Иннокентий 2 (СИ) - Коруд Ал

Бери, пока дают!

Дальнейшее Иннокентий помнил плохо. Поездка в ЗАГС, какие-то непонятные слова, сказанные распорядителем. Объявление их мужем и женой, летящие на них лепестки на лестнице Двора бракосочетаний. Эту фишку их будущего опять подсказал Кеша, и Веронике она очень понравилась. Откуда в Москве 1977 года она взяла столько лепестков, осталось неизвестным. Потом, как водится, была поездка по городу и знаковым местам.

Иннокентий в первый раз оказался под прицелом камер и поначалу вел себя скованно. Потом плюнул и веселился, подсказывая иногда Кириллу желаемые ракурсы кадров. Товарищ по цеху старался изо всех сил. Да ему и самому было весело в окружении яркой молодежи.

А у Вероники подруги и друзья вполне соответствовали статусу московской элиты, а не той бездумной богемы, что мнит себя таковой. Здесь присутствовали передовые администраторы, МИДовские и Внешторговские работники, ученые московских институтов. Эти молодые женщины и мужчины не были чопорными и напыщенными, охраняющими свою «статусность». Они умели радоваться жизни и брать от нее все, что она давала за труды тяжкие и ум великий.

Вот потому позже в ведомственном пансионате все оторвались так, как будто жили последний день. Наверное, слухи об их необычной свадьбе будут ходить еще долго. Пусть часть взрослых родственников и «нужных» знакомых затаили обиду, зато те, с кем они будут дружить и дальше идти по жизни сполна оценили широкий жест молодоженов. Похоже на то, что Иннокентий все-таки невольно вмешался в историю. И впереди еще не одна свадьба подобного рода. Вот только ему уже об этом думать не хотелось.

Подготовка к первой своей заграничной поездке в двадцатом веке шла полным ходом. И сначала ему предстояло пройти самое трудное — оценку специальной комиссии, что выдаёт окончательный вердикт — Годен данный гражданин, чтобы представлять Советский Союз за рубежом или нет. Кроме того, никто не отменял основную работу Васечкина. Гоняли его в хвост и гриву. Лето — время приезда многочисленных делегаций, симпозиумов и конгрессов. Его, как носителя двух иностранных языков часто использовали в качестве гида и переводчика. Но приходилось мириться и такими рабочими заданиями, заодно и получать опыт в плане общения.

Кеша резко выделялся из когорты соотечественников, вел себя свободно, непринуждённо, не боялся показывать эмоции и выходить за рамки ранее оговоренных границ. Европейцы и американцы часто принимали Иннокентия за фотокора со Скандинавии. Внешность подходящая, да и акцент он немного переделал. Помог человек, которого прислал «товарищ майор». Крапивин и прочие комитетчики после того разговора больше Васечкина не дергали, но готовили. Кеше приходилось в закрытом кабинете изучать многочисленные документы с грифом секретно, выслушивать заумные наставления разведчиков, которые вряд ли ему пригодятся, но знать их все равно было необходимо. Страна чужая и лишь недавно избавилась от фашистского режима и там сталось еще много недругов СССР.

Крапивин сразу пояснил новобранцу:

— Разведчика мы из тебя не готовим, так что расслабь булки. Твоя задача — получение информации в местном политическом бомонде. Барселона — это Каталония. Не совсем Испания. Здесь свои традиции, партии и движения. Заводи знакомства и связи. Но не лезь на рожон.

— Меня будут прикрывать?

Разведчик отрицательно помотал головой:

— Где мы столько людей возьмем? Да и для тебя всё не так уж и опасно. Скорее тебя будет опекать дядя Толя из консульства.

— Он из ваших?

Васечкин отлично понимал, во что ввязался, поэтому отнесся к предстоящей поездке предельно собранно и ответственно. Что очень импонировало майору, который, несмотря на все проверки, все никак не мог поверить, что Васечкин природный самородок, подозревая в нем агента иностранной спецслужбы. Это потому, что он уже не раз сталкивался с проектами, о которых в свое время забыли доложить начальству.

