Иннокентий 2 (СИ) - Коруд Ал

«Какой красавец!»

Позади непутевого фотокорреспондента яростно шипел киргиз, но Иннокентий вошел в азарт и начал искать более выигрышные ракурсы. В порыве репортажа он подвинулся вправо и даже привстал с места. Барс моментально среагировал на появление чужака и повернулся в их сторону, яростно оскалившись. Затем присел, как будто собирался атаковать. Иннокентий заворожено уставился в желтые глаза хищника, но все равно поднял фотоаппарат. Как будто он знал, что подобных снимков не существует в природе, и творил эксклюзив. Это и есть репортажное чутье. То, о чем ему не раз говорили опытные мастера. Оказаться в нужное время в нужном месте и в этот момент нажать кнопку затвора. Именно схваченное вовремя мгновение отправляется затем в бессмертие.

«Щелк!»

Зверь внезапно подался назад, громко рыкнул и стремительно исчез между камнями. Не понравилась ему странная штука в руках человека и его показное бесстрашие. Несмотря на всю мощь, хищник был зверем осторожным и знал, что на рожон лучше не лезть. Сзади, уже не таясь, шипел здорово испугавшийся барса киргиз.

— Слушай, Кеша, ты вообще дурак? Да? Слушай, так нельзя делать. Я тебе чего сказал — сиди тихо-тихо. Да? А ты…Да?

Иннокентий медленно повернулся, переводя дыхание. Базарбай хоть и стоял с ружьем в руках, но выглядел откровенно напуганным.

— Да все же обошлось.

— Слушай, ты или жутко храбрый, или дурак полный. Да?

— Да ладно тебе! Думаешь, хорошие кадры добываются в тишине и покое? Тут или пан, или пропал.

Егерь ничего не понял из короткого спича, покачал головой и махнул в сторону дороги, где остался их УАЗик. На другом транспорте сюда забраться было невозможно. Иннокентий вздохнул. В Москве бы они это расстояние проскочил минут за десять. А здесь предстоит полчаса неспешного хода под тяжестью высоты.

Глава 25

Это не наш метод

Что-то пошло не по плану, и этот «Что-то» знал о нем слишком много.

Васечкин был зол на себя, на ситуацию. И главное, на ужасно неподходящий момент. А ведь все так хорошо начиналось…

— Проходите. Васечкин.

О том, что его вызывают во Второй отдел ТАСС и вовсе не для оформления текущих бумажек, Иннокентий узнал в секретариате и потому не успел ничего выведать у более опытных коллег. Всех нюансов местной политики Иннокентий еще не ведал. Контора государственная. Кого попало сюда не брали, но он же проверку, получается, прошел? И в светлом капиталистическом будущем службы безопасности огромных корпораций немало трепали нервов работникам и даже руководителям. Откуда ноги растут, Кеше как раз было понятно.

Ведь у руля там обычно стояли все те же службисты, зачастую превратно понимающие обязанности и принесшие в большой бизнес методы работы спецслужб. На одной из своих многочисленных работ Кеша познакомился с парнем, что не попал в Роснефть по банальнейшей причине.

Проживал в детстве у родственников в Незалежной. Окончил школу и училище уже в России, но все равно показался безопасникам подозрительным. Глупость? По меркам обычного человека да. Но у службистов свои понятия о нормальном. И далеко не всегда правильные.

Обычно в такого рода учреждениях живут по иным законам. Превалируют «интересы государства» в той интерпретации, что ставит перед ними конкретное руководство. А на самом верху пирамиды власти «интересы» крутятся как флюгер в штормовую ночь. Под них подстраиваются и остальные. Остается неизменной лишь сухая казенщина — «Стоять, бояться! Как бы чего не вышло».

А вы говорите «государственные интересы».

