Когда любовь соперница у смерти - Владимир Колычев

Пол второго этажа находился на уровне моих глаз. Свет в холле не горел, все двери были закрыты, поэтому там было довольно сумрачно. Но Прилепова я видел, глядя на него снизу вверх. Впрочем, великаном он мне совсем не казался.

Он толкнул дверь в комнату, но та была закрыта, и ему пришлось постучаться.

Дверь открылась, и на Прилепова плеснуло светом из комнаты. И тут же послышался недовольный мычащий голос.

– Тебе чего? – спросил Гарик.

– Ты что себе позволяешь? – гневно спросил Давид Юльевич.

– А чего?

– Почему ты Ольгу обидел?

– А ты чего?.. Ты не можешь с ней… Она не моя мама!

– Ольга – всего лишь экономка.

– Надя тоже экономка. Но ты не спал с ней. Надю я люблю… А Ольга плохая. Ты спишь с ней. А так нельзя… Я на тебя очень-очень обиделся…

Я не видел Гарика, но судя по тому, как дрогнул его голос, он вот-вот мог опять расплакаться. И Прилепов-старший размяк от жалости к своему неразумному отпрыску.

– Я тебе сейчас все объясню…

Давид Юльевич зашел в комнату и плотно закрыл за собой дверь. Я не сплетник и не склочник. Я – хуже. Я – мент, взявший на прицел преступника. Плевать я хотел на семейные ценности Прилеповых. Мне нужен был Гарик, и поскольку я не располагал возможностью его взять, то по крайней мере должен был находиться в курсе семейных событий. Поэтому я и подошел к двери, за которой отец объяснялся с сыном.

Впрочем, их слов уже не было. Я слышал только всхлипы и рыдания. Как маленький ребенок, Гарик плакал на груди у отца. Казалось бы, трогательная сцена, взывающая к пониманию и жалости, но я-то знал, что за чудовище заливается горючими слезами.

– А подслушивать нехорошо, – услышал я вдруг за спиной.

В дверях соседней комнаты, у меня в тылу стоял Серега. В руках все тот же неизменный автомат. И расстояние между нами – метров пять-шесть. С такой дистанции мне до него не дотянуться. Впрочем, если бы я даже смог каким-то чудом обезоружить его, все равно попал бы в серьезный переплет. Уж я-то хорошо знал, на что способен Серега в рукопашном бою: едва-едва в свое время совладал с ним.

– Я не подслушиваю, – покачал я головой. – Просто за Давида Юльевича переживаю.

– Чего за него переживать? – недобро осклабился Серега.

– А вдруг на Гарика найдет? Ты же сам знаешь, чем это может закончиться.

– Ну, на родного отца он руку не поднимет, – сказал Серега таким тоном, будто соглашался со мной, что Гарик опасен для общества.

– А на Ольгу?

– А это меня не касается. Мое дело – Гарика охранять.

– Ты его уже охранял. В Черногайске. Ты его искал, а он человека убил.

– А мне того козла не жалко… И все равно – нашел я Гарика. С ним сюда пришел. На катере, по реке. А ты, мент, в пролете.

– Нет, я здесь.

– Если бы в седле, – презрительно скривился Серега. – А так – под хвостом… Не воняет?

– Воняет. От тебя.

– Не знаю, чего Давид Юльевич с тобой цацкается? Давно бы камень на шею и в озеро. Знаешь, какие там раки? В метр длиной. Посмотришь, как они зимуют…

– Только после вас.

– Да со мной-то все в порядке будет. Это наша земля, а ты здесь, извини, лишний. Я думаю, босс это скоро поймет… Ну, чего стоишь? Пошли!

– Куда?

– А я покажу!

Стволом автомата Серега повел в сторону лестницы. Но прежде чем направиться вслед за мной, вынул из кармана рацию, на ходу вызвал своих коллег, которые находились во дворе.

Мы спустились в холл, куда вскоре зашел косолапый громила с глубоким шрамом на щеке, пугающим своей багровостью на фоне белой кожи лица. Если бы не темные волосы и карие глаза, я бы решил, что этот парень альбинос.

Но вместе с ним, правда, с другой стороны появилась и Ольга.

– Что здесь происходит? – строго спросила она, с недовольством глядя на Серегу.

– Так это, гостя нашего в баньку отведем, там у нас подвал хороший, – похабно глянув на нее, развязно ответил тот. – Пусть немного попарится.

– Давид Юльевич распорядился?

– Ну да.

Я мог сказать, что Серега врет, но тогда могло бы показаться, будто я прячусь за женскую спину. А гордость у меня имелась.

Впрочем, от Ольги не укрылась некоторая неуверенность в голосе парня.

– А если я сейчас пойду и спрошу?

– Он там сопли Гарику вытирает, – Серега спесиво ухмыльнулся, но глаза в сторону приниженно отвел. – Там ему не до тебя…

– Не до вас, – сурово поправила его Ольга.

– Ой, да ладно, – неловко отмахнулся он.

– Не ладно! – отрезала она.

И немного подумав, спросила, нужно ей идти к Прилепову или нет.

