1941. Война в воздухе. Горькие уроки - Хазанов Дмитрий

Верту вторит В.Н. Гнеденко, один из руководителей штаба МП ВО. Проезжая в районе Красной Пресни, он наблюдал, как с немецкого самолета были сброшены зажигательные бомбы. «Прямо перед моей машиной из подворотни выскочила группа ребят. Рассыпавшись по мостовой, как воробьи, они хватали зажигательные бомбы за оперение, ударяли их о мостовую, чтобы отшибить горящую часть, и оставляли их догорать посреди улицы»

Все-таки масштабы бедствий, нанесенных в ту ночь столице, оказались существенно большими, чем сказано в официальной информации периода войны. В книге А.М. Самсонова указывается, что в городе возникло около 1900 загораний. Наиболее крупные пожары были в районах Красной Пресни и на Белорусском вокзале: здесь горели и взрывались цистерны с горючим и вагоны со снарядами. Несколько кварталов вдоль Хорошевского шоссе превратились в сплошное пожарище. С четной стороны полыхали деревянные бараки и магазины. По другую сторону шоссе, вдоль подъездных путей Белорусской железной дороги, горели склады. По воспоминаниям председателя Моссовета В.П. Пронина, несколько сотен зажигательных бомб и 15 фугасок попали на территорию Кремля и, спасая его от разрушения и пожара, погибли воины гарнизона

Вскоре после возвращения немецких самолетов начальник фотолаборатории 2-го авиакорпуса доложил генералу Б. Лерцеру (В. Loerzer), в частности, что атака символа большевистской власти окончилась неудачно. С этим не согласился командир авиагруппы II/KG55 подполковник Э. Кюль (Е. Kuhl), который уверял, что, «контролируя работу экипажей, он снизился до высоты 1500 м и находился там, пока не начало светать», «с территории Кремля стреляли только «Rote Maus» – «Красные мыши» (так немцы называли четырехствольные зенитные пулеметные установки. – Прим. авт.) и что «груз сброшен точно на Кремль»

Кюль во многом прав. Оказалось, что во время первого налета прикрытие центра города зенитной артиллерией было недостаточным. В соответствии с принятым у артиллеристов «графиком плотности огня зенитной артиллерии» наивысшая насыщенность, примерно 130-160 разрывов на 1 км пути бомбардировщика, создавалась в 15 км от Кремля. Над центром же эта величина равнялась 80 разрывам. (Советское командование быстро устранило недочет и за счет резервов и перегруппировки зениток добилось повышения плотности огня на наиболее угрожаемых направлениях: до 150-220 разрывов, а над центром – 240 разрывов.) Но в своем отчете Кюль не учел, что крепостные стены, построенные в XV в., очень прочные, а покрытые черепицей крыши не склонны загораться от попадания зажигательных бомб.

К тому же далеко не все экипажи авиагруппы II/KG55 были столь точны, как он. Теперь известно, что на территории Кремля упали три 50-килограммовые авиабомбы, несколько зажигалок и одна осколочно-фугасная бомба SC250 весом в четверть тонны. Последняя, попав в здание Большого Кремлевского дворца, пробила крышу и свод над Георгиевским залом, повредила пол, но не взорвалась. Одна из относительно крупных зажигательных бомб, срикошетив от Кремлевской стены, упала в районе Комендантской башни, однако и в этом случае разлившаяся на площади около 60 кв. м нефть не воспламенилась.

Заместитель начальника Управления пожарной охраны Москвы М.Т. Павлов был одним из тех, кто занимался изучением тактики борьбы с огнем. По его воспоминаниям, вскоре после первых налетов были сделаны выводы: во-первых, пожарная команда должна приступать к тушению еще во время налета, не допуская разрастания пожаров; во-вторых, зажигательные бомбы лучше хватать прямо руками в рукавицах и сбрасывать с крыш на мостовую; в-третьих, так называемые комбинированные бомбы (одновременно зажигательные и фугасные) взрывались лишь через 45-60 с после падения и за это время их надо было успеть потушить, предотвращая взрывы. Массовое участие москвичей в отражении налетов вражеских самолетов, их смелость и находчивость были серьезным препятствием для осуществления планов люфтваффе сжечь город.

