Иллюзионист - Зораида Кордова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вспоминаю принцессу, ставшую частью ледников, изменившуюся, чтобы выжить. Остаётся только надеяться, что, когда мы вернёмся, у нас ещё будет дом.
Глава 15
Быть в открытом море так же удивительно, как и страшно. Каждое тёмное облако заставляет нервничать в ожидании новой бури. А по ночам небо и вода настолько чёрные, что луна напоминает серебряное пламя, освещающее поверхность, и вызывает страх совсем иного рода — страх провалиться в бездну и потерять себя. Но бывают моменты — когда Лео на верхушке мачты смотрит в подзорную трубу, или когда Лейре с Кастианом обсуждают координаты, ориентируясь по небесным светилам, или когда я вношу свою лепту, поддерживая чистоту на палубе и в грузовом отсеке, или когда Кастиан подпевает пошловатым песенкам Лео за ужином, — когда я не могу представить себе другого места, где я хотела бы оказаться.
Дни сменяют друг друга, мы привыкаем к жизни в море. Кастиан и Лейре проводят почти каждое утро за изучением журнала адмирала Ариаса в капитанской каюте. Но путь к Исла-Сомбрас окутан не только мифами мориа. Координаты и мореходные навыки Лейре позволяют определить, что остров находится между королевством Пуэрто-Леонес и её родиной, Эмпирио Лузо, прямо посреди Кастинианского моря.
— Как мориа удалось скрыть целый остров? — спрашивает Лейре на третий день. Она пытается научить меня пользоваться секстантом, но стоит только мне прикоснуться к нему, как я чувствую странную искру магии от крошечных альманов, инкрустированных в металл. Даже мысль о том, чтобы считать с них воспоминания, вызывает у меня головную боль.
— Так же, как им десятилетиями удавалось скрываться от тирана-короля, — отвечаю я и передаю секстант обратно. — Благодаря магии и воле к жизни.
Несмотря на уверенность, с которой держат курс Кастиан и Лейре, я вижу, как их одолевают сомнения. Наступает четвёртый день, а никакого Исла-Сомбрас на горизонте не видно. Одна только вода на много миль вокруг.
После того неловкого момента во время грозы мы с Кастианом ни разу не оставались наедине. Если есть какая-то задача, я выполняю её с Лейре и Лео. И Кастиан делает так же. А когда экипаж состоит всего из четырёх человек, дел всегда выше крыши.
Утром пятого дня Лео внезапно выкрикивает:
— Земля!
Мы все прибегаем к борту палубы. Но Лейре складывает подзорную трубу и поджимает губы в одну жёсткую линию.
— Песчаная отмель.
Кастиан проводит рукой по волосам и вцепляется в натянутый трос.
— Мы уже должны были быть на месте.
— Видишь где-то поблизости сушу? — язвит Лейре. — По всем расчётам, мы должны были увидеть очертания Исла-Сомбрас ещё вчера. Ты когда-нибудь о таком слышала, Рената?
— Об исчезающем острове? — Я покачала головой. — До встречи с Кастианом я была уверена, что Клинок Памяти — всего лишь легенда. Большая часть истории мориа была утрачена.
— Возможно, проблема в журнале, — предполагает Лейре. — Половина его записей — бредни о мужестве и стойкости, которые придаёт мужчинам морской воздух. Всё остальное написано настолько пространно, что едва ли имеет смысл. — Лейре прочищает горло и начинает пародировать старого леонесского аристократа, цитируя слова по памяти: — «Мы следовали за неподвижным ориентиром — звездой Маринера — до тех пор, пока остров не появился, окутанный туманом и лунным светом. И хотя я переживаю за девушку, король доволен. Мы плывём дальше».
Я прикусила губу изнутри.
— Имя девушки хоть раз упоминалось?
— Нет, — отвечает Кастиан.
Я ещё раз проговариваю известные нам факты:
— Король Фернандо плавал к Исла-Сомбрас с экипажем, погибшим во время или сразу после путешествия. По какой-то причине он больше не возвращался за Клинком Памяти, несмотря на то, что секстант был у него. Мы знаем, что острова нет ни на одной карте, но у нас есть координаты.
— Что мы упускаем? — спрашивает Лео.
— Мы ничего не упускаем, — отвечает Кастиан. Наши взгляды встречаются, как будто он не успел отвести глаза. — Мы просто потерялись.
* * *
Пока Лейре и Кастиан выясняют, где они ошиблись, я спускаюсь под палубу, чтобы приготовить обед. Есть что-то успокаивающее в монотонной чистке картошки, даже если время от времени в отражении лезвия мне мерещатся разные лица. Король Фернандо. Мендес. Алессандро. Марго. Дез. Даже Кас.
Лео стучит по деревянной балке. Кожа вокруг его носа обгорела и теперь облазит. Он ничего не говорит, только берёт гречневую кашу и садится рядом со мной.
— В детстве я ненавидел чистить картошку, потому что мама говорила, что у них есть глазки.
— Однажды, когда мой отряд застрял в маленьком городке провинции Тресорос, мы ели картошку на завтрак, обед и ужин. На протяжении нескольких недель. Я потом даже видеть её не могла.
Он кивает в сторону мешков с картошкой.
— Что ж, надеюсь, ты смогла преодолеть свою неприязнь.
Я вытерла лоб и воткнула нож в ту же самую картофелину, которую аккуратно чистила, когда он вошёл.
— Выкладывай, Лео.
— Я не мог не заметить, что вы с Кастианом подозрительно молчаливы после бури. Почти не смотрите друг на друга, хотя я-то вижу, какими долгими взглядами каждый из вас провожает другого, когда думает, что тот не видит. Ты даже предпочла спать с нами в гамаках, хотя он предлагал тебе капитанскую каюту! Чёрт, да я бы сам притворился, что без ума от принца, лишь бы поспать на мягком матрасе…
— Лео, — со стоном протягиваю я, прожевав картофелину. Я не хочу отрицать то, что она сказал. Мы потерялись посреди открытого моря; возможно, сбились с курса из-за непогоды; а дома назревает война. Но прямо сейчас все мои мысли крутятся вокруг Кастиана. Больше всего на свете я хочу поделиться этим с кем-то, а Лео и так знает о моих душевных терзаниях. — Во время бури кое-что произошло.
Лео ухмыляется, будто и так всё знает, но продолжает чистить картошку. И эти звуки каким-то образом меня успокаивают.
— И что же?
— Мы чуть было не поцеловались.
Стоит мне произнести это вслух, как в памяти оживает тот момент. Живот сжимается от ощущения, будто я парю в воздухе над волнами.
— Это случилось впервые? — спрашивает Лео.
— Нет. — У меня горят щёки и шея, когда я вспоминаю, как он рубил дрова на заднем дворе дома доньи Саграды, как он, чуть ли не рыча, целовал меня в ответ. Я коснулась основания своей
