Следы на воде - Владислав Вишневский

Почему боцман не рассказал о своей находке, он и сам ответить не мог. Осторожность, наверное, или интуиция помешали. Понятно было одно: вопросов у Сергея Витальича не меньше стало, но одно вырисовывалось точно: Павел сам утопил ялик. Да! Или тот, кто сначала взорвал яхту, убил Павла, утопил лодку и… Что именно потом, боцман не решался себе произнести. В животе холодело. Враг какой-то, получался. Диверсант. Пловец-убийца. Витальич знал, своей не предсказуемостью это страшно. Очень страшно! Ещё эта торпеда, или кто там она. Не понимал. Пока не понимал. Думал.

29

Два дня в Лондоне Хельма с Яцеком прожили как настоящие туристы. Точнее — двое суток. Рано вставали, завтракали в баре — «ваша овсянка, господа, тостеры и кофе», и выходили на улицу. Когда пешком, когда на двухэтажном даблдекере, доезжали до центра города и долго бродили, нацеливаясь фотоаппаратом на уникальные памятники старинного зодчества в стиле, например, английского барокко начала XVII века, разглядывали Букингемский дворец, построенный в викторианском стиле, прошлись по Трафальгарской площади, побывали в знаменитом Гайд-парке, послушали одного оратора, потом перешли к другой группе, к третьей… Прогулялись по знаменитому району Сохо, по Пикадилли, посидели у памятника Эрросу. Фотографировались. Второй завтрак проводили или в кафе Pret a Manger, либо в других таких, сети здорового питания. Не пропустили и дешёвые пабы «Типографский ученик», «Гадкий утёнок», в которых как и 200, и 300 лет назад англичане варили свой знаменитый сидр. Старательно и с интересом, как и подобает туристам, знакомились с картой Лондона, с историческим путеводителем по Великобритании. Удивляясь и восхищаясь историческим делением Соединённого Королевства и Северной Ирландии на графства, метрополитенские графства, районы и округа. Порой сидели под зонтиком какого-нибудь уличного кафе, кормили голубей, слушали голос Биг-Бена на часовой башне Парламента. Фотографировались. Хельма просила запечатлеть её то на одном памятном фоне, с шотландцем, например в национальном костюме и волынкой в руках, то на другом… На людях она его называла милый, а он, соответственно — милая. Они ведь супруги.

В этом качестве Яцеку особенно нравилось быть ночью — в постели. Хельма не возражала. Потому что Яцек — на правах старшего в группе — сразу же всё поставил на свои места. Выключив в первую ночь свет в спальной комнате, шёпотом заявил ей на ухо, что все номера здесь прослушиваются, и если она будет манкировать супружескими обязанностями, это сразу станет известно не только обслуживающему персоналу но и сама понимаешь кому — что повлечёт за собой неминуемый и мгновенный провал операцию. Что, конечно же, недопустимо. Хельма понимала «детские» уловки напарника, да, конечно, но «играла» легенду старательно. Даже кричала в постели. И совсем не театрально, восхищался Яцек, вполне искренне. Его не обманешь. Так же кричала одна его прежняя, в молодости, пассия, московская студентка, в последствии — хороший секретный сотрудник эээ… не важно чего, с одним лишь отличием, Хельма стонала с восклицаниями на немецком языке: «О, майн Готт!» «О, майн либен…» «Оу, оу…» Это ещё больше заводило и умиляло Яцека, говоря, с одной стороны о его высоких мужских показателях, с другой стороны — высоком женском потенциале и мастерстве напарницы. Ночная смена обслуживающего персонала гостиницы с интересом прислушивалась к вполне понятным стонам за дверью номера. Вот это да! Молодцы, австрияки. Как молодожёны просто. Создавалось впечатление, что они для того только сюда и приехали, чтобы не спать, кричать, стонать и восхищаться ночами друг другом. Тем не менее, ровно в 8 часов по лондонскому времени Хельма — умытая и причёсанная, с утренним лёгким макияжем, будила Яцека, шепча так же на ухо: если они не будут изображать собой туристов, их не поймут, могут раскусить, что повлечёт за собой провал задания. И только он, Яцек, он один будет в этом виноват. Она, например, своё дело делает. Яцек с пониманием поднимался. Практически и не спали. Совмещали физику с лирикой. Отрывались, неожиданно представившейся возможностью.

На утро третьего дня недремлющий BlekBerri сообщил неприятную весть, что «письмо» улетело в город Болонью, они должны непременно туда поспешить, иначе юбилейный вечер их бабушки пройдёт без них. Пришлось быстро-быстро собраться.

