Иннокентий 2 (СИ) - Коруд Ал

— Марья Ивановна, — остановил даму «старый большевик», — позвольте и нам пообщаться с кандидатом.

Представительница райкома с недовольным видом кивнула. И чего это она так невзлюбила Васечкина, так и осталось загадкой. Красавец, комсомолец-активист, отличная характеристика с работы, хороший специалист. Иннокентий видел мельком представленные комиссии документы и даже загордился собой. Бодро ответив на вопросы о тяжелой международной обстановке, Иннокентий перевел дыхание.

«Интересно, а эта обстановка хоть когда-нибудь для нас была не тяжелой?»

Но по взглядам членов комиссии было понятно, что им его заваливать неинтересно, и все ждали окончания формальной процедуры. Лишь Мария Ивановна не унималась.

— Товарищ Васечкин, а что заявил Леонид Ильич Брежнев на последнем пленуме ЦК КПСС?

А ведь говорили ему Вероника, чтобы он ознакомился с газетой «Правда»! Но Кеша постоянно путал Владимира Ильича со вторым Ильичом, вгоняя в перманентный ужас молодую жену. Для нее слово «Ленин» было святым. И это, в свою очередь, приводило в трепет человека их будущего. Он искренне не понимал причину почитания мужика, что помер давным-давно, да еще на заре существования СССР. Но отвечать надо.

— Леонид Ильич призвал постоянно уделять внимание экономии ресурсов и человеческого труда. Экономика должна быть экономной!

— Но позвольте! — женщина надела очки и раскрыла лежащую перед ней папку. — Где это написано?

— Предпоследний абзац, Марья Ивановна.

«Интеллигенты» тут же перестали скучать и бросали в сторону райкомовской шишки ироничные взгляды.

— Здесь нет ничего!

— Разрешите? — Васечкин с удовольствием прошел недавно курсы скорочтения от гуру разведки и потому окинул заметку предельно быстро. — Вот же.

— Но тут не так написано.

— Так сократили для газеты. Это же площадь! А я читал полный текст для служебного пользования.

Суровый седоусый старик в кожаном реглане, до сих пор молчавший едко заметил:

— И часто вы, товарищ Васечкин, читаете партийные документы в полном объеме?

— Регулярно. Хочу быть в курсе последних новостей, как гражданин и патриот.

Марь Ивановна строго поджала губы, «интеллигенты» еле сдерживались от ухмылок. Кеша в очередной раз недоумевал. Если они все не верят в коммунистическое завтра, то зачем мозги советским гражданам конопатят? Он недавно услышал совершенно идиотскую историю о том, что не выпустили за рубеж косоглазого паренька. Отличная характеристика, активист, кандидат, но комиссия решила, что в стране советской не может быть хромых и косоглазых.

Первым очнулся «большевик»:

— Вопрос ясен. У кого-нибудь будут возражения?

И вот тут снова подгадил седоусый хрыч. Мрачно поглядывая на Васечкина, он заявил:

— А по силам ли этому молокососу создать с нуля корпункт. Это не в тундру ездить и ненок чпокать.

Марь Ивановна пошла пятнами, интеллигенты недоуменно переглянулись, Иннокентий всерьез испугался. Возражения ведь были существенными. В корреспондентском деле он еще никто! Выручил «старый большевик», что стукнул по «кумачовому» крепким кулаком:

— А ты забыл, каким щенком был, когда тебя послали в горячую точку мира? Здесь хотя бы не стреляют. И парень не трус. Ты внимательно характеристику читал.

— Читал, — удивительно пристыженно промолвил седоусый и вынес за всех вердикт. — Кто за то, чтобы разрешить рабочую командировку Васечкину Иннокентию, поднимите руки.

— Единогласно!

Кеша, стоя за дверями зала, выдохнул:

— И что это, спрашивается, было?

Он шел по залитому солнцем коридору, что вел его к свободе и не верил себе.

Глава 28

Это сладкое слово Заграница!