Советские сводки зафиксировали многочисленные случаи самоотверженных действий населения по устранению очагов пожаров:

«На К-й улице три зажигательных бомбы пробили крышу и попали на чердак. Дежуривший на крыше дворник тов. Петухов не растерялся. Он мгновенно спустился на чердак и засыпал зажигательные бомбы песком… Во двор деревянного двухэтажного дома в Б-ом переулке упали две зажигательных бомбы. Домохозяйка Антонова немедленно их загасила…

В здание средней школы в Л-ом районе попало пять зажигательных бомб. В несколько минут все бомбы были потушены. На крышу общежития ремесленного училища упало 11 зажигательных бомб. Отлично работали ученики этого училища Николай Костюков, Владимир Семенов и Алексей Дворицкий. Все одиннадцать бомб были ими сброшены с крыши и потушены во дворе…»

Газета «Правда» писала 24 июля: «Опыт борьбы с фашистскими воздушными пиратами во время ночных налетов на Москву показал, что всюду, где население проявляет выдержку, хладнокровие, боевую готовность, метание зажигательных бомб не дает врагу ожидаемых результатов»

Как отмечал начальник штаба МПВО С.Е. Лапиров, в этот день на город упали 1638 зажигалок, от которых возникло 25 загораний и сгорело 4 дома; 28 июля, например, 1812 бомб сожгли 2 небольших дома; 2 августа было сброшено 1715 зажигалок, вызвавших 20 загораний, но не приведших ни к одному крупному пожару; 4 августа бойцам МПВО и местному населению удалось своевременно потушить все 874 бомбы Низкую эффективность этого вида огнеприпасов в Москве поняли и нацисты, и в последующих налетах они увеличили долю тяжелых фугасных авиабомб. Бомбы калибра не менее 500 кг попали в здания театра им. Вахтангова, Академии наук СССР, Зубоврачебного института, ветлечебницы в Сокольниках… Больше всего пострадали гражданские объекты и мирные жители.

В то же время многие немецкие экипажи, докладывавшие о прямых попаданиях в тот или иной объект, не знали, что стали жертвой маскировки. С началом войны Ставка приказала закамуфлировать наиболее заметные строения, такие как гостиница «Москва», здание СНК СССР, Библиотека им. Ленина и Центральный театр Красной Армии, замаскировать излучину Москвы-реки около Кремля. Как теперь известно, 29 июля над центром города примерно полчаса кружил самолет ПС-84, с борта которого сотрудники НКВД проверяли эффективность маскировочных мероприятий, выявляли демаскирующие строения, высказали предложения по дополнительной окраске некоторых крыш и площадей, установке макетов. Многочисленные ложные объекты, созданные в июне и июле, сыграли очень важную роль, так как с воздуха воспринимались как подлинные промышленные предприятия, электростанции, автохозяйства… Например, по данным штаба МПВО, 71 фугасная и 730 зажигательных бомб попали в «элеватор» – бутафорский объект в районе поселка Плетениха; почти каждую ночь немцы бомбили фанерные домики, не найдя находящийся поблизости комбинат, где хранилось и перерабатывалось зерно.

Конечно, пострадали не только ложные цели. 25 июля оказалась разрушена платформа Москва-Сортировочная, сгорел небольшой склад и частично барак ЦИАМ. В эту ночь сигнал воздушной тревоги был дан с опозданием, и многие москвичи не смогли укрыться в бомбоубежищах.

О событиях следующей ночи докладывал начальник штаба зоны ПВО МВО полковник А.В. Герасимов: «Отдельные прорвавшиеся самолеты сбросили 13 фугасных и 150 зажигательных бомб. Нанесен следующий ущерб:

1. Разрушена небольшая обувная фабрика, частично повреждены завод «Динамо», подсобные помещения заводов № 239, 93 и рембаза НКО.

2. Полностью разрушено 9 и частично 10 жилых домов.

3. Пожары в 13 жилых домах.

4. Пострадало 325 человек, из которых 31 человек погиб»

В ночь на 29 июля основные усилия немецкой авиации были сосредоточены на бомбежке аэродромов Люберцы и Раменское, а также складов в районе Томилина. На немецких картах здесь значилась крупная нефтебаза, которой в действительности не существовало…

Директор 1-го Государственного подшипникового завода А.А. Громов оставил воспоминания: «В одну из последних июльских ночей вражеские самолеты сбросили на завод тяжелые фугасные бомбы. Одна из них упала где-то вблизи главного корпуса. Последовал оглушительный взрыв, и все кругом окуталось едким дымом. Взрывной волной разрушило одну из стен. Из разорванных водонапорных труб хлынула упругая струя воды. Мы устремились к месту взрыва. Под ногами хрустели осколки стекла. Бездыханная женщина лежала неподалеку. Эта была первая жертва фашистской бомбардировки. В те дни все мы стали солдатами одного фронта…»

Всего в результате бомбардировок с 22 июля по 22 августа 1941 г. погибло 736 москвичей и 3513 человек получили ранения. Кроме уже перечисленных зданий и иных объектов, были полностью разрушены завод «Москватоль», гараж НКВД, хлебозавод № 14, два плодоовощных комбината, склад наркомата путей сообщения и др. Пострадали несколько крупных столичных предприятий, среди них заводы «Серп и Молот», «Динамо» им. Кирова, ГПЗ им. Кагановича, фабрики «Трехгорная мануфактура», «Ударница», им. Сакко и Ванцетти. Подверглись бомбардировкам многие мосты, вокзалы, объекты городского и железнодорожного транспорта. Наибольший урон принес Москве и москвичам первый налет.