Следы на воде - Владислав Вишневский

— Вы меня заинтриговали, шеф. Не деньгами, конечно, они — понятное дело, а существом. Что я должен сделать? В чём моя работа? Метро взорвать, Кремль, Думу, президента, что?

— Нет-нет, не торопись. Я скажу. Потому что уверен в тебе. Главное в другом. Задание может быть дорогой в один конец. Понимаешь? В одну сторону.

— Понимаю, — ответил Фил. — У меня каждый раз дорога в одну строну, но я возвращаюсь. Так было, и, надеюсь, так будет.

— И я на это рассчитываю, сынок. Очень рассчитываю. Но, извини, если что, помочь не смогу. Возможно адвокаты не понадобятся.

— Шеф…

— Рассказываю! Помешать выборам следующего президента в России мы, пожалуй, не сможем. Силёнок у нас не хватит. Даже консолидированных. Потому что есть в жизни процессы, сынок, которым помешать трудно, но, уверяю тебя, возможно. Возможно-возможно, Фил. Можешь поверить. И наш Директор, он человек умный, влиятельный, и всё такое, большой специалист и политтехнолог, ухо держит востро. Я знаю, он уже провёл консультации по этому вопросу с нашими партнёрами по альянсу, финансовое мировое лобби категорически не хотят давать на это деньги, возражают. По-крайней мере пока возражают. Потому что по самые уши увязли в совместном бизнесе с ними, с русскими. Во многих проектах уже участвуют. Финансы, нефть, газ, и прочее. На самом деле, я думаю, все ждут, когда Россия лопнет от своих амбиций стать первой страной мира. Умно подсовывают им разные приманки. А те и рады: финансами трясут, вкладывая в чужую для них финансовую систему, непрерывно при этом кредитуются, скупают наши старые нефтеперерабатывающие заводы, топливозаправочные станции и прочие отжившие технологии. Включая автосборочные линии. Через несколько лет мы перейдём на новый вид топлива, на совершенно другие технологии, русские останутся с носом. Они вовремя подчищают наши хвосты. Как с японскими старыми машинами. Ха-ха! Потом мы им всё это обрубим. Как вредные для всемирной экологии и прочее. Запретим въезд в Европу и т. п. Они захлебнутся в своих нечистотах. А мы их ещё и на штрафы посадим за нарушение мирового экологического соглашения. Ха-ха. Короче, пускай пока включаются в гонку. Диаметр колеса, да и скорость вращения, в наших руках Это хорошо. Это мне нравится. Да и не нужно раньше времени будить спящего медведя, а вот встряхнуть среду так называемого единства в России, мы с тобой можем и должны. Встряхнуть! Целью твоей работы — получается — извини — террор. Но не простой, а политический. Эффектное по нынешним временам дело. Отличный рычаг.

— Чтобы перевернуть мир? — без улыбки пошутил Фил.

— Молодец, Фил! Наличие юмора в тебе мне очень нравится. И так можно сказать. Понимаешь, сынок, у нас достаточное количество подготовленных досье на всех лидеров России, да и просто тех, кто так или иначе пересекал границу. На всех, без исключения. И тех, кто уже на олимпе, кто только стремится взобраться, на тех, кого скинули, и тех, кого забыли. Это азы нашей работы. Ты знаешь это, знаком. Скажу больше. У нас есть все данные и на друзей, и на членов их семей. Досье постоянно пополняются. Многие из них даже помогли нам: разместили своих драгоценных родственников, друзей, любовниц и просто знакомых на нашей территории. Ха-ха, Фил! Да, как ни странно это может звучать. Ты и это, конечно, знаешь. Я вот часто слышу: русская душа — загадочная душа. Ха, Фил! Глупая — да! Жадная — безусловно. Амбициозная — конечно. Но — глупая в первую очередь. Какой же дурак, извини меня, будет… как это у русских… а, вспомнил, плевать в колодец, когда постоянно сам же из него воду потребляешь, а? Не глупо ли? Глупо! Одним словом, мы возьмём этого медведя прямо в его берлоге. А те, которые здесь, вместе с их недвижимостью, финансами и прочим, заложниками у нас будут. Ну как тебе? Мы подготовились.

— Трудно будет. Они на собственную охрану денег не жалеют.

— Да, мой мальчик, но там они скорее всего самих себя боятся. На этом идеология охраны и строится. Нам это на руку.

— Я надеюсь, вы не ошибаетесь, сэр!

— Ну если и ошибёмся… Резонанс всё равно сильным будет. Мировое сообщество качнёт, сильно качнёт, если не взорвёт. По-крайней мере, дело будет сделано, и деньги мы свои получим. Большие деньги. Очень большие! Как в договорном матче, Фил. В выигрыше всегда оказывается тот, кто заказывает результат. Для нас с тобой, Фил, любой результат — выигрышный результат.