В эту эпоху Развитой Империи все проще и одновременно сложнее. Иннокентий точно знал, что его в кабинете ждут комитетчики. Именно они опекали важную государственную организацию, проводящую в жизнь идеологию в масштабе всей страны и за рубежом. И молодой человек из будущего в принципе ничего не имел против них. Он никогда не состоял в числе «любителей свободы». Петров из будущего попросту в нее не верил.

Ты ни в одном месте мира не будешь никогда свободен до конца. Везде на страже свои правила и законы. Даже если взять старорусскую деревню, на которую молилась современная интеллигенция — писатели-почвенники, художники-пейзане. Бывший селянин, но уже чисто городской Шукшин пытался войти в реку дважды, да не сдюжил, надорвался.

Что они все там искали? Рай? «Золотой век»? Деревня даст фору иному концлагерю по числу запретов и подзаконных актов, о которых ты даже не подозреваешь. В былинную старину пойти против «обчества» было равносильно смертному приговору. Вся твоя жизнь была на виду общины и родственников. От зычных возгласов повитухи до последнего комка земли, брошенного на домовину.

Даже в таком огромном городе, как Москва, Иннокентий часто видел следы древних традиций и верований, которые упорно, день за днём, тащат в столицу люди извне. А если учитывать, что это столица огромнейшей Империи, то и вовсе можно запутаться в хитросплетениях разноплановых «можно и нельзя». Как ни странно, но и в двадцать первом веке дела обстояли не лучшим образом.

Набравшееся либерализма и здорово расслабившееся российское общество в скором времени самым жесточайшим образом столкнулось с экспансией средневековья, что попёрло, как цунами из бывших южных республик. И оказалось не готово к честному противостоянию. Кеша и сам стал жертвой оного, и у него до сих пор подгорало.

Он и в Киргизию поехал только потому, что республика еще была частью Советского Союза, и русских во Фрунзе было довольно много. Да и по слухам из будущего киргизы в отличие от других славились относительной толерантностью. В чем он убедился воочию.

Ну не верил менеджер из будущего в дружбу народов!

В небольшом кабинете его ожидали двое. С работником отдела кадров Васечкин был уже знаком накоротке и молча кивнул ему, больше посматривая на второго. Тот выглядел старше и значимей. Костюмчик, опять же, лучше.

«Гэбэшная шишка? Но что ему от меня надо?»

— Проходите-проходите, Васечкин.

У Старшего оказался на редкость густой и сочный баритон. Кеша присел на стул, который специально был поставлен на середину кабинета и обратился к знакомому кадровику:

— Чем обязан, Иван Капитонович?

— Сегодня вы будете разговаривать со мной, — безапелляционно заявил Старший, постучав для наглядности по серой картонной папке.

Иннокентий не остался в долгу и без тени страха поинтересовался:

— А с кем собственно…

Иван Капитонович покачал головой, мол, чего с молодого дурака взять. Его старший коллега, наоборот, не выразил никаких эмоций и вынул из кармана красную книжицу, отрывающую в СССР бесчисленные двери.

— Майор Крапивин Илья Семенович, пятый отдел.

— Приятно познакомиться.

Работник отдела кадров тихонько вздохнул. Видимо, советские граждане обычно вели себя с комитетчиками по-другому. Но Васечкину было наплевать на местные условности. Он уже привык, что если действует, как делал в старой жизни, то все у него получается лучше. Так зачем себя ломать?

— Ознакомьтесь, пожалуйста.

Васечкин взял исписанный кривым почерком листок, прочитал и с недоумением уставился на майора.

— Это что?

— Анонимка. На вас. Поступила по месту вашей старой работы.

— Даже догадываюсь от кого.

— А не надо догадываться, гражданин Васечкин. Это уже наша работа.

Вот так вот отказали советскому человеку в добросовестности. Кеша чуть не ухмыльнулся. Больно уж дешевый метод. Ни во что его не ставят, товарищи комитетчики.

— И что?

Иван Капитонович дернулся:

— Как это что? Был у вас такой разговор или нет?