– Говорю же, не до вас ему… – сдался Серега. И косо глянул на меня. – Этот подслушивал, о чем они там говорят. Ходит тут, шатается, в подвал его надо, не место ему здесь.

– А это Давид Юльевич пусть решает, кому место, а кому нет.

– Ну, потом выпустим, если что… Давай, пошел!

Серега ткнул меня в спину стволом автомата, но Ольга перегородила нам путь к выходу.

– А я сказала, никуда он не пойдет!

– Босс мне потом спасибо скажет.

– А если я ему скажу? – спросила она с таким видом, с каким выкладывают на стол козырную карту. – Ты знаешь, о чем я могу ему сказать.

– Ольга, ну чего вы? Я же как лучше хотел, – смутился парень. – Сами потом жалеть будете, если этот с цепи сорвется.

Он снова ткнул меня стволом автомата, но не для того, чтобы я продолжал путь. Просто хотел сделать мне больно, и это, надо сказать, ему вполне удалось. Дульный компенсатор у автомата острый, и когда он под тяжестью оружия впился в точку под правой лопаткой, мне пришлось сжать губы, чтобы сдержать стон.

– Когда Давид Юльевич скажет, тогда за ним и придешь. А пока попрошу освободить помещение!

– Ну, смотри!

Серега вспылил, но требование женщины исполнил – забрав с собой бледнолицего, вышел во двор.

– Круто вы с ним! – сказал я с поощрительно-признательной улыбкой.

– С ними по-другому нельзя, иначе на голову сядут, – снисходительно и холодно глянула на меня женщина.

– Чем-то вы напугали Серегу, – осторожно заметил я.

– Чем? – хлестко спросила Ольга.

– Что-то вы знаете о нем такое, чего не должен знать Прилепов.

– О чем это вы? – Ни одна черточка не дрогнула на ее лице, но щеки стыдливо зарумянились.

– Ну, женщина вы красивая… – польстил я.

– И что дальше?

– Серега любит красивых женщин. Однажды мы с ним даже подрались. Он приставал к моей девушке, это мне, само собой, не понравилось… Он и к вам, наверное, приставал…

– Ну что вы все время лезете не в свои дела? – окончательно смутилась и раскраснелась женщина.

– Работа у меня такая тараканья, во все щели приходится лезть. Потому что преступники по щелям прячутся.

– Какие преступники? – заламывая руки, нервно вопросила женщина.

– Ольга, давайте не будем делать из меня дурака. И вы сами не будьте дурой. Давид Юльевич знает, что его сын убил, как минимум, трех человек. И вам об этом рассказал… Можете со мной не соглашаться, но я-то знаю, что вы в курсе. И знаете, какая опасность угрожает именно вам. Гарик может зарубить вас!

– Хватит! – предобморочно закатив глаза, потребовала она.

– И Серега хорош. Он у меня на глазах человека убил, причем своего друга… И он, и Гарик – это очень опасные люди. Пока они здесь, вы не сможете жить спокойно.

– Я вас умоляю, оставьте меня в покое!

Ольга обессиленно приложила руку к груди, но это меня не остановило.

– Вы должны мне помочь.

– Я сейчас позову людей, и вас отведут в подвал.

– Что ж, пусть отводят, – кивнул я. – Но тогда вас некому будет защитить…

– Как же вы мне все надоели! – голосом, похожим на стон, протянула женщина и, разочарованно махнув на меня рукой, скрылась в своей комнате.

Но я недолго оставался в одиночестве. Сначала ко мне спустился Давид Юльевич, а потом появился Серега. Он шепнул что-то на ухо своему боссу, и тот, свирепо глянув на меня, распорядился отвести меня в подвал.

Глава 16

Мне приходилось париться в бане. Но чтобы под баней!.. Я изнывал от жары в сырой духоте подвального отсека, потолком и железобетонными стенами отгороженного от внешнего мира. Здесь не было ни окошка, ни вытяжки, воздух поступал только через щель между полом и тяжелой железной дверью, взломать которую не было никакой возможности.

И потолок здесь был таким низким, что порой казалось, будто он не стоит на месте, а с каждой минутой опускается все ниже и ниже. Но смотрел я на него не только поэтому. Лежа на кушетке, я рассматривал чьей-то небрежной рукой вычерченную схему – кривые линии образовывали контуры сооружений, заполняли их помещениями, соединенными меж собой коридорами и проходами. Более того, эти постройки соединялись меж собой жирно выделенными ходами… Видно, я был не первым узником в этом погребе, и кто-то из моих предшественников сходил от безделья с ума, фантазировал, вычерчивая эти несуразные, как мне казалось, замки. У меня и у самого от жары в голове плавились предохранители, и будь чем рисовать, я бы, пожалуй, взялся за такое бестолковое творчество. Хоть какое-то, но занятие. А так мне приходилось рассматривать схемы, мысленно бродить по коридорам, заходить в помещения, непонятно какого назначения. Видно, автор этой отсебятины и сам не знал, что и для чего нужно, иначе бы он ввел какие-то обозначения или хотя бы пронумеровал сооружения и отсеки в них…