Стальной узел - Сергей Иванович Зверев

И он ушел. Маленький, упрямый и очень ненавидящий фашистов. Танкисты смотрели, как идет этот мальчик, поправляя на плече лямку солдатского вещмешка. Грязный, смертельно уставший, мокрый по пояс от болотной жижи. Он снова пошел в поле к подбитым советским танкам, чтобы принести снаряды еще живым, тем, кто сражается и не сдается.

Бочкин не мог помочь Бабенко забраться в танк. Он и сам еле передвигался со своей раненой ногой. Но через нижний люк Семену Михайловичу все же удалось забраться в машину и улечься на брезенте и зимней куртке командира. Он закрыл глаза и сразу уснул. А может, это был обморок, ведь есть же предел у человеческого организма, предел всем силам. «А если он сейчас умер, – подумал Бочкин. И подумал об этом со спокойной горечью. – Тогда и мне недолго уж останется жить. Не смогу я без него. Одному не продержаться. Одному? Лиза?»

Коля снова нашарил разъем и соединил шлемофон с рацией. Он позвал, чувствуя, какой у него слабый голос. И тогда он позвал сильнее, повысил голос: «Лиза, Лиза!»

– Я здесь, родной! – прозвучал тонкий дрожащий голос. Он звенел, как колокольчик, как цветок, на котором покачивается утренняя росинка. Или это просто Коля представил ее слезы. Лиза плакала и пыталась петь:

Бьётся в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза…

Я хочу, чтоб услышала ты,

Как тоскует мой голос живой.

Я хочу, чтоб услышала ты,

Как тоскует мой голос живой.

Коля закрыл глаза и слушал, как поет Лиза, как дрожит ее голос, но девушка мужественно пытается петь. Бабенко открыл глаза и прошептал:

– Певицей будет… знаменитой. После войны…

– Буду, обязательно буду, – отозвалась девушка, услышав голос второго танкиста. – Дорогие, родные, вы только победите, я кем хотите стану, в оперу пойду, петь буду всему миру, вы только живите… Пожалуйста!

И тут Лиза не выдержала, она разрыдалась, не в силах справиться с собой. Ее скулы сводила судорога, слезы лились ручьями, заливая лицо, она просто уткнулась в свои ладони и рыдала в голос. Танкисты молчали. Потом послышался тихий, но очень ясный голос Бабенко:

– Что ж ты нас хоронишь, дочка…

Лиза сразу встрепенулась и подняла глаза, уставившись на радиостанцию, потом быстро-быстро вытерла глаза, глубоко вздохнула и ответила ровным голосом:

– Я не буду плакать, я буду вам петь, товарищи, родные! Пусть песни согревают вас. Дают вам силы сражаться. Все жены, невесты и матери будут петь со мной, лишь бы вы только победили и вернулись!

И Лиза запела. Сильный красивый голос разносился по зданию штаба, и все, кто находился в здании, знали, что это невеста одного из танкистов «Зверобоя» поет по радио для оставшихся в живых. Знали и слушали.

Соколов добрался до места встречи второй засады, когда все шесть танков были на месте. Почти на ходу соскочив с брони на землю, лейтенант достал из планшета карту и развернул ее на крыле ближайшего танка. Командиры машин собрались возле него.

– Значит, так, – Соколов смотрел на карту, размышляя, – продолжаем тактику неожиданных атак и отходов с заманиванием врага на танковые засады. Здесь местность для немцев еще хуже. Рядом болото. Летом оно частично проходимое, но за осень местность раскисла так, что я бы не стал туда соваться даже на «тридцатьчетверке». А тем более на немецких «тиграх». Наши «бетушки» пройдут, только смотрите, чтобы ваши механики-водители не увлеклись. Далеко не забираться. Задача такая…

Выбрав из шести машин две, механики-водители которых были наиболее опытными, он определил их вместе со своим танком на роль «приманки». Строго предупредив, что во время их быстрой атаки сделать нужно не больше двух выстрелов. Двух, но каждый стреляет дважды в одну свою цель. Потом нужно резко уходить с разворотом веером, и никак не скопом, не группой. Он показал на карте направление движения каждого танка.

– Когда я добирался сюда, то обратил внимание на подковообразную опушку леса. Она как западня выглядит со стороны дороги. Но вот здесь заболоченный участок. Мы проскочим на трех машинах, а немцы завязнут. Вот здесь, в самом конце, есть большая дорога, которая уходит в глубь леса, и по ней можно выбраться из массива на три стороны. Немцев нужно заманить на преследование именно сюда. Встанут точно. А вот здесь устроим засаду с помощью остальных танков. За вашими спинами будет просека, легко все уйдете. Смотреть в поле. Когда надо будет уходить, я дам сигнал двойной красной ракетой. Быстро разворачиваетесь и в просеку. Без глупостей! Поняли? Все, тогда занимайте позицию!

Танков у немцев еще много. Хуже всего, если они не купятся на его атаку и продолжат пробиваться к штабу. Или отправят в погоню пять танков, а остальная армада продолжит путь. Нет, не будут они рисковать и разбивать группу. Да и урон от нас пока для них несущественный. Но во второй раз мы им устроим чистилище посерьезнее, усмехнулся Соколов.

Это было рискованно. Но лейтенант считал, что фашистов надо обязательно спровоцировать на преследование. Иначе колонну вражеских танков ему не остановить. Справа от дороги возвышался холмик, почти незаметный глазу. Но этот перепад высот позволял спрятать за ним три танка «БТ». «Семерка» лейтенанта и еще два танка, скрываясь за холмиком, стояли и ждали появления немцев. С дороги, если присмотреться, едва были видны верхушки танковых башен. Алексей сидел в люке и в бинокль наблюдал за местностью. Свернуть немецкой колонне было некуда. Да и не станут они сворачивать, нет здесь для них целей, нет тыловых хозяйств, госпиталей и складов. Немцам нужна такая цель, чтобы нанести одним ударом существенный урон армии. И штаб дивизии вполне для этого подходил. Дивизии, которая занимает один из самых важных участков обороны. Полковник Островерхов был в этом уверен, и Соколов с ним согласен. Лучше всего, если немцы повернут назад и станут прорываться к своим. Но этого скорее всего не произойдет.

Не произошло! Пять «тигров» выползали по шоссе из-за леса, за ними тянулись и тянулись еще танки. Разбрызгивая грязь, выбрасывая гусеницами назад струи черной жижи, бронированные монстры перли по дороге в пятистах метрах от стоявших в засаде трех советских «БТ-7». Нервы Соколова были напряжены до предела, и сейчас он намерен был устроить себе разрядку. Колонна проходила мимо. Соколов подал знак «приготовиться» двум другим танкам. Нужно подождать еще немного, пусть голова колонны войдет в поворот дороги, тогда головные пять «тигров» будут находиться к советским танкам кормой. Пора!