Загадочная заграница начинается для советского человека чаще всего в аэропорту международных линий. Чемоданы собраны, ключи от квартиры сданы родителям, отвальная с дружбанами проведана, голова после оной вылечена. Поникшая Вероника сидит на скамейке. В последние недели перед вылетом ей пришлось несладко, нервов и крови попили изрядно. Весь заряд оптимизма, полученный во время свадебного церемониала и медового месяца, успел улетучиться. Да уж. Интриги и конкуренция в самой капиталистической государственной организации страны повыше, чем в театральных трупах.

Иннокентий всё ещё не растерял бодрости, хотя и понимал, что если у супруги с работой все более или менее понятно, она лишь заместитель, ему предстоит самостоятельно создавать все с нуля, и практически без помощников. Ближайший корпункт в Мадриде. Мифический дядя Толя из торгпредства, что заменяет в Каталонии советское консульство, не факт, что станет помогать ему во всем. Так что придется самому вертеться. И это в чужой, совершенно незнакомой ему стране и чуждом времени.

А комитетчики наверняка будут следить за процессом создания и всплывут тогда, когда их совсем не ждешь. В общем, там и там засада, но деваться некуда. Или пан или пропал! А если пропадать, то лучше с миллионами в виде конвертируемой валюты и в неизвестном направлении. Будущее для человека из прошлого грядущего блуждало в жутком тумане. Наверное, многие в жизни используют далеко не все возможности, что предоставила ему судьба. Другой на его месте давно бы струхнул, но Кеша открыл в себе невиданные доселе силы выживания.

Да и чего ему бояться после смерти!

Аэропорт Внуково советского периода Кешу откровенно не впечатлил. Он ожидал от международных ворот страны чего-то большего. В его мыслях всё ещё свежи были воспоминания о международном терминале Шереметьево, который здесь построят только в 1980 году. Вот то современное здание надолго станет для советских граждан символом ворот в «мир свободы» и технологического превосходства Запада.

А во Внуково относительно стандартный по меркам Союза ничем не примечательный аэровокзал. Люди, спешащие в отпуск, пересадочные пассажиры или вечно усталые бедолаги командировочные. Вентиляторы не в силах разогнать духоту в зале. Всем жарко, конец августа. Васечкин заранее жалеет Веронику, та не представляет, с каким зноем столкнется в Мадриде. В Барселоне хотя море и рядом.

Иннокентий стойко выслушал очередные наставления Федора Михайловича, и мысленно вздохнул с облегчением, когда тот переключился на дочку. Но тут подключился генерал дядя Витя, что ничуть не лучше. И кой черт его понес с такую жару в аэропорт? Хочет произвести впечатление на таможенников и пограничников? Так ведомства все равно разные.

— Кеша, не знаю, во что ты вляпался, но смотри в оба. Не нравится мне эта вся круговерть вокруг вас.

— Ника здесь при чем?

— Муж и жена одна сатана! Водку мою в багаж уложил?

— Обязательно. Но в такую жару…

— Сынок, это валюта. Подаришь консульским и Внешторговским для завязки отношений, и мне еще благодарен потом будешь. Им местное кислое вино и кальвадос уже поперек горла стоит.

— Обязательно.

Генерал крепко сжал кулак:

— И комитетчикам не дай себе на шею сесть! Все в рамках инструкций. Мозг выедят, но рано или поздно отстанут. Страна тебе попалась, ох какая непростая. Лучше бы вы куда-нибудь в Африку или Швейцарию поехали. Негры тупы, швейцары жадные. И никаких гвоздей!

— Это уже, как Родина расписала.

— Хороший ты человек, Кеша, — напутствовал милицейский генерал. — Удачи тебе! Надумаете кооператив строить по приезду, помогу чем могу.

— Спасибо.

Вот уж не ожидал такой человечности от обычно застегнутого на все пуговицы Виталия Ивановича. Нет, в этом плане Союз лучше возможного будущего. Там-то наверху человеков и вовсе не осталось. Ходячие кошельки и инструкции. Худшее, что можно было взять из СССР, продвинулось в будущем.