Донбасс – сердце России - Олег Витальевич Измайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Война — войной…
Стоит напомнить, наверное, читателю, что ко времени создания НРО в 1869 году и началу строительства металлургического завода и поселка при нем в 1870 г. отношения между Британией и Россией оставались достаточно прохладными — всего 14 лет назад английские полки бились с русскими в Крыму, а кое-кто из основателей будущей Юзовки/Сталино/Донецка прокладывал железнодорожную ветку от Балаклавы до английских позиций у Сапун-горы.
Однако внутренние обстоятельства у обеих империй — Британской и Российской — оказались сильней внешнеполитических разногласий. И вот уже в 1863–1864 годах наблюдается оживление в русско-британских контактах.
Опыт севастопольского поражения показал России, что ей не обойтись без железных дорог. В Великобритании к тому времени наблюдался кризис перепроизводства как раз в сфере железнодорожного, рельсового и локомотивного хозяйства. Законы рынка выталкивали британцев с островов. Две стороны вынуждены были искать общий язык. Напрямую делать это было нельзя.
Поэтому были придуманы схемы посредничества.
О Британской мы не будем говорить — слишком много места понадобилось бы для ее описания. Если совсем коротко, то как-то так: мы готовы строить хоть на Луне, только пусть нас позовут благопристойным образом.
Лондонский агент
Русская же выглядела так. Самый опытный дипломат Российской империи того времени жил в Лондоне. Звали его Филипп Иванович Бруннов. Он был немец, барон и друг канцлера Горчакова. Посланником, а затем послом России в Британской империи Филипп Иванович пробыл немыслимо долго по тогдашним меркам — с 1858 по 1874 год.
Лондон в XIX веке
Он был знатоком всего английского и вообще британского, имел огромные связи не только при дворе королевы Виктории, но среди промышленников. Именно ему автор русской схемы (брат императора Александра II великий князь Константин Николаевич) поручил провести первую и самую ответственную часть операции — найти крупных финансово-промышленных тузов, готовых рискнуть мошной для строительства рельсового производства в российской глубинке.
Великий князь Константин Николаевич
Военным атташе со специальными полномочиями в Туманный Альбион был послан один из первых строителей русских подводных лодок полковник корпуса военных инженеров Оттомар Герн. Он со своей миссией побывал на островах дважды. Второй раз — в компании со знаменитым героем Севастополя (и впоследствии Плевны) полковником Эдуардом Тотлебеном. Официально суть миссии сводилась к исследованию методов бронирования фортов английского океанского порта Портсмута. А неофициально… Тут мы можем только догадываться, но наверняка хитрая лиса Бруннов, общавшийся с Томасом Брасси (тот самый, кто строил английскую дорогу в Крыму), присмотрел в мире британских промышленников кряжистую фигуру Джона Юза, который в это самое время, будучи исполнительным директором Миллуоллского завода в Лондоне, инспектировал возведение броневых фортов в заливе Порстмута. Может, даже Брасси шепнул при случае Бруннову — присмотритесь к этому валлийцу, sir, — упрям, напорист, почти неграмотен, не богат, — как раз то, что надо для нашего общего дельца…
Как соблазняли Юза
Британские исследователи биографии Юза, в частности писатель Родерик Хизер, давно склонялись к мысли, что Юз был соблазнен русскими агентами Герном и Тотлебеном в 1863–1864 годах. Но с недавнего времени об этом можно говорить очень уверенно. Потому что в архивах ВМФ РФ найдены отдельные документы, которые можно рассматривать как косвенные, но очень убедительные доказательства такого предположения. В частности, там хранится пригласительный билет, отправленный в 1863 году Брунновым Герну. Посол приглашал военного атташе на ужин с участием британских промышленников. Ряд других документов, хранящихся в этом же фонде, добавляют к пригласительному фамилии участников — Рошетт, Брасси, Гуч, Хьюз… Хьюз — это правильное воспроизведение фамилии нашего валлийца (Hughes), и нет повода сомневаться, что это был именно тот человек, который вскоре после этого ужина отправился для начала в Ижору и Кронштадт показать свое умение великому князю на адмиралтейской литейной и бронировании форта «Константин».
Ф.И. Бруннов, русский дипломат, действительный тайный советник
Как после этого русскими властями и промышленниками была проведена операция по созданию НРО и продаже ему выдающимся русским инженером и яхтсменом князем Сергеем Кочубеем концессии на строительство рельсового завода (из которого вырос Донецк в итоге) — это уже совсем другая история. Но зародилась она почти наверняка под бокал портвейна и сигару после обеда у русского посла в Лондоне.
Письма Новоросии: J. J. H
July, 11
St.Petersburg, Russian Empire
Дорогой брат!
Вот уже три недели я нахожусь в столице России, этой огромной и неприветливой страны. Люди здесь неприятны и лишены чувства юмора, что не меняет моего отношения к ним, поскольку долг и дело, как ты знаешь, для меня всегда были превыше всего на свете. Итак, я остаюсь по отношению к ним совершенно добродушен и приветлив. Они видят во мне огромного «английского» медведя, ибо их невежество не дает им возможности делать различия между саксами и кельтами. В глубине души я даже рад этому: пускай то, что мне суждено осуществить, предстанет перед ними в будущем делом рук англичан. И хотя во мне нет вековой ненависти, какую испытывает простой «таффи» по отношению к своим поработителям, я позволяю себе скромную надежду и столь же скромную улыбку при мысли об этом историческом возмездии.
На прошлой неделе, в четверг меня и преподобного Ричардсона приватно принял Великий князь Константин. Надеюсь, я правильно написал его византийское имя. Он, как Вы знаете, брат Императора и ходит в роскошном мундире адмирала русского флота. У него бакенбарды и выпуклые глаза василиска. Но лучше не сравнивать его с нашими адмиралами «Грэнд флит»: ни один русский вельможа, даже принц королевской крови, не способен носить на лице то высокомерное выражение презрения ко всякому, кто ниже Царствующей Особы, которым так славятся английские флотоводцы и моряки вообще.
Константин был сдержан и немногословен. Думаю, причиной тому его неуверенный английский. Я хорошо помню свою первую встречу с ним в Портсмуте два года назад. Гордость и нежелание показать свое слабое знакомство с глаголами английской речи, заставили Его Императорское Высочество перейти на французский, к великому неудовольствию сопровождавшего его лорда Кардигана. Боюсь, что тень гримасы, пробежавшей по его лицу при
