Следы на воде - Владислав Вишневский

А если и друг твой тоже влюблён, это вообще, полный улёт. И говорить есть о чём… А можно и не говорить, а только вздыхать, грезя и мечтая. Другое удивительным было: как они раньше этих девочек не увидели и не разглядели. В одной ведь школе учились, одними коридорами бегали, в одной столовке булочками кидались (мальчишки, естественно), на одних линейках выговоры-речи учителей слушали, вместе наверное и территорию школы убирали. А Наташу со Светой не видели. Прятались они, наверное.

— Чиж, а ты помнишь сказку про серую шейку?

— Что? Ты о чём?

— Ну, я о том, почему я раньше не разглядел Светланку. Светку. Цветочек.

— А, ты в этом смысле. Нет, твоя Светланка не серая шейка, она…

— Она, конечно. Это я образно.

— Да… А у Наталки оказывается такие глаза, такие… Представляешь?

— Представляю…

— Я обязательно на неё женюсь.

— Ты?

— Да, на ней. Потому что лучше её никого нет… Просто быть не может. Ты знаешь, она же младше меня, обе они, на два класса, а такая серьёзная, такая порой строгая… Я никого так не слушался, как её. Представляешь? Умная такая, она отличница, как начнёт что-нибудь рассказывать — заслушаешься. Как энциклопедию почитаешь. Нет-нет, энциклопедия — это не интересно. Как в театре побываешь.

— Нет, театр мне не нравится, там не живое всё, надрывное. — Кисло кривится Серёга.

— Да я не про тот театр говорю, я про тот, который слышу, когда она говорит.

— А! У меня так же! Я с моей Светланкой глупым пацаном себя чувствую, как дошкольник. Прыгать хочу, скакать. Как придурок. Придурок я, да, придурок?

— Н-н-нет, конечно! У меня так же. У них природа другая. Женщины. Они… они… матери по природе. Знаешь же. От них вся природа человеческая пошла. И от нас тоже.

— Ага! Такие маленькие ещё… Молодые, в смысле, а…

— Согласен. Представляешь, я заметил, и мне совсем не странно, наоборот, я серьёзно — скажи она мне — умри! — я умру! Скажи она — лети — полечу. Смешно, да?

— Ты что, нет, конечно. Я тебе хотел сказать, что и у меня так же, только… Ты только не обижайся, Валька. Ты — это ты! Навечно. А она… Она очень мне нужна. Навсегда! Я без Светы жить не могу. Это серьёзно! Ты не обиделся, не обижаешься?

— Ну нет, конечно. У меня так же. Ты для меня всё. А она…

— Ты ей уже сказал?

— Нет. Я боюсь!

— И я тоже. Вдруг… она… другого кого… полюбит, а?

— Ты что, Серёга, друг, да таких ребят как ты, во всём городе нет, ни в школе, ни во дворе. А как ты с точки мяч в кольцо бросаешь? Десять из десяти! Ты лучший. Я знаю. И она знает. Знает-знает. Это же видно!

— А я всё равно боюсь.

— Я сам боюсь…

33

В Лондоне утро уже наступило.

Над проливом Ла-Манш светило восходящее солнце, чистое-чистое и яркое, а над островом зависла плотная облачная шапка. Как своеобразный нахмурившийся рубеж, окантовка. Пряча под собой береговую линию изрезанную многочисленными заливами, речными эстуариями, и прочим… Но шапка плотным «валиком» зависла только над побережьем, при подлёте. Дальше пошли воздушные прогалины, открывая омытую солнцем, просыпающуюся величественную своей необычной красотой страну.

Натовский тяжёлый военно-транспортный самолёт, до отказа заполненный тёмно-зелёными армейскими ящиками, тормозя двигателями и закрылками, вдавил Фила в жёсткое боковое сиденье, мягко затем приземлился на базе военного аэродрома, расположенного близ столицы Великобритании. Кроме военнослужащих и грузовиков, под крылом Фила уже ждала легковая машина с тонированными стёклами. Фил пересел в неё…

Водитель и человек в штатском, вопросов Филу не задавали, только приветливо кивнули головами. Поехали.

— Ну что, сынок, отдохнул? — как всегда дымя сигарой, с весёлой усмешкой поинтересовался сэр Сандерс, при виде благополучно вернувшегося с задания спецсотрудника в своём кабинете на Воксхолл Бридж роуд. — Извини.

— Вполне. — Серьёзно ответил тот, и поморщился от едкого дыма.

— Не обижайся, — не поверил шеф, поднимаясь из-за рабочего стола. — Времени, сынок, нет. Работу нужно одну маленькую сделать. Потом и отдохнёшь. Обещаю! — Сэр Сандерс даже клятвенно руку, и сигарой в ней, к небу поднял. — Веришь?

— Верю, сэр. Я готов.

— Ну и отлично. Тогда давай прокатимся, — неожиданно игриво предложил он. — Что-то в горле пересохло. Выпьем по… чашечке… Кока-Колы! Ха-ха!..

