По ту сторону огня - Василий Головачев

Збанацкий снова активировал линию связи с Министерством.

На этот раз ему ответил суровый мужчина с седым ёжиком волос, в форме официала прокурорского надзора. Збанацкий знал его — это был Иблис Али Ругова, комиссар полиции Европейского Централа.

— Кто вам нужен?

— Не вы, — ответил Збанацкий, уверенный в том, что система скремблинга консорт-линии не позволяет абоненту видеть его таким, какой он есть. — Что с министром?

— Он умер.

— Я знаю, что он умер! От чего он умер?!

Седой пожевал губами, разглядывая собеседника (его изображение в виоме, изменённое скремблером).

— С кем имею честь разговаривать?

— Я его брат Шлёцер.

— Никогда не слышал от министра, что у него есть брат.

— Ну так проверьте! — раздражённо бросил Збанацкий. — Мне позвонили пять минут назад, я провожу совещание…

— Людвиг Казийски застрелился, — сказал наконец седой. — Не могли бы вы…

Збанацкий выключил линию связи. Посидел, глядя перед собой остановившимися глазами. Выругался. Вызвал секретаря:

— Меня не будет до десятого. Переключите решение всех вопросов на первого зама.

После этого он включил тайф.

К началу две тысячи четырехсотого года людям было известно более семидесяти спутников Урана. Сорок из них имели собственные названия, остальные носили номера. Хотя случались и инциденты, когда кто-нибудь из потомков тех, кто в двадцатом и двадцать первом веках увековечивал своё имя, обратившись в автографическую службу. В те времена можно было свободно дать имя спутнику, планете или звезде, заплатив за это небольшую сумму. А поскольку астрономы открывали новые объекты часто и в каталогах хватало звёзд без названий, то к концу двадцать первого века тысячи звёзд вокруг Солнца носили имена: Джон, Эдик, Петя, Саша, Мишель, Нелла, Бен Фаради и другие.

То же самое творилось и с названиями спутников известных планет.

Довольно крупные спутники Урана с размерами от двух с половиной десятков километров до полутора тысяч[9] получили имена действующих лиц пьес Шекспира — Корделия, Офелия, Бианка, Джульетта, Белинда, Просперо и так далее или же были названы первооткрывателями — Лапласом, Гершелем и Койпером — в соответствии с их мировоззрением: Ариэлем, Умбриэлем, Титанией, Мирандой и Обероном. Самым малым небесным телом из них была Миранда, самым большим — Титания.

Свою базу резидент Останавливающих — настоящий, обладающий физическим обликом этого вида «насекомых», — после захвата его первой базы на спутнике Нептуна Тритоне соорудил на Титании, использовав для маскировки заброшенную исследовательскую станцию. И уж потом, спустя несколько месяцев, на базе появился резидент-человек, принявший условия Останавливающего. Им стал Лешек Збанацкий.

Он оборудовал для себя рабочий модуль, не трогая собственно обиталище Хозяина, зону отдыха, отсек управления и ангар для транспорта, всё это — в недрах Титании, под станцией, стоящей на краю древней метеоритной кальдеры. Однако Збанацкий по натуре был эстетом и не смог отказаться от постройки зала визинга — для наблюдения за текучим шаром Урана, его кольцами и за быстро меняющимися ледяными ландшафтами Титании.

Вацек Штыба, легко относившийся к жизни, прошёл хорошую школу спецназа, работая в Министерстве безопасности Польши. Он участвовал в подавлении «оранжевых революций» в собственном государстве и на Ближнем Востоке, уничтожал террористов и с успехом воевал с агентурой Дьявола, когда в Солнечной системе появились сферические хронозеркала.

Сначала Збанацкий хотел запрограммировать его и использовать как носителя информации и собственного телохранителя. Потом передумал. Штыба не интересовался делами начальника, выполнял все его поручения быстро и точно, несмотря на лёгкий характер, и не нуждался в кодировании. Кем на самом деле был Президент Европейского Олимпийского Комитета, как уже говорилось, он не знал. Мало того, Вацек даже не задумывался, зачем президенту ЕОК собственная база на спутнике Урана, лежащем вне интересов земных исследователей.

Збанацкий, находясь в дурном расположении духа, вышел из камеры метро базы (на всех её уровнях поддерживалась сила тяготения на пять процентов ниже земной) и направился в зал визинга. Вид Урана, заполняющего собой чуть ли не половину небосвода, действовал на него успокаивающе.

Штыба, энергично размахивающий руками, доложил ему о состоянии дежурных систем базы, хотел было спросить, куда они переезжают и чем это вызвано, однако глянул на явно не расположенного к общению босса и отстал.

