоль стен улыбающиеся бюсты.

Двое мертвы. Осталось пятеро.

— Чума! — завизжал кто-то, и, словно генерал на поле битвы прокричал в атаку, заведение мгновенно погрузилось в хаос толкотни. Монзу чуть не опрокинули, когда один из разговаривавших с Мофисом купцов бросился бежать. Трясучка выступил вперёд и оттолкнул его, распластав на трупе банкира. К ней прижался мужик в перекошенных глазных линзах, вытаращенные глаза ужасно увеличивались на розовом лице. Она инстинктивно стукнула его правой, скривилась, когда изуродованные костяшки задребезжали о его щёку прострелив толчком боли до самого плеча, рубанула каблуком и повалила навзничь.

Никакая чума не разносится быстрее паники, писал Столикус, или уносит больше жизней.

Налёт цивилизованности внезапно слетел как не бывало. Богатеи и снобы превратились в животных. Тех, что оказались на пути толпы раскидали в стороны. Тем что упали не было пощады. Она видела как жирный торговец двинул по лицу хорошо одетую леди, и её, визжащую, прибило к стене, на окровавленном лице скрутился парик. Она видела свернувшегося на полу затоптанного толпой старика. Упал и лопнул несгораемый ящик, просыпались серебрянные монеты, на них не обращали внимания, пинали по полу, колошматили башмаками. Это было безумием разгрома. Надрывные крики и давка, брань и зловоние страха, россыпь тел и сломанной рухляди.

Кто-то толкнул её и она дала сдачи локтем, чувствуя хруст чего-то и капельки крови на щеке. Её поймало в давке как бревно в реке, било, вертело, цепляло и рвало. Смешав со всеми её вынесло сквозь двери наружу, почти что не опуская ногами на землю, народ напирал, толкал, притирался к ней. Её снесло в сторону, стащило со ступенек, нога подвернулась на булыжниках и она ударилась об стену банка.

Она почувствовала, что Трясучка поймал её за локоть и полуповёл-полупонёс её прочь. Пара банковских охранников встали, тщетно пытаясь сдержать поток паники древками алебард. Толпа неожиданно рванулась и Монзу отнесло назад. Сквозь болтающиеся руки она разглядела на земле бьющегося в судорогах человека, отхаркивающего на мостовую розовую пену. Стена напуганных, завороженных лиц дёрнулась и зашевелилась, когда люди начали пробиваться от него подальше.

У Монза кружилась голова, во рту горчило. Трясучка шёл рядом, часто дыша носом и оглядываясь через плего. Они зашли за угол банка и пробрались к разваливающемуся дому — позади стихал сводящий с ума ор. Она увидела Морвеера, стоящего у высокого окна, как наслаждающийся театральным представлением из личной ложи богатый покровитель. Он улыбнулся ей и помахал рукой. Трясучка прорычал что-то на своём языке тяжело толкая тяжёлую дверь, и Монза ввалилась следом. Она выхватила Кальвеса и побежала по ступеням, перескакивая сразу через две, не замечая жжение в коленях.

Когда она добралась туда, Морвеер всё стоял у окна, его помощница скрестив ноги сидела на столе, с чавканьем обгладывая буханку хлеба. — Кажется там, на улице, совершенный раздрай! — Отравитель повернулся в комнату, и его улыбка испарилась как только он увидел лицо Монзы. — Что? Он жив?

— Он мёртв. Мертвы десятки.

Брови Морвеера капельку приподнялись. — Их естественный уклад таков, что книги всегда пребудут в постоянном движении по зданию. Я не мог рисковать, не решит ли Мофис поработать с какой-нибудь другой. На что я никогда не полагаюсь, Дэй?

— На случай. Всегда первым делом убедись. — Дэй оторвала зубами очередной кусок хлеба и бубнила сквозь него. — Поэтому-то мы и отравили их все. Каждую счётную книгу в том заведении.