Но ни в один ресторан, ни в одно кафе они не поехали. Водитель шефа, покружив по центру города, вывел лимузин на Оксфорд стрит, свернул на Бейкер стрит, проехал по ней, обогнул Регент парк, и понёсся на Северо-запад…

Фил не спрашивал. Шеф не пояснял, молча курил сигару. Полуприкрыв глаза, слушая из стереодинамиков автомагнитолы классические фортепианные пассажи, направлял дым в систему очистки воздуха в салоне. Наконец машина свернула с широкой автострады на неприметную улочку, потом и в проулок… Остановилась возле ворот неприметного коттеджа. Ворота тотчас послушно открылись. Сэр Сандерс, глянув на Фила, выразительно шевельнул бровями, приехали.

Дверь сэр Сандерс открыл своим ключом. В доме никого не было.

— Наша собственность. Негласная естественно. — Пояснил шеф, указывая на хорошо обставленное, но безлюдное пространство. Одна из многих, понял Фил, оглядывая гостиную комнату. Шеф угадал мысли Фила, махнул рукой. — Здесь не опасаясь можно говорить. Сейчас столько служб любопытных развелось, столько техники всякой, столько завербованных стукачей. Не знаешь, где и кашлянуть спокойно можно. Здесь можно. Присаживайся, сынок, пока вдвоём поговорим. Тебе чего-нибудь налить… скотч, тоник, воду?

— Ничего не надо, воду если только.

— Воду, так воду. А я виски чуть-чуть…

Развалившись на диване, шеф некоторое время молча потягивал виски, наблюдая, как в камине разгораются угли.

— Понимаешь, сынок, — начал он. В голосе слышались извинительные нотки. — Тут мы с нашими умными головами очень интересное дело для тебя придумали, но очень серьёзное. Потому и пришлось уединиться. Чтобы ни одно ухо, ни одна душа не узнала о чём мы с тобой говорить будем. Кстати, ты можешь и отказаться. Я в обиде не буду. Дело действительно сложное. Но…

— Пожалуйста, дальше, шеф, — потребовал Фил. — Без церемоний. Я готов.

— Угу-угу… — сэр Сандер качнул головой, пыхнул дымом. — Так вот. Не скрою, на это нас натолкнуло предложение некоего… — шеф замялся, потом махнул небрежно рукой. — Неважно кого, важно своими возможными последствиями, и для Соединённого Королевства и для Европы и для всего Мира. Да-да, именно так.

Фил слушал, спокойно смотрел в глаза шефу. Тот отвёл взгляд.

— Напомню, ты, сынок, можешь и отказаться, но… — предупреждая реакцию разведчика, шеф поднял указательный палец. — Не торопись. Выслушай, обдумай… Хотя, признаюсь, времени у нас очень мало.

— Говорите, шеф. Я слушаю.

— В стране наших стратегических интересов…

— Вы про Россию, говорите, шеф?

— Сейчас именно о ней. Так вот, не вдаваясь в нюансы политической кухни, социальных брожений и неприятия создавшихся условий жизни в России: одним нужно всем владеть, другим всё отобрать и поделить, третьим выйти из состава так называемого содружества, страна с приходом нового президента подходит к выборам нового курса. Подчеркиваю, нового!

— Я полагал, прежний сохранится.

— Да, там есть такие желания. — Сэр Сандерс небрежно отмахнулся. — И мы поддерживаем их. В принципе, хороший противник, это известный противник. Аксиома. Но могут быть и другие планы. И это нам не нравятся. И не только нам. Есть люди, и не просто люди, а объединения очень богатых, очень состоятельных людей, которые готовы дать очень большие деньги, чтобы этот процесс в России поставить под свой — свой, наш, не важно — но контроль. Деньги для этого предлагают огромные. Кстати, — шеф, глядя на Фила, сделал многозначительную паузу. — Мы подсчитали, сынок, стоимость твоих алмазов, выражается суммой в пару сотен с шестью нулями фунтов стерлингов. После огранки, естественно. Весомая цифра. А здесь предлагается финансирование гораздо серьёзнее, Фил. На много больше. Представляешь? Такова цена вопроса. На самом деле — это цена риска, мальчик. Твоего риска.

— Вы меня заинтриговали, шеф. Не деньгами, конечно, они — понятное дело, а существом. Что я должен сделать? В чём моя работа? Метро взорвать, Кремль, Думу, президента, что?

— Нет-нет, не торопись. Я скажу. Потому что уверен в тебе. Главное в другом. Задание может быть дорогой в один конец. Понимаешь? В одну сторону.

— Понимаю, — ответил Фил. — У меня каждый раз дорога в одну строну, но я возвращаюсь. Так было, и, надеюсь, так будет.

— И я на это рассчитываю, сынок. Очень рассчитываю. Но, извини, если что, помочь не смогу. Возможно адвокаты не понадобятся.