Пропустив Збанацкого с витсом охраны, дверь в зал визинга тихо сгустилась, отгородив зал от коридора.

В коридор вылилась откуда-то волна холода.

И тотчас же кто-то деликатно постучал пальцем по плечу Вацека.

Полковник федеральной службы охраны «ви ай пи», размышляющий, что ему делать дальше, стремительно обернулся.

На него смотрели двое: молодой человек, смутно кого-то напоминающий, с открытым дружелюбным лицом, и высокий, жилистый, строгий мужчина неопределенного возраста с абсолютно голым, костистым, блестящим черепом. Одеты были оба в уники необычного вида, у молодого на плече турель с «глюком», его спутник не вооружен, но очень опасен, судя по его ледяному предупреждающему взгляду.

— Полковник Вацек Штыба, — сказал молодой приятным баритоном. — Служба VIP-охраны Спорткомитета. Так?

— Кто вы? — хрипло выговорил Штыба, понимая, что у него нет ни малейшего шанса взять ситуацию под контроль.

— Мы из службы внутренних расследований, — без выражения проговорил безволосый. — Метро блокировано, ваши люди обезврежены, сопротивляться нет смысла. Сдайте оружие.

Дверь в зал визинга вдруг выдулась пузырем, крякнула как живое существо, налилась «жидким» оранжевым свечением и стекла на пол пузырящейся лужицей.

Все посмотрели на неё: гости — внимательно, Штыба — с открытым ртом.

— Зайдите, — сказал безволосый. — Только не вмешивайтесь. Любое ваше действие будет расценено как попытка помешать представителям власти.

Полковник бросился в зал.

Он увидел замершие друг против друга фигуры: босс, разведя руки в стороны, будто собирался взмахнуть ими как крыльями и взлететь, смотрел на милую девушку в блестящем платьице, открывающем стройные ножки. Она улыбалась. А вокруг них вились струи огня, очерчивая восьмёрку — символ бесконечности!

— Тебе… не справиться… со мной! — проскрежетал Збанацкий. — Я… влияю… на все… процессы… в Системе…

— Ошибаетесь, господин чиновник спорта, — покачала пальчиком девушка. — С этого момента порядок в Солнечной системе будет контролировать боевой робот гиперптеридов.

— Кто… это… такой?

— Я! — весело упёрлась в бока кулаками незнакомка. — Вас это не устраивает?

— Я… вызвал… Хозяина…

— Врёте! — махнула рукой девушка. — Не вызвали. Не решились. Поэтому о вашем провале он не узнает.

— «Огнетушитель» запущен… и скоро будет в Системе…

— Мы его встретим. Однако пора заканчивать приятную беседу. Что вы можете сказать в своё оправдание? Предупреждаю: каждое ваше слово записывается.

— Я… вас… уничтожу!

— Попробуйте.

Збанацкий не сделал ни одного движения, но в стенах зала открылись невидимые до этого момента амбразуры, и помещение перечеркнули свистящие лучи аннигиляторов, породившие цепочки ядерных микровзрывов. Они скрестились на фигуре девушки…

Вацек Штыба опомнился, турель на его плече развернулась, и «универсал» послал в цель веер смертоносных плазменных «пуль».

Костюм Збанацкого отразил очередь, но все-таки два-три прозрачных плазменных язычка коснулись его шеи, и Президент Олимпийского Комитета, схватившись за горло, шатнулся, захрипел, перебрал ногами и завалился на спину. Дёрнулся несколько раз, руки его ослабли, и он затих.

Стрельба прекратилась.

Клубы пламени опали, по залу разбежались дымные струи, свились в спирали у стен.

Лам-ка, принявший облик девушки, с виду не получивший никаких повреждений, развёл руками.

— Прошу прощения, джентльмены, я хотел только…

— Ты ни в чем не виноват, — сказал Артём Ромашин хмуро.

— Не надо было в него стрелять, — недовольно сказал Селим фон Хорст. — Он бы нам ещё пригодился.

— Нелюдь! — выдохнул Штыба. — Если бы я знал раньше…

— Нарубил бы дров.

— Он… служил… Дьяволу!

— Не он один, к сожалению. Лам-ка, дружище, я надеюсь, ты успел выявить его связи?

— На него работают почти полсотни чиновников в высших эшелонах власти. Можем всех их захватить и допросить.

— Это работа для ребят Вани Славина, — качнул головой фон Хорст. — Пусть начинают разматывать этот узел. У нас же свои задачи.

— Поделишься? — поднял бровь Артём.