Вновь ощутив на ногах горнолыжные ботинки, под ними карвинговые лыжи, а под всем этим — и впереди — крутой, идеально выглаженный широкий снежный склон, Мелена, коротко глянув на небо, видит ли её небесная заступница, защитит — ли, поправив солнцезащитные очки, как и раньше, почувствовала очередной прилив сил, задора и озорства, с улыбкой, предвкушая наплывающий адреналин, сильно оттолкнулась палками, и… В лицо мгновенно ударил упругий ветер. Присев и пружиня коленями, Мелена красиво, в агрессивном стиле, короткими резаными дугами понеслась вниз по склону. Видела только снежную трассу и Фила, бесстрашно, размахивая руками, «чайником» скользившего вниз. Но всё это недолго.

Неожиданно почувствовав тупой удар сбоку, вместе с ещё каким-то горе-лыжником, Мелена слетела с трассы, упала, создав что-то подобное снежному и человеческому кому с разлетающимися в разные стороны лыжными деталями, теряя обороты, кубарем валилась вниз.

— Мама мия! — интуитивно сгруппировавшись, на сколько это было возможно, теряя в снежном вихре ориентацию, испуганно вскричала она, услышав в снежном коме в ответ такое же растерянное, но на немецком языке: Майн Готт! Майн Готт!

Мелена поняла, она с кем-то столкнулась. Такое случается. Небесная заступница похоже отлучилась на минутку, не углядела Меленин манёвр.

Закончив непредсказуемое количество кувырков и кульбитов, почти в обнимку сидя с незнакомой женщиной, обе с ног до головы в снегу, Мелена неожиданно рассмеялась. И оттого, что так неудачно прокатилась, но больше оттого, что её бесстрашный Фил — впереди — подпрыгнув вдруг на какой-то кочке, не удержался, одна лыжа на трассе, вторая вместе с ногой комично взлетела вверх, он сам, нелепо взмахнув руками, как подкошенный, боком свалился на снег, упал, и его, в снежной пыли вращая, так же снесло с трассы. Наверное ушибся, бедненький, подумала Мелена, собираясь подняться. Сама она не ушиблась, ей наоборот, смешно было.

Так же весело смеялось и солнце, наблюдая за лыжниками на горном склоне там, внизу. Долго женщинам сидеть и не пришлось. К упавшим лыжницам тотчас подъехал мужчина, высокий, спортивный, хорошо экипированный, протянул обеим руки.

— Извините, я помогу. Вы не сильно ушиблись? — С тревогой спросил он одну на английском языке, другую на немецком: «Хельма, дорогая, ты как?»

Мелена поняла, так звали виновницу её неудачного спуска.

— А вы, леди, у вас есть страховка? Не повредили чего-нибудь? Извините, моя жена плохо ещё стоит на лыжах. Как вы? — мужчина участливо заглядывал в глаза, под руку приподнимая Мелену. Говорил он на нетвёрдом английском.

Виновница лыжной драмы Хелена, тоже смеясь, правда ещё на четвереньках, смешно ползала, отталкиваясь свободным от отлетевшей лыжины ботинком, стараясь подняться.

— Отстегните от лыжи второй ботинок, — подсказала Мелена на немецком языке. — Так ногу можно повредить.

— Ха-ха-ха… Я так неудачно… — почти до икоты развеселившись, смеялась виновница, отвечая по-немецки. — Меня так — раз… Вы меня извините. Я плохо ещё… А они как понесли, я и… Извините! Яцек, помоги девушке встать, и лыжину мою… Где она?

Искать её не пришлось.

Её уже нёс Фил. Сбросив свои лыжи, он бегом поднимался по склону вверх, попутно прихватив несущуюся вниз лыжину.

— Ф-фу, — подбежав, выдохнул запыхавшийся Фил. Говорил он на английском. — С тобой ничего не случилось? — Спросил он, оглядывая Мелену. — Что произошло?

— Ничего особенного, Фил. Мы просто столкнулись. — Весело пояснила Мелена, и представила себя и своего друга на немецком языке. — Вы из Германии, да, немцы? Я — Мелена, а это — Фил. Он англичанин, а я итальянка.

— О, Рим, Милан! — восхитился Яцек. — Мы были у вас. Знаем.

— Нет, я из Сан-Ремо, это севернее.

— А, да-да! Я программист, с географией не очень. — стушевался Яцек, у него роль такая была. Программист и всё. В остальном — ни бум-бум! — на то жена есть.

— А мы из Зальцбурга, — на помощь супругу пришла Хельма. — Это в Верхней Австрии. Хотя, Германия моя Родина. — Не без гордости заметил она. — Мой муж — Яцек, а я Хельма, домохозяйка — Демонстрируя хороший тон, даже присела в коротком книксене. — Извините, что так получилось. Прервали ваш отдых. Мы пойдём. Пошли, Яцек. — Обратилась она к мужу.

— Да, не будем мешать. — Сказал он. — Извините.

Но Мелена решительно запротестовала.

— Нет, нет, что вы! Вы нам совсем не мешаете, — заявила она. — И вообще, Фил, дорогой, я что-то устала. Давайте вместе с нашими новыми друзьями посидим в баре, а? Отметим наше знакомство. Как вы смотрите?