— Так что мне там нужно сделать: убить, выкрасть?

— В точку, Фил. Умница. Ты угадал. В этом и есть предложение нашего заказчика. Но — он этого не знает — мы его доработали.

— То есть? Извините, шеф, я могу знать?

— Конечно-конечно, мой мальчик. В общих чертах, естественно. Наши заказчики предложили провести серию обычных терактов с акцентами на политических деятелей. Это, по их мнению, создаст прецедент передела собственности на волне народного гнева, изменение конституции страны, протестных насильственных фактов. Хорошее дело. Нормальное. Но мои головастики развили эту идею, придумали нечто более важное.

— Интересно.

— Да, очень. Понимаешь, сынок, взорвать любую систему можно. Любую! Политическую, механическую, электронную, личностную… Лю-бую! С какой бы степенью защищённости она не была. У нашей службы, например, желание к этому всегда было, есть и, надеюсь, будет. Да и у других — я знаю — тоже. Потому мы часто и кооперируемся, координируем свои действия. Эффект от этого обычно получается колоссальный. Именно на это и рассчитывает наш заказчик. Проблема в другом! Не всегда ясно, успеем ли вмешаться в перераспределение политических и финансовых сил, куда и к кому качнёт тот или иной новый президент, правительство. А вот если возмутится народ, если он на нашей стороне будет, тогда…

— Извините, шеф, как это наш… Как при русских царях было? Женить президента или замуж выдать за…

— Нет, ковбой. Ты сошёл с тропы, не та дорога под ногами. Нет, дорогой, конечно. В наше время такое и невозможно. Знаешь же, наверное, что в Джорджии происходит? Не принимает страна «чужого» президента. Американцы здесь просчитались. Это сразу понятно было. Но в одном они были правы. В одном: женой у него, советчицей, является как известно американка. И на кого она работает тоже понятно. Тут ЦРУ всё правильно сделало. И НАТО свои «точки» где надо застолбило. Подставили острый угол под брюхо русским. А всё почему? А потому… Как это у них говорят: куда шея повернёт, туда и конь пойдёт.

— Тогда, я кем в этой связке буду?

— Ты… — Шеф на минуту задумался, раскурил потухшую сигару, выдохнул струю дыма, внимательно взглянул на Фила, серьёзно ответил. — В данном случае — я полагаю — всем.

Фил и глазом не моргнул.

— Сэр, в любом случае я согласен, — ответил он. — Хоть членом, хоть копытами, лишь бы задание выполнить.

— Вот и спасибо, сынок. Я в тебе не ошибся. Ты, я понимаю, согласен?

— На все сто!

— Окей! Тогда… — сэр Сандерс посмотрел на свои наручные часы. — Ещё немного подождём. Если я не позвонил, не отменил, значит сейчас сюда подъедет один умный головастик, он растолкует детали твоего задания и всё прочее. Хорошо?

— Хорошо, сэр, я готов.

— Ещё воды?

— С содовой, и со льдом!

— Окей!

34

Опуская ненужные в данном временном отрезке любовные переживания обоих рекрутов (кто эти чувства не испытал!), проблемы их выздоровления (кто хоть раз не болел!), как и проблемы Артака тоже. Скажем определённо. И недели не прошло, рекруты благополучно выздоровели, естественно выписались. Вспомнили о немецких шинелях, вернее наткнулись дома у Серёги на них, отвезли реквизит в тот Дом культуры. Киногруппа на перерыве как раз была. Ребята извинились.

— А, вот и наши немцы, — жуя бутерброд, воскликнул режиссёр, указывая на ребят рукой с большой кружкой в ней. — А говорили не придут. Надо было поспорить на сотню баксов. Выиграл бы. — И отвернулся.

Ничего больше режиссёра в них не интересовало. Несмотря даже на то, что их было не двое, а трое. Артак же ещё был.

Зато Артака всё интересовало. Он осторожно подошёл к креслу режиссёра, как в зоопарке к клетке, глянул на лохматого режиссёра сбоку, заглянул на его «пульт», где лежала масса исписанных листов, указал на них рукой.

— У вас хорошее кино получится, если вы и меня в кино покажете. В этой, в как её…

— В массовке! — В радостном регистре подсказала директор по кастингу. Попутно с бутербродом, она авторучкой что-то чиркала в тетрадке.

— Нет, конечно, в главное роли. — Серьёзно ответил Артак. Он всегда серьёзный был, серьёзно и пояснил. — У меня профиль выразительный. Видите. Как у Армена Джигарханяна.

Киношники перестали жевать бутерброды, с разной степенью интереса посмотрели на него, дружно рассмеялись.

— Да вы посмотрите, — призывая и рекрутов в свидетели, обиделся на режиссёра Артак, повернулся боком. — И бабушка так считает. Смотрите.