Часть из них оказалась похороненными, остальные продолжали существовать автономно. Но он верил, что рано или поздно его отдел выйдет на чужаков и он решит, кто кому что должен. Майора от принятия решительных действий останавливал лишь печальный опыт прошлых лет, когда из-за несогласованности разных ведомств проваливались тщательно подготовленные разработки. А в жесткой борьбе разведок мир такое могло означать гибель агентов. В ущерб общему делу.

— Меня будут учить чему-то… особенному?

— Ты не полевой агент. Ни к чему. На стрельбище звоним, ознакомим с самыми популярными пистолетами мира. По рукопашке… ты и так кого угодно побьешь. Связь исключительно по официальным каналам. Запасные контакты тебе дядя Толя передаст. И не забывай, что за тобой будут наблюдать с той стороны.

— ЦРУ?

— И эти, и французы из SDECE, это их агентство внешней разведки.

— А французы разве нам не друзья?

— Никогда не были и не будут, — отрезал майор. — Но больше всего опасайся Сегунда Бис, испанской разведки. Там осталось много франкистов, и они нас не особо жалуют. Правда, ходят слухи о скорых реформах. Нынешние власти опасаются старых службистов.

— Есть основания?

— Учитывая историю Испании…

— Понял.

По спине Васечкина пробежал холодок. Мало ему родного отечественного криминала, так еще со всего маха вляпается в шпионские игры. Но где-то внутри пело, какая интересная движуха ему предстоит! Он же сам хотел развернуться во всю мощь своих талантов.

— Проходите, товарищ Васечкин.

«Как быстро я отказался от своей фамилии!» — вспыхнуло в голове у Иннокентия Петрова.

Он неспешно прошел в небольшой зал, где обычно проводились рабочие совещания и внерабочие встречи. Накрытый кумачом стол должен был придать торжественности момента и нагнать страху на обычного советского гражданина. В последнем они ошиблись. Васечкину было по фигу на них и их хотелки. Вообще, процедура оформления разрешения на выезд из СССР была весьма тривиальна. Для начала требовалось составить на себя самого характеристику, конечно же, положительную. Затем собрать подписи начальства, и не только своего непосредственного. Комитет комсомола, местком, профком, администрация — всех обязательно обойти и везде получить поручительство. Затем характеристика в обязательном порядке обсуждалась на партийном бюро.

Узнав подробно о предстоящей волоките, Васечкин поначалу выпал в осадок, потом расслабился, ведь за него все сделали другие люди. Да и саму характеристику составил профессионал из руководства. Он же направлялся в служебную командировку, как и его жена. А если тебя «крышует» такая контора, то многие вещи автоматически превращаются в формальности. А вот какому-нибудь обычному работяге или служащему не позавидуешь. Особенно партийцы «питали любовь» к творческим работникам, изначально видя в них потенциальных диссидентов. К Кеше особо не придирались, хотя его будущая должность значила намного больше, чем обычные гастроли заслуженных деятелей культуры.

Последним барьером к «свободе» была райкомовская комиссия по выезду заграницу. Но так как в ТАСС имелись некоторые особенности, комиссия была сборной.

Иннокентий поздоровался и присел на стоявший перед кумачовым столом стул и окинул взглядом членов комиссии. Интересная команда тут собралась, и каждый что-то от него ожидает.

— Здравствуйте, — первым откликнулся «старый большевик», обязательный персонаж в подобных комиссиях.

Но его-то Кеша как раз знал. Пенсионер уже не работал, но частенько пропадал часами в лабораториях и даже как-то помог ему проявить срочно пленки в неурочное время.

— И вам не хворать дорогие соотечественники.

Двое мужчин интеллигентного вида переглянулись между собой, один пожал плечами. Мол, от конторы казачок, что от него ожидать. Дама пред пенсионного возраста, сидящая в центре была изначально негативно настроена и ещё больше утвердилась в стремлении завалить наглого молодого выскочку, получившего незаслуженную по ее меркам командировку в капстрану. Иннокентий уверенно отбивался от её вопросов, в испанской истории его неплохо подковали комитетчики.